Знойная пустыня

Знойная пустыня
Кристина Арноти

Eterna-l’amour
Нет ничего более рискованного, чем быть честным, особенно когда ты – адвокат. В силу обстоятельств герою книги пришлось выступить свидетелем против собственного клиента, что могло повлечь за собой увольнение и включение в «черный список». Но тут старый приятель предложил ему сопровождать молодую немецкую графиню Дженнифер до Нью-Йорка… за 50 000 долларов! Сумма была для него сумасшедшей, и девушка – тоже. Зачем ей нужна такая «нянька» в 33 года?

Атмосфера напряженности, тайны, тревоги и… неожиданного счастья. Лонг-Айленд, Лас Вегас, Сан-Франциско… Жизнь так хрупка, каждая минута на счету, не так ли?

Кристина Арноти

Знойная пустыня

CHRISTINE ARNOTHY

DЕSERT

BR?LANT

roman

Christine Arnothy. Dеsert br?lant

Ouvrage publiе avec l’aide du Minist?re fran?ais chargе de la Culture – Centre national du livre

Издание осуществлено с помощью Министерства культуры Франции (Национального центра книги)

Дизайн переплета – Александр Архутик

© Librairie Grasset et Fasquelle, 1992 © E. Сергеева, перевод, 2011 © Палимпсест, 2011 © ООО «Издательство «Этерна», оформление, 2011

1

Поджидая Гарри на этой венской террасе, окутанной выхлопными газами, я удалялся в места, где мне хотелось бы жить. Я был гол в кристально чистом тропическом мире, редкие рыбки легко касались меня. Девушка, которую я подцепил возле коралловой отмели, приближалась, когда неожиданно дружественная волна подняла и бросила ее в мои объятия. Кожа ее была с перламутровым отблеском. Мы плавали вместе, и я упивался соленой водой с ее губ. Приподнимал за шелковистые ягодицы, она обхватывала мою талию своими ногами, отдаваясь моим все более настойчивым ласкам. Я вот-вот проник бы в нее, мы бы взорвались от наслаждения.

– Месье, месье!

Мое мысленное бегство грубо остановлено.

Гарсону из кафе удалось вытащить меня из моря. Я с трудом приходил в себя.

Он торопливо спросил:

– Что будете пить?

– Кофе. Черный…

Вскоре он вернулся и сухим жестом поставил кофе на стол и теребил листок, наверное ждал, что я заплачу. Его настойчивость стесняла меня. Из упрямства я смотрел в сторону. Он отошел, я был уверен, что он меня ругал. Мне бы надо было тоже его поругать для облегчения. С того утра у меня появилась неприятная уверенность, что я ломаного гроша не стою. Вчера в суде один секретарь сказал мне, что я наивный человек, но что он находит это трогательным. Я бы предпочел, чтобы он обозвал меня дураком, это было бы не так серьезно.

Чайная ложечка выпала из блюдца. Поднимая ее, я стукнулся головой. Какой-то псих сигналил клаксоном. Вена превратилась, вслед за Лондоном и Парижем, в бурлящий котел. Слишком много народа, машин и денег… Настоящих, крупных, кичливых. С тех пор, как я получил дипломы, я только и делал, что ссорился с деньгами. Я объявил войну грязным деньгам. В результате драмы, пережитой в Брюсселе, я оказался здесь, в Вене, в качестве свидетеля обвинения на процессе, получившем громкую международную известность. Поскольку я был адвокатом, мое присутствие мешало юристам; тем не менее в коридорах во время частных бесед без свидетелей они меня поздравляли. «Благодаря вам, юриспруденция восстанавливает свою безукоризненность». На протяжении пяти дней мое имя не сходило со страниц ежедневных газет, но после оглашения вчерашнего приговора я оказался в изоляции, всеми отвергнутый. В то утро Гарри Болтон, адвокат из Бостона, попросил встречи со мной. Я был так удивлен, что, не сомневаясь, согласился на эту встречу. Я был заинтригован и сбит с толку. Чего хотел известный адвокат из Бостона? Что он делал в Вене? Он тоже хотел меня поздравить? Право, не с чем поздравлять… Для того, кого я отправил в тюрьму, я отныне – человек, которого следует убить. Я еще состоял в парижском кабинете адвокатов, но надолго ли – неизвестно… Я втянул своего патрона в сомнительное дело.

Вместо того чтобы заткнуться и замолчать, я стал нападать на неподлежащих критике, на тех, кто обладал властью, оккультной властью. Этот процесс в Вене изгонял меня из нормальной жизни. Я стал маргинальным поневоле. Мои требования честности и особенно требования отмщения поставили меня во главе международного черного списка.

