Импориум 1. Следящие тени. Книга 1

Импориум 1. Следящие тени. Книга 1
Кристиан Дрездеа

Она приближается. Её шаги вызывают землетрясения, вздох закручивает ураганы.

Это было обычное утро, светлый день, проснувшись после ночного кошмара, юная героиня не знала, что вскоре реальность станет воплощением самого ужасного сна. Смотря в окно, не знала, что за стенами величественного дома гуляет жуткая болезнь, а один заражённый уже стоит за дверью. Ибо плоть мёртвой богини породила скверну. Рассматривая своё отражение в зеркале, не знала, что вскоре из-под земли полезут безжалостные и навечно проклятые. Ибо их мать-богиня проголодалась.

Впрочем, слушая шум неработающего телефона, знает, что сигнал бедствия отправлен. Вот только услышат ли этот зов из далёкого поселения, когда мир рвут на куски мятежи и анархия?

Кристиан Дрездеа

Импориум 1. Следящие тени. Книга 1

?Мы никогда не остаёмся одиноки, они всегда рядом с нами. Тянутся за спиной, произрастают от окружающих предметов и людей. Исчезают лишь в ярком свете или растворяются в кромешной темноте. От их навязчивости не по себе, ни скрыться, ни убежать. Некоторые гораздо темнее и сложнее остальных, спрятаны за бесчисленными поворотами, оставлены на перекрёстках дорог. Порой мне действительно кажется, что они… смотрят, но куда сильнее меня донимает чувство, что они…

… следят.?

Первая статья из газеты "Новости городов", обзор событий, включая декларацию по насущным проблемам.

"Тревожные вести приходят в редакцию, на полученных письмах слова: война… оружие… насилие… смерть… Мы в свою очередь можем сообщить, что акции протестов поглотили города, в дыму пожаров исчезли крыши многоэтажных зданий, в пламени растворились контуры гигантов-небоскрёбов. Теперь всё то, что возделывали предки десятки лет, рухнет под рукой экстремистских организаций. То собрание, изначально лишённое гуманности, – исток погромов и кровавой бойни. Слышатся звуки выстрелов, гремит канонада взрывов. Отовсюду приходят сообщения о большом количестве пострадавших, а также погибших. Раненые ждут смерти в ногах толпы, неубранные тела мёртвых находят покой в грязи канализаций.

Требования участников забастовок неясны. Президиум правительства пообещал в кратчайшие сроки пресечь деятельность радикалов и восстановить порядок. К другим новостям…"

(Между строчек маленьким шрифтом полупрозрачными чернилами послание, рассчитанное на тех, кто будет читать через лупу или в очках: "Они все врут". Рядом с последней буквой символ, похожий на два расправленных крыла птицы)

Одна из последних статей газеты "Новости городов", расположившаяся между информацией о старте продаж ювелирных изделий и рекламой новых духов.

Пропал ребёнок.

"Родители с социальным свидетельством типа «A-3» сообщают о пропаже ребёнка, девочки семи лет того же статуса. Со слов законных представителей несовершеннолетней, их дочь, как обычно, пошла поиграть во дворе. В этот пусть и пасмурный полный грозовых туч день ничто не выдавало опасности, не вызывало тревог. Огромный железный замок свисал с ворот. Улица была пустынна, ни один гость не спешил с визитом. Поднимался лёгкий ветер, шелестели листья, клонилась сырая трава, вдаль бежали облака. Настал обеденный час, но девочка так и не вернулась. Ни родственники, ни соседи её больше не видели, навсегда запомнили её серую шляпку и чёрные туфельки. Передают своё сообщение вместе со слезами убитые горем родители.

За последние две недели в список пропавших внесён уже восьмой ребенок. Всего же не сосчитать количество детских душ, канувших в неизвестность.

Дети теряются без следа, найти причины их исчезновений ни в одном случае так и не удалось. Отпечатки крошечных ног размываются дождём, уходят по непролазным тропам. Ведущий дела следователь считает, что связей между пропажами нет, иные мнения лишь домыслы необразованной толпы. Потерянные принадлежат разным социальным группам, разных возрастов и даже разных полов. Но, возможно, увидеть истину, крутящуюся под ногами офицеров полиции, мешают их огромные пивные животы.

Немало печали приходит вместе со словами репортёров, в их докладах говорится о безнадёжности. Круг властных устремил свой взор на Города и бесчисленные протесты, затратил на поддержание мира и собственного комфорта все средства полицейских структур. Нет у обожествлённой элиты никакого интереса до поисков чьих-то детей. Размякшие в уюте и теплоте они и не видят, что в это же время у них за спиной происходят страшные вещи.

