Дети Антарктиды. На севере

– А как же папа? – безутешным, почти рыдающим голосом произнесла Маша. – Он не может идти. А утром у него еще больше поднялся жар.

– Мы понесем его, – отрезал Матвей, еще на пути сюда заранее подготовив ответ. Он знал, что Вадиму Георгиевичу и шагу не сделать в его нынешнем состоянии. – Там на втором этаже есть небольшой ватный матрас, сделаем из него носилки, будем нести поочередно.

– Да, я поняла о каком матрасе речь, – отозвалась Надя и обратилась к исландцу: – Лейгур, можешь отыскать этот матрас и спустить его на первый этаж?

Исландец не отвечал. Пристальный взгляд его голубых глаз был прикован к полу.

– Лейгур! – громче окликнула его прогрессистка.

Но Лейгур продолжал молчать и с виду находился в глубоком забытьи.

– Я отыщу матрас, – вызвался Тихон и, не сказав ни слова более, побежал внутрь.

– Я помогу собраться, – прохрипел Матвей.

– Нет, пока отдохни, – отговорила его Надя. – Мы все сделаем.

На это Матвей с трудом, но согласился. Прямо сейчас он отдал бы все за мягкую и теплую постель с возможностью проспать в ней целые сутки. Но ныне это казалось неимоверной роскошью.

Юдичев пришел в самый разгар сборов с пустыми руками – оказалось, он проверял силки и вновь ничего в них не обнаружил. Узнав про гибель Шамана, капитан первой экспедиции разразился тирадой про его уговоры уходить из этого места еще три дня назад, сразу же после первой ночевки в этом доме. Про Вадима Георгиевича, из-за которого им и пришлось задержаться здесь, он и словом не обмолвился, наверняка про себя уже отправив старика на тот свет.

Речи обозленного Максима никто не слушал, хоть у всех и руки чесались дать ему в морду. Сам Матвей давно желал как следует отделать его, и он наверняка сделал бы это и сейчас, но он предпочел поберечь силы для предстоящего пути.

Собрались быстро, поскольку и собирать толком было нечего. Пеммикана осталось на три укуса, у каждого при себе имелась горсть патронов, да поношенные винтовки, нуждающиеся в чистке. Запасами воды тоже не похвастаться, но на следующие двое суток должно было хватить.

Дольше всего провозились с носилками из матраса, а точнее с креплениями для переноски. В итоге, на отыскав решения лучше, вытащили из шкафов старые подранные вещи, покрытые многолетним слоем грязи и пыли, скрутили их, завязали узлом и сделали из этого подобие ремней, закрепив у изголовья и внизу матраса.

Вадим Георгиевич выглядел совсем худо. Все его тело дышало жаром, он то и дело бормотал что-то невнятное и тянулся рукой к воздуху, словно пытался нашарить что-то одному только ему видимое. И все началось с того кашля, который Матвей приметил еще в тот день, когда старик поведал ему о «Копье» в каюте траулера. Непонятно, было ли это следствие раны, нанесенное ему Тихоном в тот день, когда пираты взяли на абордаж их судно, или старик попросту успел подхватить где-нибудь по пути эту неприятную болячку.

Уложив Вадима Георгиевича на матрас, Домкрат и Матвей попытались поднять его. Собиратель немедленно почувствовал режущую боль в руках и груди, как никак Вадим Георгиевич был не из легких. К счастью Матвея его усталость заметил Лейгур и молча взял заднюю часть носилок на себя. Исландец не промолвил и слова с тех пор, как узнал о гибели друга.

К полудню все девятеро покинули неизвестный городок, направившись по трассе. За время подготовки к выходу тучи успели сгуститься пуще прежнего, и на головы путников стали падать холодные капли дождя, сразу же замерзая на их куртках.

Преодолев километра три, оцепенение с команды о кончине Шамана стало спадать на нет, и в адрес Матвея последовали вопросы о произошедшем. Собиратель не размазывал и постарался коротко пересказать событие этого утра, начиная с попытки убить оленя, и заканчивая атакой потрошителя. Как только рассказ был окончен, идущая рядом с носилками Надя немедленно произнесла:

– Наверняка это был один из тех потрошителей, которых мы встретили в Москве.

– Это точно был один из них, – подтвердил Матвей. – Гляньте на асфальт, сплошной гололед. Такое возможно только при отрицательной температуре, в которой обыкновенные потрошители не выживают. Вероятно, он все это время шел по нашему следу, и ,вполне возможно, не один.

– Разве они так могут? – недоумевала Арина. – Мы так далеко забрались, но они все равно умудрились подобраться к нам так близко?

Матвей задумался. У него не было четкого ответа на этот вопрос.

– Не возьмусь утверждать наверняка, – начала Маша, поглядывая на членов команды, – но, возможно, появление в этих краях более стойких к холоду мерзляков это результат процесса ранее упомянутой мной эволюции.

– Погоди, погоди, – Надя остановилась и внимательно посмотрела на ученую, – правильно ли я понимаю, что ты хочешь сказать, что встреченные нами в Москве виды жуков могли размножаться и здесь, на севере? Правильно я понимаю?

