93 дня для тебя…

– Я не против, – преувеличенно бодро высказался он, но сразу сдулся, – только если это съедобно.

Алиса услышала и хлопнула его по плечу: – Не дрейфь, Лёва, обещаю, что наша окрошка повкуснее ваших улиток будет.

Лео не рискнул произнести вслух новое слово «окрошка», но шевелил губами и кивал в такт слогам. А тем временем Пётр Аркадьевич, подозвав официанта сделал заказ для всех. По названиям блюд я поняла, что Загородневы решили провести гастрономическую экскурсию боем. Мне оставалось безмолвно сочувствовать и уповать на крепость французского желудка, а также веру Лео в Алису.

Почти не вслушиваясь в речь за столом, я некрасиво пялилась по сторонам. Отец с дочерью оживлённо переговаривались, они соскучились и при каждой встрече активно устраняли пробелы. Зачем Алиса потащила с собой Лео оставалось загадкой. Было бы намного проще прилети она сама по себе. Мы вроде как взрослые, но подруга не тяготилась общением с отцом. Быстро промелькнувшее совестливое воспоминание о себе же заставило меня прикусить язык. Когда я не видела маму год, то следующий месяц ходила за ней хвостиком.

Молодая брюнетка с двумя детьми и пожилой женщиной зашли на летнюю площадку и выбирали столик. Моё внимание зацепило то, что руководила всеми светловолосая маленькая девочка, не старше лет пяти.

– Мам, я не хочу за этот столик.

– Почему солнышко? Здесь большая тень, а нам нужен отдых после прогулки.

Ещё вчера из аэропорта мы успели оценить нынешнюю жару. Климат-контроль в автомобиле Петра Аркадьевича, а после кондиционер в его квартире настроили меня на доброжелательный лад, что перед сном я поблагодарила небеса за знакомство с неугомонной Алисой. Её склонность болтать без умолку, не обращая внимания на внезапное одиночество по причине спасшихся бегством собеседников, в благодушные минуты меня даже умиляла.

– Пойдём за тот! – Девочка махнула рукой в нашу сторону и тут случилось необычное.

Пётр Аркадьевич полуобернулся на звонкий детский голос и с него сошло лицо. Вот прям за секунду. Когда мы пришли он весь сиял, особенно при взгляде на Алису. Даже поднялся с кресла при нашем появлении и отодвинул стул для дочери, а Лео повторил то же самое для меня. Если Пётр Аркадьевич обращался к Алисе, то обязательно накрывал её ладонь своей, наверно хотел убедиться, что видел не мираж. Сейчас он побледнел. Я испугалась, что ему плохо с сердцем. Алискин отец на вид совсем не старый, но кто знает. Не юноша уже. Может у него заболевания какие имелись, хронические. Я хотела позвать официанта, чтобы принёс холодной воды со льдом, но Пётр Аркадьевич меня опередил.

– Мира! – он окликнул одну из женщин и все четверо новоприбывших посмотрели на него. Странно. Он звал Миру, а обернулись все, кто пришёл вместе с ней. Даже её сын.

– Петя? – она удивилась и тоже побледнела, посмотрела поочерёдно на двоих детей затем на вторую женщину, вероятнее всего маму. Сходство между ними прослеживалось. Не броское, но догадаться было не сложно.

– Садитесь с нами. Я с дочерью. Заодно познакомитесь.

Ничего себе. Подруга привезла Лео на смотрины к отцу, а тот, судя по всему, не отставал. Официант помог сдвинуть столы, все рассаживались и представлялись друг другу. Я же приклеила шаблон улыбки на лицо и не пыталась запомнить ни лиц, ни имён. Но понаблюдать за собравшимися было любопытно.

Пётр Аркадьевич усадил Миру рядом с собой. Не только я отметила пикантность. Алиса по-другому всматривалась в симпатичную молодую женщину. Оценивающе. Словно уже отвела ей некую роль и теперь анализировала достойна ли та оказанной высокой чести.

Как бы найти деликатную причину для ухода. Они все без сомнения милые люди, но оживлённые посиделки… Мы с мамой всегда жили вдвоём, теперь она с Пьером и, честно говоря, втроём под одной крышей для меня – многолюдно. Двое – идеальный баланс между одиночеством, и тем, когда во время завтраков-обедов-ужинов чувствуешь себя, словно на восточном базаре.

– Кто все эти люди? – спросил у меня Лео. За суматохой о нём как-то позабыли.

– Папины знакомые.