Исходя из сложившейся обстановки, просим наших читателей быть бдительными и любые полученные сведения, касающиеся пропавших детей, присылать в редакцию.

Держитесь на связи. Не уходите по одному."

Пролог

Я не вижу… но я слышу… оно подбирается всё ближе…

Зелёные глаза замерли на сером полотне неба. Пытаясь найти что-то за облаками, они медленно перемещаются из стороны в сторону. В них нет места для страха, тревог, открывается путь лишь безграничному умиротворению и незыблемому покою. И губы с торчащим между зубов зелёным колоском, бледное расслабленное лицо, как и раскинутые около головы руки, – свидетели ухода от насущных проблем.

Безмятежность дня коснулась и эту совсем юную девчонку не более шестнадцати лет от роду. Она лежит в высокой траве сырой от росы, вокруг так много воды, ткань её чудесного белого платья напиталась, а местами вовсе промокла насквозь. Но то нисколько не волнует, девочка смотрит на вершину мира, и, кажется, ничто не может растревожить гладь этого омута спокойствия.

Небо мрачное, безжизненное, переполнено огромными чёрными тучами, что медленно плывут за горизонт, образовывая одну беспросветную тёмную массу. Сегодня всё утро тревожат невзгоды, день получается хмурым и серым, то и дело моросит дождь, набирает силу холодный ветер. Впрочем, сейчас глас бурь немного стих, взял паузу, а свет, рассеиваясь под облаками, приносит окружающему миру белые тона.

Где-то в стороне зазвучали женские голоса, их появление неожиданно, внезапно, но не заставит вздрогнуть нежный дамский глас. Слишком гармонично тихая речь вливается в звуки окружающей природы. Сами нарушительницы спокойствия, должно быть, идут по тропинке неподалёку, единственной узкой полосе, свободной от густо сросшейся травы, перемещение выдаёт шелест листьев под ногами, шорох длинных платьев.

Незнакомок не видно, но и тогда с уверенностью можно сказать, их головы опущены на грудь, руки свисают ниже пояса, всему вина – усталость после изматывающего труда. И лишь их голоса неподвластны обременяющей ноше забот, всё сильнее набирают в себя мелодичность, перетекают в один монотонный поток. Не как приближающиеся женщины принялись запевать? Первые слова и первые строки до боли знакомы. Слышали уши десятки раз невероятно старую песню на местный лад. Она – одна из немногих сохранившихся чуть ли не с изначала времён, в ту пору ещё дымились трубы деревянных изб, по глубоководным рекам ходили парусники.

Должно быть, это женщины – работницы возвращаются с поля после трудового дня. Девочка как раз дожидается их, чтобы вместе с попутчицами, как и всегда, отправиться домой. Но сейчас вставать и уходить совсем не хочется, к кругу повседневных причин остаться в траве добавилась ещё одна. Руки в этот день, так сказать, не очень чисты, украденное платье изящно облегает тело. Тётка-опекунша не досчитается одного. И да, были причины. Сейчас же сложно представить, какой кошмар ждёт дома. Особенно если учесть эти три чёрных пятна грязи, что бесповоротно испортили идеально белую кружевную ткань забранного без разрешения наряда.

И, с целью узнать сколько времени у неё осталось, девочка лишь приподняла голову, но "благодаря" высокой траве увидела лишь высокую траву и ничего больше.

Сегодня её не покидают скверные чувства, предчувствие опасности, кажется, что вот-вот произойдет нечто плохое, непоправимое. За украденное платье, конечно, крепко достанется, но это будет не в первый раз. Скрывается нечто другое куда более опасное, чем пара синяков и ссадин. Текущая кровь страшна лишь в больших количествах. Но она не понимает, откуда берутся подобные мысли, её малая родина всегда была оплотом безопасности для хрупкой девчонки. Что же здесь будет угрожать? И сейчас голос ниоткуда шепчет, просит оставаться в этом укромном уголке среди высокой травы, где никто не сможет отыскать, никто не сможет найти. Но есть ли вообще в этой долине тот, кого стоит бояться? Есть ли тот, кто ждёт её, поджидает? Потеряв из виду, теперь старательно выискивает.

Девочка не знает и, перед тем как присоединиться к попутчицам, решила бросить последний взгляд в небо. Только в нём находит утешение для себя, жаль, приходится высоко задирать голову. Не отрывая глаз от безграничного серого полотна, начала подниматься с земли, ещё бы немного и взгляд достиг горизонт, но наперёд из серой массы облаков вырвался странный объект, буквально выскочил из ближайшей грозовой тучи. И он благодаря своей яркой окраске сильно выделяется на тёмном фоне. Правильной прямоугольной формы, а следом тянется целый веер из разноцветных лент.