Вчера в здании суда, когда я направился к выходу из зала заседаний, мне пришлось пройти мимо трех адвокатов защиты, тихо говоривших между собой. Один из них крикнул в мой адрес: «Все мы смертны, дорогой коллега, но некоторые – более смертны, чем другие». Об этом же мне напоминали анонимные письма. Наступит день, когда меня убьют на улице или же раздавят проезжающей машиной. А Париж? То, что меня ждало в Париже, тоже не назовешь радостным. Сообщение о повышении налогов и об увеличении пособия на питание бывшей моей жене… Я-то думал, что после развода, взбодренный, с новыми силами во всем теле, я буду выступать как цирковой артист на жизненной арене… Наконец свободен! Какая ошибка! Я погряз в долгах, еле сводил концы с концами. А в довершение всего меняли штукатурку на скромном доме, где я жил. Квартира моя, отрезанная от внешнего света, походила на бункер. А в канун моего отъезда видеомагнитоскоп сломался. В одном старом фильме Аль Пачино говорил: «Вы меня достали». Он еще не был «крестным отцом», только жертвой общества. Вроде меня.

Я взглянул на часы. Гарри Болтон скоро придет – как он меня разыскал после стольких лет молчания в моем посредственном жилище? Хочет мне выразить соболезнования? Я оставался недвижим, во власти беспокойства, опасаясь будущего… Потом почувствовал рядом сильный запах одеколона. Оглянувшись, узнал его – он мало изменился, только контур лица слегка расплылся.

– Дорогой Григори, как я рад видеть вас, – сказал он, пожимая мне руку. – Я так часто думал о вас. Судьба нас разлучила…

А во мне назревали горькие слова: «Судьба, говоришь? Ну и сволочь же ты. Ведь ты меня подвел». Я улыбался.

– Здравствуйте, мистер Болтон.

– О нет! – воскликнул он… – Зовите меня Гарри, как в доброе старое время. Когда я увидел ваше фото в газетах, я испытал чувство гордости за то, что знаком с вами. Какой талант, дорогой мой! Ваше выступление стоило судебной речи. Какой размах, как открыто лицо, глаза в глаза с Сантосом… Какой спектакль!

Он меня задабривал. Этот удав нежно обвивал мне ноги. Пытался смягчить горечь невыполненных обещаний! Зачаровывал меня взглядом. Глаза его были очень светлыми, белые волосы старательно причесаны. Схватив стул, спросил:

– Вы позволите?

Манеры те еще! Нами самими назначена встреча, и он еще спрашивает разрешения сесть! Подлый предатель – так я обзывал его шутя – хотел соблазнить меня еще раз. В ту пору, когда я вкалывал, чтобы получить звание магистра, я уходил гулять с девушкой из высшего общества Бостона. Она допускала меня в свою кровать, но не в семью. Без денег, европеец, не имея даже ничтожной частицы «de», Григори Уолстер, будущий адвокат. Что это такое? Но она афишировала себя вместе со мной на приемах, я был довольно экзотичной фигурой – француз в Гарварде, – и она выставляла себя в моей компании перед подружками. В холле дома одного из моих друзей она представила меня Гарри. Как раз перед этим она мне шепнула на ухо некоторые сведения: Гарри распоряжался крупными капиталами, и его клиенты ссылались на него при заключении самых деликатных и самых выгодных сделок: вклады в горнодобывающие и нефтяные компании и тому подобное. Адвокат оглядел меня с явным интересом и похлопал по плечу. «Учились в Бостоне? Браво. Редко встречаем здесь французов… Стипендия? Так вы, значит, сверхталантливый. Нам надо встречаться. Я мог бы даже предусмотреть ваше сотрудничество. Вас это заинтересует? Дайте знать, я буду очень рад ввести вас в эту среду». Мы встречались с глазу на глаз неоднократно. Он уверял меня, что ему нужен молодой талант в ближайшем окружении, мы договорились о датах встреч, он обещал помочь в получении грин-карты! «Знакомства завязываются здесь, мой милый… На всю жизнь». Потом Гарри исчез. Я его разыскивал, но безрезультатно. Мои письма, адресованные ему, отправлялись, по-видимому, прямо в корзину для макулатуры. Что же он делал теперь в Вене?

Он сел и проверил складку своих брюк. Во времена немнущихся тканей этот жест вышел из моды…

– Вы, кажется, удивлены при виде меня, друг мой? – продолжал он. – Не больше, чем я. Обнаружить вас здесь… да при таких обстоятельствах! Вы смелый человек! Выведать секреты Сантоса и отправить его в тюрьму… Невероятно.

Я насторожился.

– А вы, Гарри? Вы не выполнили свои обещания…

Он смутился:

– В нашей профессии не следует торопиться. Кончают всегда тем. что находят способ оказать услугу. Верно?

Я пожал плечами. Он продолжал:

– Я проведу несколько дней у друзей, в Германии. Каждый год я приезжаю сюда в эту пору и привожу в порядок их дела, более или менее деликатные. Я заехал в Вену, чтобы увидеть Сантоса на скамье подсудимых. Меня очень радует этот спектакль… И вот увидел вас и поговорил.

Он приблизил ко мне свое лицо:

– Между нами, какая муха вас укусила, что вы выступили против Сантоса?

– С некоторых пор не выношу сволочей, – сказал я.

Он задумался.

– Таких, как он, много.

– Во всяком случае, Сантос в тюрьме, и надолго.

– Вы так думаете?