Маша кивнула и пустилась в разъяснения:

– Да, но это всего лишь моя догадка, не более того. В своих размышлениях я стараюсь опираться на логику и многолетние знания о мерзляках, и они подсказывают мне, что ни один мерзляк не может проделать такой долгий и, самое главное, осознанный путь с целью нас прикончить. Это свойственно разумному существу, которые чаще прочих руководствуются эмоциями, – как мы с вами, люди, – но никак не подобию зверя, живущему исключительно на основе заложенных в них благодаря ДНК инстинктов. Поэтому-то и логичнее предположить, что встреченный Матвеем мерзляк уже был здесь до того, как мы сюда пришли, а не гнался все это время за нами. Вероятно эволюция происходила не только на территории Москвы, но и в этом секторе.

Матвей нашел зерно здравомыслия в ее словах, хоть и верилось в это с трудом.

– Такими темпами мы, собиратели, совсем скоро лишимся своего хлеба, – пробормотал он, – поскольку на захваченных землях не останется ни одного свободного от этих тварей безопасного островка.

– Тогда в метро, когда вы рассказывали про свою теорию эволюции, вы упомянули тетраподов как наших далеких предков, – внезапно заговорила Арина, обращаясь к Маше. – Но ведь и они, если я правильно понимаю, миллионы лет назад выглядели бестолковыми ящерицами. Смогли же они стать… – Она посмотрела на остальных, – такими как мы, умеющими испытывать эмоции.

– Пожалуй… – согласилась она, погладив подбородок. – Эта интересная пища для размышлений.

– Лучше бы тебе размышлять о том, где нам следует укрыться, – проворчал Юдичев, посматривая на быстро идущее серое небо.

Матвей последовал взгляду капитана и действительно приметил сгущающиеся тучи. Еще этой ночью они пережили небольшой ураган со снегом, и если он повторится вновь, а они будут без крыши над головой, все это может обратиться печальными последствиями.

– Юдичев прав, надо отыскать убежище, – согласился Матвей. – К тому же вот-вот начнет темнеть.

– Думаешь, это хорошая затея, делать привал так скоро? Мы отошли-то километров на десять-пятнадцать от того поселка.

– А могли бы все пятьдесят, если б… – Юдичев покосился в сторону Вадима Георгиевича, бормочущего что-то во сне.

Очевидный всем намек капитана не прошел мимо обеспокоенной дочери больного. Все ее висевшее на ниточке спокойствие, с которым она рассказывала про мерзляков, сию секунду оборвалось:

– Даже не думай об этом, – рявкнула она, сжав кулаки. – Притронешься к отцу, и я тебе руку отрежу, сволочь, ты меня понял?!

– А я помогу ей, – внесла свою лепту Надя, угрожающие посматривая на Юдичева, – буду держать твою руку, пока она заносит топор.

– Спокойней, дамочки, спокойней! Я просто… опираюсь на логику в своих суждениях, – передразнил Максим Машу, – и говорю очевидное.

– Да если б не мой отец, собравший спасательный отряд, ты еще три месяца назад рыл бы себе могилу без надежды спастись, ясно?

– Это уж точно, – открыто стал язвить Юдичев. – Особенно я должен выразить благодарность тому усатому молчуну, свалившему без нас, верно?

– Никто не знал, что он так поступит с нами, ясно?! – На этот раз не выдержала Надя. Она ступила к Юдичеву, положив ладонь на рукоять пистолета.

Обстановка стала накаливаться, пока вдруг веревка из сплетенных одежек не лопнула в правой руке Лейгура и передняя часть носилок резко накренилась. Вовремя подоспел Тихон, успевший подхватить грузное тело старика от падения на асфальт.

– Я держу, держу, – поспешил на помощь Матвей, принимая тяжелую ношу из рук мальчишки.

– Просто чудесно, – пробормотал Юдичев и отошел в сторону, разглядывая дорогу впереди.

Совместными усилиями они осторожно положили матрас на землю. Маша коснулась ладонью лба старику и слегка ее отдернула. Ее дрожащая рука и обеспокоенный взгляд молча дал понять, что старика охватил жар.

– Папа, папочка… – шептала она, гладя его во седине.

Усталый взгляд пожилого мужчины медленно обратился в ее сторону. Капли пота бежали по морщинистому лбу, падая на дряблую кожу у подбородка. От прежнего живчика, коим виделся Матвею Вадим Георгиевич каких-то пару недель назад, не осталось и намека.

Маша достала бутылку с водой, наклонила вперед голову отца и поднесла горлышко к его обветренным губам. Половина питья оказывалась среди грубых седых волосков короткой бороды.

– Да, вряд ли мы пройдем сегодня далеко, – с печалью подметил Матвей, сплетая из разорванных кусков одежды новый «ремень» для переноски. – Надо искать укрытие. – Потом он обратился исландцу: – Лейгур, можешь разведывать с Юдичевым обстановку впереди? Я заменю тебя на носилках. Думаю, я отдохнул достаточно.