Орбита смерти

На миг повисло молчание, затем Люк, чтобы загладить неловкость, крикнул:

– Том любил вечеринки и теперь, раз уж он там, на стене, этой точно не пропустит. Ну, погудим!

Музыкальный автомат снова завели на полную громкость; к пульсирующим клавишным Crocodile Rock присоединились размеренная перкуссия дождя по крыше и голоса начинавшей галдеть толпы.

* * *

Каз заметил в сигаретном дыму среди толпы Лору, забрал со столика свое пиво и протолкался к ней. Она улыбнулась, увидев его, но тут же овладела собой:

– Каз, мне так жаль, что ты потерял друга.

– Спасибо за сочувствие, – ответил он, – это было ужасно. Можно я тебя угощу?

Она вместо ответа подняла свою почти полную кружку.

Он чокнулся с ней.

– За Тома. – Оба выпили.

– Я так толком и не поблагодарила тебя за то, что взял меня в полет, – сказала Лора. – Понимаю, для тебя это дело обычное, но для меня – праздник. – Она с мрачным юмором окинула взглядом ученых своей группы. – Я всем уши прожужжала, рассказывая подробности. В смысле, до сегодняшнего дня.

– Ты мне помогла вспомнить, как это приятно.

– Рада, – сказала она. Мгновение смотрела на свое пиво, потом подняла глаза и встретилась с ним взглядом. – Думаешь, смерть Тома задержит экспедицию?

Каз осознал, что многие присутствующие задают себе этот вопрос.

– Нет. Мы постараемся натаскать экипаж с новым командиром к сроку.

Он покосился на столик команды, где теперь остался один Чад. Тот сидел и смотрел на стену, к которой прикрепил недавно фотопортрет Тома. Каз осознал, что впервые видит Чада погруженным в раздумья.

Не виню его. Наверняка это реально тяжело.

Он перевел взгляд в поисках Люка и Майкла; те сидели в центре группы астронавтов-ветеранов. Все целеустремленно напивались.

Лора нахмурилась:

– Как вам это удается?

Каз озадаченно посмотрел на нее:

– Удается что?

– Так быстро приходить в себя. Даже мы в селенологической лабе весь день точно зомби. Собственно, потому-то сегодня вечером сюда и заявились.

Каз отвернулся.

– Всем тяжело, – ответил он. Потом снова посмотрел на Лору, прямо в глаза. – Положенные слова сказаны, а пиво тебе, по правде сказать, без надобности. Верно? Поехали отсюда?

Она покосилась на своих друзей, потом кивнула. Каз спросил:

– Твой «жук» поблизости?

– Да. К счастью, бак полный.

– Встречаемся у меня?

Лора пару мгновений смотрела на него, потом откликнулась:

– Конечно. Почему бы и нет?

* * *

Оба вымокли до нитки, пока бежали от автомобилей к дому, так что пришлось набросить полотенца на плечи, устраиваясь рядышком на диване. Каз откупорил бутылку кьянти, ароматного и согревающего в сырость.

Лора отпила вина и вздохнула:

– И каким же будет ответ на мой вопрос?

Каз все это время обдумывал его.

– По правде сказать, мы так или иначе свыклись. – Он глянул в сырую ночь, хлеставшую по окну струями дождя. – Когда погиб первый мой приятель по эскадрилье, я не смог этого принять. Он превосходил меня как летчик, руками и ногами управлял великолепно, опыта у него было больше. Но однажды вонзился прямо в воду на большой скорости, снижаясь вертикально из низкой тучи. Ничего не осталось.

Он помедлил.

– У меня крыша ехала. Я хотел кого-то или что-то в этом обвинить. Я стал копаться в деталях, воссоздавать инцидент, перечитывал журналы техобслуживания самолета, выискивал в архивах флота данные о похожих происшествиях. Я пришел к нескольким более или менее правдоподобным теориям. Но в конце концов до меня дошло, что порой ответа найти не получается. Пилот высокотехнологичных самолетов – опасная профессия, время от времени убийственная.

Он склонил голову.

– Горечь не унялась. Я всегда буду по нему тосковать. Он должен с нами сейчас тут находиться, делить с нами жизнь. Вместе в старшем возрасте шутки шутили бы. Нечестно это. Нет, даже хуже. Это случайность.

Он отпил кьянти и медленно проглотил.

– Когда погиб следующий мой друг, внутри я ощутил ту же пустоту, но мне показалось, что с этой потерей я уживаюсь несколько легче. Я понимал, что могу предпринять, реагируя на нее, и чего не могу. Когда утром разбился Том, я почувствовал то же самое: невосполнимую утрату и прилив гнева, разочарования – возможно ли, что по моей вине упущено нечто важное, способное предотвратить это? Я чувствую потребность выяснить, что именно случилось, чтобы оно не повторялось, а также позаботиться о его семье.

Он развернулся посмотреть на нее.

– Рана такая же скверная, как тогда, но мой организм выработал способность закрывать ее своеобразными рубцами, чтобы справляться с последствиями. О каждом из этих парней я буду горевать всю оставшуюся жизнь. Но я по-прежнему здесь. Если бы несчастный случай произошел со мной, чего бы хотелось? Хотелось бы, чтобы друзья не теряли способности заниматься своей жизнью.

Лора подняла бокал:

– За твоих друзей, Каз, за хороших ребят, которых с тобой больше нет. И в особенности – за Тома.

Они чокнулись и осушили бокалы.

После этого Каз машинально совершил другой привычный в горестных ситуациях поступок: вытащил свою акустическую гитару «Гретч» с выпуклой верхней декой, гитару, которую купил в студенческие годы уже попользованной и таскал за собой повсюду, куда бы ни забрасывала его флотская служба.

Они сидели на диване в полумраке, Каз перебирал струны, наигрывая любимые свои мелодии, и негромко подпевал; Лора присоединялась к тем, для которых знала слова. Он пытался не сползать на грустные песни, но казалось, что значение слов каждой воспринимается сейчас по-новому в аспекте гибели Тома.