Воздушный змей, когда – то у девочки был такой же, правда, не настолько пёстрый и без жёлтой улыбающейся морде как на этом, но это всё неважно. Конечно, многие посмотрят на него и всего лишь пренебрежительно скажут: "Кусок тряпки". Но для той в белом платье с устремлённым в небо лицом это ключ, отпирающий тяжёлую дверь в детство. Как порыв внезапного ветра, нахлынули воспоминания. Память – исток многих тяжёлых вздохов.

Вспомнилось, как вместе с отцом запускала эту величественную игрушку, как змей парил над головой, кружил. Казалось, ещё немного и он заглотит облака, такой могущественный, сильный и весь во власти детских слабых рук. Ему бы летать повыше птиц, подальше самолётов, но не дадут свободу жалкие верёвки. Вспоминала девочка, и как змей всё-таки отвязался, улетел за горизонт, долго отдалялся, а затем растворился в закатном свете, вспомнила горькую слезу, текущую по щеке, красные глаза. Не упустила в памяти момент, и когда на следующий день папа подарил ей нового. Нашёл на прилавке магазина игрушку один в один как потерянная. Это было лучшее время, яркий светлый мир с запахом горячей выпечки, предрассветной свежестью росы.

Огонь разделил её жизнь на до и после, перед глазами до сих пор стоит слепящее всепожирающее пламя, во рту чувствуется вкус гари, а в ушах звенят голоса заживо сгораемых людей. Представить ещё раз куски обгорелой кожи, обугленные лица. Ужасно среди них узнавать знакомые черты, форму носа или же расположение глаз. Большего огонь не оставляет, поглощает желаемое и осушает недоступное.

Пламя забрало всех, кого она любила, и с тех пор практически беспризорница. Её, правду сказать, приютила тётка, оформила несколько бумажек, вытащила из гниющего подвала, взяла к себе в дом. Но уж лучше бы оставила на улице, терпеть её удары, издевательства, грубую речь, обходится с племянницей хуже, чем с собакой. Поселила в грязном углу, там же на холодном полу обустроила спальное место, сложно, конечно, называть простынь и наволочку, об которые периодически хозяева дома вытирают ноги, спальным местом.

У тётки пять родных детей и есть о ком заботиться и без очередного голодного рта, который к тому же имеет дерзость и порой просит есть. Ему все равно не достаётся ничего кроме огрызков хлеба, зачем же зазря дразнить своих владельцев. Им зачтётся жестокость, хочется в это верить. Судьба воздаст. Первый же урок попыталась преподнести сама девочка, в предрассветный час у одной из дочек тётки, а именно у любимицы "младшенькой", украла платье, самое ценное для сердца двоюродной сестры и самое дорогое для кошелька её мамаши. Цена будет высока для них всех.

Поглощённая воспоминаниями девочка проводила глазами парящую игрушку до самого горизонта. В этот ветреный день в свободный полёт улетит не один воздушный змей.

Вокруг поток воздуха превращает зелёную массу травы в огромный подвижный океан со своими импровизированными волнами, он холодный и пробирает до костей, а мокрое платье усиливает эффект. Очередной порыв ветра и вырвал девочку из нескончаемого каскада воспоминаний, перепугавшись своей задержки, она тут же вскочила с земли.

Сырая ткань дискомфортно облипла по телу, а в добавление от долгого отдыха в неудобном положении заныла спина. Поспешил подступить холод, за ним небольшой озноб, в придачу к которому и обволакивающая сеть мурашек. Но неприятные чувства не главное, что взволновало. Взглядом она попыталась найти женщин, чьё пение вот только слышалось, но поблизости уже никого нет, лишь нескончаемое море травы, тянущееся до самого горизонта. Без конца. Скорее исчерпается вся земля, нежели эти травинки.

Девочка прислушалась, звуки песни также смолкли, не иначе унеслись прочь. Остались только аккомпанирующие мелодии, наигрываемые шелестом листьев. Она в смятение, не понимает, как так быстро ушли, ведь отвлеклась только на одну минутку не более. Наверно, очень спешили, вот – вот начнётся дождь, его первые и такие крупные капли уже приносятся ветром, попадают на лицо, затем стекают словно слёзы. Девочке тоже пора домой, давно пора, и надо бы поспешить, но она стоит, сделать первый шаг оказывается очень сложно. Легче часами вот так выжидать момент, когда кто-то, пусть даже незнакомый, придёт, возьмёт за руку и поведёт, куда изволит сам. Конечно, хотелось бы догнать крестьянок, но теперь, когда они скрылись из виду, осталось только одно желание, снова упасть в высокую холодную траву и скрыться в ней. Почему же терзает эта внезапно возникшая странность?

Гром заставил девочку вздрогнуть и даже вскрикнуть, но сразу за ним, как будто маленькое чудо, свет солнца коснулся её бледного лица. Такой теплый, мягкий, манящий к себе, упёрся в щёку и буквально заставил повернуться к нему навстречу. В ожидании контакта с источником озарения она зажмурила глаза, но его всё нет. Лишь маленький луч пробивается из – за туч, создавая крохотное белое пятнышко на траве, за его же границами больше ни капли солнечного света. Сумрак от облаков. И от сего мир вдалеке кажется ещё темнее и недоступнее.

Вокруг же наоборот появилось столько белого. Воссияло. Луч согревает, постепенно кожа под его напором расслабляется, разглаживается, а порой и того создаётся ощущение, будто размякает, словно дешёвый пластилин. И разве что на лбу от зажмурившихся глаз ещё остаётся пара морщин. Может ли скрываться нечто ужасное, коварное за нежностью небесного огонька? На фоне лёгких ласк создаётся устойчивое чувство защищённости, теряется настороженность, уходит и растворяется в яркости изучения испуг. А сам свет как будто говорит: "Ты не можешь здесь оставаться, пора идти. Я прослежу за тобой, надо идти. Оберегу тебя, только иди. Освещу твой путь, иди же!"

– Нет, я не останусь жить в этой траве, – тихо прошептала, тут же подняла упавшие с плеч лямки платья, поправила прилипшую к телу ткань, уже следом направилась к освещённой солнцем тропинке по оставленным ранее следам в зелёном полотне. Вскоре сошла на тропинку и побрела прочь, окружённая преследующим светом.

Долина тянется до самого горизонта и нет ей конца, рельеф однообразен, лишь высокая трава вся под один уровень. И только впереди на фоне этого сросшегося массива выделяются два засохших дуба. Один маленький и почти полностью сгнивший, некогда вобравший в себя удар стихии вместе с разрядом молнии. Пламя бушевало на листья, до сих пор с коры дождями не смылась гарь. Другой дуб значительно крупнее, за всё время своего существования только пребывает. Настоящий титан с массивным стволом, сотней раскинувшихся по сторонам ветвей, толстыми торчащими из рыхлого грунта корнями. Должно быть, вытянул из земли все соки, уж не зря вся трава рядом засохла, кустарники рассыпались. Некоторая особенность в рационе питания сделала все его немногочисленные листья тёмно-зелёного почти чёрного цвета.

Оба дуба произрастают у узенькой заросшей тропинки. На неё как раз ступила девочка. И какие же ветра занесли семена их начала в далёкие степные края?

Всё бы ничего, не будь с ними связано столько переживаний. Это второе дерево, что покрупнее, девочке очень не нравится, оно напоминает какое – то застывшее чудовище, вылезающее из скрытого от глаз царства. Сам его ствол весь кривой и искажённый, как насмешка над гармонией природы. Он же изрыт десятками когтей и клювов, кое-где ещё сохранились давно брошенные гниющие дупла. Ни один птенец не окрылился в старом дереве, их крохотные косточки ещё не везде вросли в кору. Девочка заглядывала в дыры, видела иссохшие черепа с пустыми глазницами, старые перья, в тот же миг чуть не получила поцелуй в губы от гремучей змеи. Поселилась как минимум одна гадюка у сердца дуба.

Но вокруг по-прежнему светит солнце, в его свете самое чёрное становится серым, а серое – белым, и пусть даже эти лучи спокойствия не распространяются далеко. Впрочем, в столь тёплом пятнышке тоже есть кому напугать.

– А-а-а! – вскрикнула девочка, её встревоженные руки прижались к груди.

Рядом с головой путницы, едва не задев ухо крыльями, пролетела маленькая птица. Не удастся пропустить насколько та проворная и шустрая. Просвистела мимо лица, промелькнула над высокой травой, следом, растревожив ветки, просочилась между деревьями. Наконец, сделав небольшой круг у маленького сгнившего полена, уселась на его единственный сохранившийся после пожара сук, на то место, куда попадают яркие белые лучи.

Чёрненькая с дивным оперением, переливающимся в свете солнца, маленьким острым клювом и красной грудкой, как большое сердце. Гармония жизни на обгорелом растрескавшемся дереве – проделкахсмерти. Сложила крылья, поджала лапки, а по обе стороны медленно планируют и спускаются сорванные листья.