– А почему маленькая девочка постоянно что-то громко говорит?

– Наверно она любит поболтать.

– Разве детям разрешают кричать за столом, когда взрослые разговаривают?

– Ох Лео, ты сам-то давно перестал быть тем маленьким мальчиком, – я беззлобно подколола парня, заступаясь за малышку, но он неожиданно обиделся, надул губы и отстранился. Можно подумать в их Париже все кругом такие воспитанные, преступность нулевая, вокруг спасибо да пожалуйста, ни тебе безработных, ни тебе социального и расового неравенства. Угу, легко обсуждать людей, кто далёк от тебя не только расстоянием, но в первую очередь образом жизни. А ты попробуй осудить для начала соотечественников, а лучше родственников. Я тоже решила обидеться.

– Мы зря подсели. Ты давно не видел дочь, а Полина, когда взбудоражена, поучаствует в любой беседе, которую только услышит. – Мира казалась смущённой.

– Мам, а ты купишь мороженое? – её дочка выглядела счастливой, но действительно не замолкала. Я бросила короткий взгляд в сторону Алисы и хмыкнула про себя.

– Ты помнишь, как правильно обращаться с просьбой, солнышко?

– Мам, пожалуйста.

– А ты Павлика угостишь?

Девочка нахмурилась, о чём-то подумала и с явной неохотой выдала: – Павлика да, тебя и бабушку тоже. А больше никого.

– Мы с бабушкой не хотим мороженое, а Павлик будет рад.

Пётр Аркадьевич подозвал официанта и решил вопрос с мороженым. Его широкий жест оценили все, потому что вскоре на совмещённых столах красовалось не меньше двадцати креманок с десертом. Молоденький официант расставлял их с вылупленными глазами и не пытался скрыть замешательства.

Мне показалось странным, что у темноволосой и кареглазой Миры – дети синеглазы и с русыми волосами. И тем удивительнее было услышать, когда её сын произнёс:

– Мира, ты не против, если я схожу погулять? – он кивнул на смартфон, – Сашка позвал встретиться.

– Не против Павлик, только не задерживайся допоздна. Хорошо? Иначе мы с Полей будем волноваться.

– Конечно. Как обычно.

Выходило, что старший сын ей не родной, если звал по имени? Она качнула головой, а мне были хорошо знакомы её взгляд и выражение лица – точно так же на меня смотрела мама.

– Ты чего притихла? – Алиса подкралась со спины и зашептала в ухо.

– Разглядываю подружку твоего отца, – мне пришлось вывернуть шею, и в другую сторону от Лео.

– Тоже заметила? Я первый раз вижу, чтобы он на кого-то так смотрел.

– Поверю тебе на слово.

– Может прогуляемся к тебе? – подруга решила оставить отца наедине с его знакомой, но наши планы не совпадали.

– Алиса, мне кажется, под воздействуем местного воздуха ты стала глуховата, – вернула ей шпильку, а через мгновение меня осенило. Я зашептала громче, но, чтобы не услышали остальные: – Ты хочешь уединиться с Лео?

– Дура! – громко заржала Алиса, и все присутствующие обернулись на нас. – Пап, мы с Лео проводим Катю. Хорошо? Увидимся вечером.

Прежде чем уйти, Алиса поцеловала отца в обе щеки, Лео проделал тоже самое. Видеть вытянувшееся лицо Петра Аркадьевича было смешно. Мира и её мама тихо посмеивались, а шумная малышка не обратила внимания. Ну да, она в том возрасте, что поцелуи в щёчки равноценны чистке зубов, даже если целовались два мужика. Судя по Лео, французы до самой старости отказывались выходить из нежного возраста. Всё бы им целоваться да обжиматься.

– Как тебе окрошка? —первым делом я поинтересовалась у парня, когда мы вышли из кафе. После поцелуев с будущим тестем – обескураженное и брезгливое лицо которого, долго будет служить моему отличному настроению – Лео заслужил от меня прощение.

– Ок-рро-ш.., – он проглотил окончание, – это салат залитый чем-то кислым?

Мы с подругой хитро переглянулись. У обеих в животе плавала та самая окрошка, и нам с ней было очень хорошо.

– Не очень. А вот творог в тесте со сметаной мне понравился.

– Это вареники, – объяснила Алиса.

– Да. Но тот салат в кислом бульоне… – Его передёрнуло.

– Сейчас заберём от папы твои чемоданы и отвезём тебя. Окей? – просвтетила Алиса о дальнейших планах и бесхитростно посмотрела на меня