Дети Антарктиды. На севере

– Я знаю, что ты хочешь сказать, – опередил ее собиратель. – Давай не будет об этом.

– Просто хочу убедиться, что ты примешь верное решение, – она перешла на шепот. – Мне тоже ужасно жаль Вадима Георгиевича, но ты, как собиратель, должен понимать…

– Я все понимаю. – Ему не хотелось вновь поднимать эту тему.

– Надеюсь на это. – Она коснулась его щеки и провела ладонью. По его телу пробежали мурашки, а по внутренностям словно разлилась теплая вода. – Скажи, с тобой все хорошо?

Матвей натянуто ухмыльнулся.

– Учитывая наше нынешнее положение?

– Нет, я не об этом, – ее голос оставался серьезным. – С тех пор, как мы ушли из Москвы, тебя начало словно беспокоить что-то, и я не имею в виду наши нынешние проблемы. Ты чаще стал разговаривать с собой…

– Вот как? – Он не припоминал за собой подобное.

– Да. Я слышала много раз, как ты бормотал по ночам или когда оставался один.

Ее ладонь легла ему на плечо.

– И еще твой взгляд… – Арина снова посмотрела в огонь, облизала губы. – Словно ты призрака увидел.

При упоминании «призрака» перед взором собирателя как вспышка проявились лица Йована, затем Паши и даже Шамана. Их измученные, бледные, мертвые лики пристально смотрели на него.

– Матвей? – Голос Арины прозвучал громче обычного. Он почувствовал, как его трясут. – Что с тобой?

– Н-ничего…

– Вот про это я и говорю, ты…

– Это все голод, – поспешил он прервать ее. – Голод и усталость, вот и все.

Арина поджала губы и вдохнула носом, выражая понимание о нежелании Матвея продолжать эту тему.

– Просто знай, я рядом, хорошо? – Арина погладила его по руке.

– Хорошо, сестренка.

В ответ она улыбнулась и потянулась к его винтовке.

– Попробуй поспать, я подежурю. Все равно сна ни в одном глазу.

– Уверена?

– Да, уверена, иди. Тебе нужно хоть немного поспать, прежде чем… Ты знаешь. Мудрое утро не наступит, если как следует не выспаться.

– Пожалуй, – согласился Матвей и отдал ей винтовку.

Матвей слышал голоса, множество голосов, отражающиеся от наполовину сгнивших стен. Иконы говорили с ним, шептали на ухо, и все это сливались в единый поток бессмыслицы. Но отчего-то собиратель воспринимал все это как само собой разумевшееся. Как если бы он зашел внутрь ветряка и услышал гудение ватт, бегущих по проводам.

Шепот не замолкал, и слыша его, Матвей ощущал необъяснимый покой. Время перестало иметь для него значение, потеряв всякий смысл.

А затем настало пробуждение…

Глава 3. Два пути

На рассвете, пока все остальные готовились к дороге, Матвей вышел наружу и проверил небо. Изучая тяжёлые облака, медленно плывущие с востока, он вспоминал уроки Шамана. За последние несколько дней старший собиратель уделял каждую свободную минуту, чтобы научить его искусству прогнозирования погоды по небу, пока Матвей, чувствуя себя в эти минуты чуть ли не новичком в ремесле собирательства, сосредоточенно впитывал новые знания.

Себе он признался, что тип именно этих облаков припомнить не может – еще и бессонная ночь вкупе с неумолимыми кошмарами, не дающими покоя, отразилось на уме, – однако он точно мог сказать, что надвигающаяся погода несет в себе как и добрую весть, так и нехорошую.

Матвей почувствовал, как его дернули за рукав. Тихон подошел совсем незаметно и выглядел немного взволнованным.

– Доброе утро, – пролепетал он.

– Доброе.

Мальчишка потер руки, спрятал их в карманах и стал шаркать ногой по мерзлой траве, успевшую покрыться хрусталиками льда за прошедшую ночь.

На крыльцо вышел Лейгур, лицо исландца выглядело помятым и усталым, борода вся спутанная.

– Матвей, пора, – хриплым голосом обратился он к нему. – Тебя только ждем.

– Иду, – ответил собиратель и набрал воздуха в грудь. Он встретил взгляд Тихона. Парень будто понял его тяжелую ношу без слов и, ничего не сказав, направился обратно в церковь.

Матвей еще раз обратил взор к облакам, которые неумолимо двигались в сторону запада, и, выждав минуту, направился к церкви.

Все собрались вокруг затухающего костра. Проголосовавшие «за» уже накинули на плечи рюкзаки и винтовки, готовясь к выходу, в то время как троица из Нади, Маши и вставший рядом с ними Тихон уходить не торопились; Надя делала лишние крепления из найденных откуда-то кожаных ремней, в то время пока Маша гладила лежащего головой у нее на коленях отца по красному и вспотевшему лбу.

При виде больного старика очередная волна стыда подкатила к горлу собирателя.

Все выжидающе смотрели в сторону Матвея в ожидании вердикта.

– Ну не томи уже, – нетерпеливо проговорил Юдичев. – Сделай одолжение, проголосуй «за» и двинем уже из этого местечка подальше. Мне здесь не по душе.

– Голосуй, как считаешь нужным, – добавил Лейгур.

– Идите уже, все вы, – устало произнесла Маша. – Справимся и без вас.

– Нет, не справитесь, – ответил наконец Матвей и, оглядев остальных, указал на дверь в церкви. – Я только что проверил облака, сюда надвигается холодный фронт, возможно последний в этом сезоне. Уже к полудню сюда придет мороз, а с ним, вероятно, и буря, всякое может быть. В любом случае, какой бы новый вид мерзляков ни шел у нас за спиной, такого холода они точно не переживут, – и после небольшого промедления поспешил добавить: – по крайне мере я на это надеюсь. Возможно, в этом и кроется причина того, что они до сих пор на нас не напали: чувствуют приближение холодов.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросила настороженно Надя.

– Это наш шанс уйти как можно дальше на север, не боясь при этом столкнуться с мерзляками. Считайте, сама природа укрыла нас на неизвестное время, позволив отступить подальше. Сколько это продлится? Понятия не имею. Возможно две недели, возможно три, а может и вовсе пару дней. Но мы можем рискнуть… – он посмотрел на Машу, – и взять с собой Вадима Георгиевича.

Реакция Юдичева не заставила себя долго ждать. От злости он пнул обугленную головешку возле костра и по привычке стал бормотать едва слышные проклятья. Стоявший поодаль от всех Домкрат, заметив вспыхнувшего от гнева Максима, все понял но никак не отреагировал.

Но вот Арина безучастной оставаться не пожелала, и поспешила оспорить решение:

– Это слишком рискованно, Матвей. А если и правда этот фронт задержится всего на пару дней? Да мы с носилками за это время пройдем даст бог километров пятьдесят!