Беседка на Волге (Часть III)

– Лилия? – не успев оценить, что она делает, я уже готовилась ругать ее за пьянство.

– Что? – обернувшись ко мне у стойки умывальника, Лилия без эмоций посмотрела на меня. – Не пью я, не бойся. Вон, чай себе сварила, горячий был, переливала в другую, чтобы остудить, и испачкала два стакана вместо одного. Стою мою. – Она указала на сушилку, где лежала вчерашняя посуда, и та, что она помыла. – Аристо уже звуки бутылок от кружек различает, он даже не встал, хотя проснулся бессомненно.

– О, дорогая, прости меня, – я бросилась ей на шею. – Осознание алкоголизма – половина лечения.

Лилия слегка наклонила голову, и на этом все: с ее стороны больше ласки не проявилось.

Позавтракав на летней кухне, я заметила устремленный к дому моего соседа Руслана взгляд Аристарха Петровича.

– А я все не могу вразумить, Васильна, иметь такую большую территорию на такой плодовитой земле и все равно жить так бедно, – Аристарх Петрович не отпускал мысли о несправедливом распределении имущества в округе. – Лиличка? – окликнул он жену.

– А! – Лилия слушала его размышления.

– Ты глянь, у Васильны пять прекрасных соток земли, дом чудесный, еще век постоит, забор какой красивый, глаз радует, дорожки, вон, скошенная трава. Теплица. Все как надо. А у того что? Почти в пять раз больше земли, а у него сараи, заросли, прогнившие деревья за которым никто не смотрит.

– Нам бы такую, да, Аристо? – спросила Лилия.

– Нам зачем столько земли? Мы с тобой не осилим в порядок привести. Нам и пять соток вполне подойдут. Лучше маленькая земля мне под силу, чем большая и заброшенная.

– Ты никогда не был жадным, – заметила Лилия и надела очки, наверное, чтобы самой разглядеть лучше земли Руслана. – Поэтому, кроме квартиры, у нас ничего нет больше. И от твоего отца нам ничего не досталось.

В ответ ничего не прозвучало, я знала, что на эту тему уже много, много раз говорили мои друзья. Муж с женой пошли к нашему забору, чтобы ближе рассмотреть имения Руслана. Я вспомнила слова моей мамы о важности качества над количеством. Пожалуй, да, мои пять соток земли облагороженной лучше чем чьи-то двадцать четыре необлагороженные.

Аристарх с Лилией долго говорили о чем-то, а я любовалась их минутным безмолвием. Ах, если бы мне со своим Сашкой так же у забора постоять, хотя бы пять минут.

– Васильна! – деревенскую тишину разрезал голос Петровича. – Ты говорила про Шукшинский утес. Сегодня пойдем или как?

Калитку я не стала замыкать: в деревне уже давно население сократилась в два раза, здесь все друг друга по тени узнают, так о домушниках и не говорю. Аристарх окинул взглядом мой дом.

Одноэтажное строение с высокой мансардой, петушок на крыше, что кружился от слабого летнего ветра. Голубые ставни на окнах с ручной резкой. Свежеокрашенная деревянная облицовка фасада. Дом у меня блочный, добротный, что тогда мало кто строил в этих краях. Серо-голубая краска в углу дома блестела на солнце. Прямолинейные тропинки из речных, аккуратно сложенных камней утопали в белой, декоративной гальке, что еще муж успел засыпать. Полдома скрывала шелковица, посаженная еще моим свекром, она уже дала плоды.

Лилия с мужем мечтательно посмотрели на наш дом, а когда обернулись к участку Руслана, их лица наполнились скорбью.

– Все-таки какой участок пропадает, – Аристарх в очередной раз выразил сожаление.

– Аристо, у нас вся страна в таком состоянии, – Лилия указала на искривленный забор. – А ты за двадцать четыре сотки переживаешь.

– Вся страна наша из вот таких участков. За то и переживаю, – после паузы он продолжил. – Ну, кроме твоего участка, Васильна. Такие, как ты, и спасут наше отечество, – он продолжал стоять на своем месте.

– Пошли, утес нас ждет, – предложила я.

От моего дома до Шукшинского утеса час ходьбы. Грунтовая пыльная дорога особо усложнялась жарой. Мои гости из Мурманска такую жару переносят особенно сложно. Но, вооружившись головными уборами и холодной водой, мы двинулись в путь не спеша. На входе из деревни Аристарх еще раз обернулся, замедляя шаг. Он, кажется, не мог отпустить дом Руслана, хоть он давно пропал из виду. Я посмотрела на населенный пункт вслед за ним. Опустевшая деревня впервые за двадцать лет, как я не живу постоянно здесь, показалась мне одинокой. Меня настигло чувство предателя: я уехала, оставив это место вместо того, чтобы остаться и внести свой вклад в развитие. Но нет. Я вместе с детьми покинула Логовский, чтобы позаботиться о себе лично. Это странно. Почему именно сейчас я пришла к этому? Почему раньше не испытывала тоски и жалости к этому месту? Наоборот, я с таким высокомерием возвращалась сюда, городская, вся в лоске, все время своим соседям рассказывала, как там – «у нас». «А у нас такого нет» или «если надо, идем покупаем». Вот такие высокомерные нотки, стоя у подножия деревни, я обнаружила в самой себе. Имея хорошее медицинское образование, я бы могла остаться здесь, помогая людям, но я с мужем уехала. Каждый меняет этот мир, оставаясь здесь, возможно, Логовский не был бы таким немощным, брошенным.

