Мимолетное увлечение

– Эй, Лу, кстати, о богах секса, взгляни-ка на сидящего за нами парня, – долетело до ее уха горячее, напоенное парами алкоголя дыхание Эмили.

Заинтригованная, Лула повернулась. Парень сидел спиной, так что она разобрала лишь широкие плечи и намек на профиль, но ей удалось разглядеть, что именно привлекло внимание подруги. Образцовый треугольник его торса обтягивала недешевая на вид рубашка, давая манящий намек на скрывавшееся под ней крупное мускулистое тело.

Лула могла дать голову на отсечение, что каждое утро парень до седьмого пота занимался в тренажерном зале, а потом отправлялся на какую-то важную, требующую властных полномочий работу. Что-то в его хладнокровной, собранной позе навело ее на мысль о том, что он был большой шишкой. От него так и веяло силой и властью.

Кожу на задней части его шеи между свежим накрахмаленным воротником и аккуратно подстриженными короткими темными волосами оттенял загар теплого медового оттенка, словно парень только что вернулся из отпуска, проведенного в солнечных краях. Лула представила, как он растянулся на золотистом песке в одних только плавках и на ярком солнце блестит испариной его тело.

Ух ты…

Легкое опьянение вернулось, на сей раз обдав полным удовольствия жаром самую интимную частичку ее тела.

Ничего себе! Если один лишь мимолетный взгляд на его кожу способен сделать с ней такое, можно представить, что случилось бы, окажись она с ним лицом к лицу.

От сумасбродной идеи, вдруг пришедшей в голову, сердце Лулы заколотилось. Наверное, ей и правда стоит попрактиковаться в общении, создав видимость хладнокровия и самоуверенности, которые явно пригодятся ей во время завтрашней встречи с боссом. Можно предложить незнакомому красавчику выпить, а потом плюхнуться к нему за столик так бесцеремонно, словно она клеит соблазнительных мужчин каждый день. Нужно лишь набраться храбрости, которую она находила в себе для работы на радио, и стать той самой легкой, общительной женщиной, которой все и считали ее в реальной жизни.

На работе она справлялась с неловкостью во время встреч с незнакомыми людьми, тщательно изучая тему разговора и заранее составляя список вопросов. Сейчас для этого не было ни времени, ни возможности. Значит, оставалось импровизировать.

Она будет действовать экспромтом, пока не затащит этого парня в постель.

Даже намек на то, чтобы «затащить его в постель», отозвался новым возбуждающим трепетом в самом низу ее живота.

«Просто пофлиртуй с ним, Лула, а там видно будет», – подбодрила она себя, понимая: если сможет вызвать интерес красавца из паба сегодня вечером, завтра утром наверняка сумеет убедить владельца радиостанции объективно рассмотреть ее вопрос.

«Сегодня вечером, дорогие радиослушатели, я буду Таллулой Лэйзенби – самым популярным и рейтинговым диджеем «Флэш FM», влиятельной светской львицей и неутомимой болтушкой», – решила она, выпрямляясь на стуле.

Движимая решимостью, Лула схватила сумочку, встала, пытаясь удержать равновесие на высоченных каблуках, и поковыляла через весь бар к «богу секса».

* * *

Тристан Бэмфилд вздрогнул и со стуком поставил пустую бутылку из-под пива на липкий барный столик, когда компания сидевших за ним женщин в который раз разразилась громким пронзительным смехом.

Работая вдали от дома, он обычно не шатался по барам, но сейчас ему пришлось спасаться от излишне рьяного внимания какой-то мажорки, прицепившейся к нему в отеле. Этот тускло освещенный традиционный лондонский паб с его окрашенными в пурпурно-черный стенами, потертыми кожаными диванами и расписными столами представлялся просто идеальным убежищем.

До тех пор пока рядом не уселась горластая банда каких-то крикливых девиц.

Все, чего хотел Тристан, – это пропустить стаканчик в тишине перед тем, как вернуться в одиночество гостиничного номера, но, похоже, за покоем в этот паб соваться не следовало.

Он знал, что был придирчивым и жестким, да и потребности в легком шутливом общении обычно не испытывал. Но смутное раздражение буквально изводило Тристана с тех самых пор, как отец убедил его – с помощью явной угрозы, завуалированной под безобидный стеб, – приехать в Лондон и разобраться в семейных делах. А именно – в ужасном кавардаке, царившем на радиостанции, этом дурацком тщеславном проекте отца, пока сам родитель будет шататься по Среднему Востоку, наслаждаясь медовым месяцем со своей пятой женой.

Какой отвратительный фарс!

Тристан даже не удосужился пойти на свадьбу, понимая, что и этот брак, скорее всего, долго не продлится. Он лишь соизволил купить новобрачным дорогущий подарок – таким был его способ признать брачный союз и смягчить обиду, нанесенную его отсутствием на церемонии. Он не питал неприязни к новой мачехе – он вообще едва ее знал, – но не мог заставить себя фальшиво улыбаться и проявлять показной энтузиазм, столь уместный на подобных мероприятиях.

Повертев в пальцах пустую бутылку, он мысленно переключился с неудержимой тяги отца к бракосочетаниям на проблемы радиостанции. Кажется, одна из диджеев, Таллула, или как ее там, заявила, что директор радиостанции не сдержал обещания повысить ее до ведущей утреннего шоу, а заодно и отстранил от всех текущих передач. И произошло это после того, как она отказалась переспать с ним. Директор же, напротив, голову давал на отсечение, что она лжет и злится на него из-за того, что он наложил на нее дисциплинарное взыскание за появление на работе в нетрезвом виде.

От всей этой истории веяло гадким душком.

Вдобавок ко всему Джереми, директор радиостанции, был сыном близкого друга семьи, и отец, не желая портить эти теплые отношения, решил уволить ведущую.

По опыту работы с отцом в семейном бизнесе Тристан знал, что он нередко действовал скоропалительно, выбирая наиболее удобный выход из проблемной ситуации вместо того, чтобы не спеша оценить всю картину произошедшего.

Значит, разбираться в этом конфликте следовало осторожно.

Вздыхая, Тристан провел ладонью по лицу, пытаясь облегчить нараставшую досаду.

Сказать по правде, ему сейчас было совсем не до радиостанции.

Последние пару месяцев он пытался прийти в себя после унизительного окончания четырехлетнего романа и теперь хотел только одного – чтобы его оставили в покое, позволив вернуться в Эдинбург, к тому, что осталось от его жизни.

Ага, держи карман шире!

Одна из представительниц сидевшей позади него женской компании прошла мимо, и в нос Тристану, отвлекая от невеселых раздумий, ударил свежий цветочный аромат. Он посмотрел вслед женщине – она цокала к барной стойке на своих до нелепого высоких каблуках, и ее красивые, приятной формы ягодицы вызывающе покачивались.

Несмотря на решение избегать женщин до тех пор, пока он снова не обретет способность мыслить ясно, Тристан не мог не очароваться изящными очертаниями шикарной фигуры незнакомки. Эти соблазнительные формы напомнили ему амазонку в миниатюре – со всей своей восхитительной чувственностью и броской сексуальностью.

От нечего делать Тристан наблюдал, как женщина ждала, когда бармен обратит на нее внимание. Чем дольше ее игнорировали, тем ниже опускались ее плечи, пока она окончательно не сгорбилась, склонившись над деревянной стойкой.

В этом языке тела четко угадывалось уныние, заставившее Тристана насторожиться. Подавленное состояние незнакомки напомнило ему о тех временах, когда Марси объявила о разрыве их отношений, представлявшихся теперь какой-то злой шуткой. В ту пору Тристан чувствовал себя так, будто кто-то разом выпустил из него кровь, внутренности и воздух.

Он покупал Марси все, чего только ни желала ее душа, – дизайнерскую одежду, спортивные машины, невероятно дорогущие драгоценности, – но ей все было мало. Бросив его, она, разумеется, забрала это добро с собой.

В тысячный раз с тех пор, как Марси неожиданно свалила на его голову свое ужасное решение, Тристана обдало жаром унижения и неловкости. Какое-то время до разрыва он догадывался, что между ними не все гладко, но не мог простить Марси лжи и подлостей, творимых за его спиной. Похоже, его считали самым настоящим «лопухом».

Мрачная сила мыслей Тристана словно проникла в сознание незнакомки, потому что она, похоже, взяла себя в руки и выпрямилась. Женщина даже немного подпрыгнула на каблуках, словно напоминая себе о необходимости с достоинством встречать невзгоды.

Тристану давно пора было вернуться в отель, и приняться разбирать гору ждавших его там документов, но что-то не позволяло ему оторвать взгляд от соблазнительной, обтянутой узкими джинсами попки женщины.

Очень длинные светло-каштановые волосы незнакомки были убраны назад в свободный хвост, который качался, как маятник, в такт ее движениям. Тристан мог поспорить, что у нее были милый маленький носик и большие чувственные глаза, способные с первого же взгляда увлечь его в свой непостижимый, опасный мир.

Интересно, он угадал?

Теперь Тристан просто не мог уйти, не попытавшись хотя бы мельком увидеть, как она выглядит на самом деле. Он должен был узнать это наверняка, убедиться, что не был таким уж несведущим в понимании женщин, как уверяла Марси.

Поднявшись со стула, Тристан зашагал к барной стойке. Наверное, стоит пропустить еще стаканчик перед возвращением в отель. В конце концов, он и так добровольно подписался на унылую, полную работы ночь, так почему бы немного не развлечься, раз уж представилась такая возможность?

Потирая лоб ладонью, Тристан вздохнул. Должно быть, он совсем приуныл, раз взялся играть в угадайку в этом злачном месте.

Услышав его вздох, женщина обернулась, и изумление вспыхнуло в ее глубоко посаженных васильково-синих глазах. У Тристана создалось ощущение, будто он поймал ее на чем-то предосудительном. А вдруг она тоже украдкой рассматривала его?

Эта мысль определенно воодушевляла.

Женщина открыла было рот, чтобы вобрать побольше воздуха, но что-то, похоже, попало ей в горло, потому что она на мгновение замерла, ее глаза в панике расширились, а потом из груди вырвался громкий удушливый кашель. Оторвав от Тристана всполошенный взгляд, она закрыла рот рукой, пытаясь подавить приступ.

Она была красивее, чем он себе представлял, – ее отличало милое очарование простой девчонки, живущей по соседству, что вызвало у Тристана желание наклониться и постучать ее по спине, успокаивая кашель. Желание позаботиться о ней.

Как-никак именно это получалось у него лучше всего – заботиться о людях. А потом они отворачивались от него или вонзали нож ему в спину.

Тристан отмахнулся от неприятной мысли и улыбнулся прекрасной незнакомке, старательно изображая беспокойство. Она взглянула на него мутными от выступивших слез глазами, расплылась в ответной улыбке и махнула рукой в его сторону, словно прося прощения.