Ох уж эти родственнички

– А тут – длинная пробка. Мы совершенно одни, не считая всех этих прекрасных людей, которых тоже потащило за город. Времени у нас вагон. Разговаривать за рулем ты, в отличие от меня, прекрасно умеешь. Мы же договорились, что постараемся узнать друг друга получше. Вот – я проявляю интерес.

– Это довольно стремная тема, – поморщилась я. – Сама не успела переварить. Мир перевернулся с ног на голову. Даже не так. Мир стал кувыркаться еще давно, но сейчас я даже не уверена, что могу понять, где там ноги, где голова.

– Вдвоем нам будет проще разобраться.

– Это про мою семью, – предупредила я.

– Я знаю, – кивнул Тарас. – Поэтому и хочу, чтобы ты поделилась со мной своими мыслями. Твоя семья теперь и моя тоже. Так что, сейчас самое время рассказать, что тебя так встревожило в тот день.

– Понимаешь, – осторожно заговорила я, тщательно подбирая слова. – Я всегда была убеждена, что мой отец – почти святой.

С самого детства папочка был для меня всем. Строгая и требовательная мама, конечно, тоже была для меня самой любимой и красивой на свете, но папа…

Папа никогда не ругался.

Если я получала четверку, то он искренне хвалил, а не говорил: “А почему не пять?”. Если разбивала коленки, то он осторожно промывал ранки, а не говорил: “Вечно ты несешься, сломя голову! Еще и штаны порвала! Ты же девочка!”. Если у меня что-то не получалось, он всегда был готов прийти на помощь, в то время как мама говорила: “Значит, не так сильно хотела. Тот, кто хочет – всегда найдет возможность!”

Он был моим лучшим другом, моим защитником и моим примером. Учил меня водить машину, делать ремонт своими руками и находить во всем закономерности.

И когда наша семья разваливалась, я думала, что мама предала папу. Просто воспользовалась его доверчивостью, обвела вокруг пальца.

А папа поступил так, как и должен был поступить настоящий герой – закрыл на все глаза и попытался жить дальше. Но ему не дали.

В моих глазах он был невинной жертвой.

И все эти годы я свято верила, что более чистого душой человека просто не существует.

Пока на базе отдыха “Бобриный утес” не столкнулась с копией себя.

Даже лучшая подруга Маринка и то не заметила разницы по фото. Да что говорить? Даже я не сразу поняла, в чем дело. Лишь потом, приглядевшись, увидела, что мы всего лишь похожи. Но сильно похожи. Как родные сестры.

Незадолго до этого гадалка-таролог Эмма обронила что-то вроде: “Почему ты не общаешься с сестрой?”, и в тот момент я решила, что она просто разыгрывает комедию – якобы карты ей сказали о том, что у меня есть сестра.

Ведь я была уверена, что никакой сестры у меня нет и быть не может.

А потом мне напомнили, что я – копия папочки.

Почему же на моего папочку так похожа какая-то левая девица?

И тогда я пошла к ее матери.

У меня в телефоне было фото отца. Одно из тех, где он был уже в годах, но вполне похож сам на себя. И мать моей “близняшки” – Анна Дворкина – узнала его.

– Юрка-Юрка, столько лет не видела его, а теперь и не увижу, – грустно протянула она. – А ты, получается, дочка его?

Я кивнула и задала вопрос, на который уже не требовалось ответа:

– Скажите честно, Катя – тоже его дочь?

– Долгая история, – тихо прошептала Анна.

– Я не тороплюсь.

– Если для тебя это действительно так важно, то слушай.

Юная и прекрасная Анечка познакомилась с веселым улыбчивым Юргисом на студенческой вечеринке. Она училась на химика и мечтала о карьере в НИИ, а он подавал большие надежды в технологическом институте.

Будущий инженер был сражен в самое сердце. Да и Анна не устояла. Он красиво ухаживал, не делал грязных намеков, не пытался казаться лучше, чем есть.

Он был собой – искренним, честным, настоящим. И это подкупало.

Целый год молодые люди гуляли, держась за ручки, и лишь потом дошло дело до робких поцелуев. А как-то раз весной, когда воздух был пропитан ароматом цветущей черемухи и пьянил дурманом, а вечера стали теплыми и светлыми, он задержался в ее комнате в общаге до утра.

Соседки как раз разъехались на выходные, что и позволило Юргису осуществить то, к чему давно все шло.

Анечка тогда как раз заканчивала четвертый курс, а Юргис уверенно шел на красный диплом. Дата защиты был назначена, тема – изучена вдоль и поперек. Парень был спокоен.

Более того, сияя счастливой улыбкой, он сообщил возлюбленной, что в случае успешной защиты – а иначе и быть не может – с ним подпишет контракт крупная французская компания, и он отправится в заграничную командировку на целый год. Правда, на это место претендовал еще один его одногруппник. Тоже талантливый парень – Пашка Хворов.

Год – большой срок для молодых влюбленных, но Юрка был уверен, что с этим испытанием они справятся.

– Я вернусь, а ты как раз институт закончишь! Поженимся! – делился планами Юргис.

Анечку все устраивало. Действительно, что такое год, когда впереди – целая жизнь? А заграничная стажировка это и престиж, и деньги, и новые полезные связи. Упускать такую возможность нельзя.

– Упускать такую возможность нельзя, – твердила она себе, давясь солеными слезами возле кабинета гинеколога, спустя месяц. До защиты диплома оставалась пара недель, а Аня выяснила, что она беременна.

И теперь она стояла перед нелегким выбором – рассказать обо всем Юргису и этим разрушить его карьеру или тихо избавиться от плода, пока никто не узнал. Почему-то, других вариантов в голове не было.

Вспоминая то время, Анна часто думала о том, что она могла совершенно спокойно дождаться Юргиса из командировки с ребенком, и жизнь сложилась бы по-другому. Но тогда она была совсем наивной и мыслила крайностями.

Вариантов было два, но она выбрала третий.

– Мы расстаемся, – холодно объявила она Юргису, когда он пришел за ней, чтобы позвать в кино.

– Почему? – не понял парень.

– Я поняла, что не хочу тратить год своей жизни на ожидание. Тем более, что ты можешь и не вернуться. Найдешь себе там француженку, а я здесь буду слезы лить.

– Не найду! – горячо заверил Юргис. – Ну, если хочешь, я никуда не поеду. Вот откажусь и все! Пусть Пашка едет, он бредит заграницей, уже и язык учить начал!

Это было именно то, чего и боялась Анна – Юргис был готов отказаться от мечты, от карьеры, лишь бы быть с ней. А она любила его так сильно, что не могла позволить этому случиться.

– Я тебе все сказала, – отрезала она. – Уходи и забудь сюда дорогу. А будешь надоедать – милицию позову!

Не то чтобы Юргис боялся милиции, но Анна свою роль исполнила мастерски. Он поверил в то, что больше его не желают видеть. И ушел.

А Анна решила рожать. Мать – сама акушер-гинеколог – внезапно одобрила. Взяла беременность под наблюдение: “Не доверять же этим безголовым коновалам в районных поликлиниках! Будешь числиться у нас в краевой, и рожать будешь здесь же”.