Но не все так плохо, как я описываю. На горизонте были каменные дома с побелкой, местами свежий ремонт крыш придавал простую свежесть. Признаться, старый шифер придает некую солидность, однако, солидность не убережет от ветра и дождя. Это как подделка брендов на человеке среднего достатка: тепло и удобно, но не имеет ценности.

– Я первый раз вижу Логовский из этой точки, – прервала свои мысли, чтобы объясниться с друзьями. – Мы обычно к утесу и обратно идем в разговорах, разглядывая грунт под ногами или поля. Мы с детьми всегда избегали взглянуть на наш дом издалека.

– Тоска по родине, Васильна? – спросил Аристарх.

– Тоска по родине, Петрович! – ответила я.

По дороге ничего приметного для меня не было, но новые пейзажи с зелеными полями нравились моим друзьям, на их губах мелькала улыбка.

– Лиличка, может, купим здесь домик и останемся? – предложил Аристарх.

– А могилу детей наших куда денем? С собой заберем?

– Мы и сейчас не каждый день ходим к ним. Будем летать туда. Тебе будет полезно новое место. Воздух какой сухой, климат южный.

Ответ не поступил, это особенность характера Лилии – не давать ответа, когда он лежит на поверхности.

Мы долго шли в тишине, каждый в своих мыслях, слышны были только редкие порывы ветра, дальние звуки мотора тракторов в полях. И вот на горизонте виднелись воды Волги.

– Интересно, чем мотивированы люди, которые приобретают, захватывают земли, о которых не способны заботиться? – Аристарх все не отпускал идею с жадностью. – Если бы не твой уютный и благоустроенный дом, Марта, я бы ни разу не подумал об этом. Познание в сравнении. У него двадцать четыре сотки земли, на которой хибары, будки, свалка…

– Колодец, у него свой колодец. Руслан не ходит за водой как остальные, – вмешалась я.

– У тебя ведь тоже? – спросил Аристарх.

– Да, мой покойный муж нашел скважину, установил водонапорный режим.

– А у него только колодец, зато свой.

– Я уже вижу беседку Шукшина, – Лилию не интересовали наши разговоры. – Наконец-то перевал, хоть поедим. А вид какой, смотрите.

Аристарх нес рюкзак с едой и со скатертью, а я рюкзак с водой и посудой. Лилия ускорила шаги, ее тонкая фигура в летнем сарафане со спины маскировали горечь, которую несли тонкие плечи.

Мы накрыли в тени от беседки скатерть, уселись и разложили овощи, фрукты, бутерброды с сыром и с колбасой. Приступили с аппетитом есть все и смотреть в даль Волги. Ее мощные воды внушают дрожь перед силой природы. Если она захочет, все снесет на своем пути, никого не пожалеет. С утеса не понятно, кто на кого смотрит: Волга на беседку Шукшина или беседка на Волгу. Так или иначе, когда смотришь со стороны, это выглядит, как переглядки дракона с птичкой, где дракон покорен мирным видом птички.

Через полчаса солнце прилично сдвинулось на горизонте, и теневая сторона стала солнечной. Мы дружно схватили за скатерть и сдвинулись глубже за беседку, виды изменились, но не стали хуже. Сейчас птичка загораживала дракона.

Аристарх, усаживаясь, обратился к жене:

– Еще вчера смотрели на серые панельные дома, Лиличка, сегодня – на мать Волгу.

– Нам бы для счастья бокал вина, ну хотя бы капельку, – сказала Лилия, кажется, без капли смущения. Ее диагноз алкоголизм проявлялся все ярче.

Аристарх сменился в лице, он отложил свой хлеб с помидором и с сыром, его спина округлилась, будто на нее слегла бетонная стена.

Но Лилия на него не смотрела, даже периферийно не смотрела.

– Тебе, Лилия, пить не рекомендуется ничего. Попробуй неделю быть трезвой, – мягко сказала я. Но, если честно, мне хотелось кричать, ругаться и ломать, чтобы она услышала и поняла.

В это мгновение я впервые поняла, каково Аристарху – ему постоянно приходиться следить за словами и за тоном речи.

– Все из меня делают алкоголичку, но я не моя мать. Я знаю, какие бывают алкоголички. Я не она, мне хочется пить просто ради удовольствия, а не потому, что не могу без водки жить, – Лилия тоже отложила свой хлеб. – От ваших разговоров про мой алкоголизм мне хочется еще больше пить.

Аристарх вмешался в жалобные речи жены: