Нити судьбы: любовь в разлуке. Книга 2

Глава 6

«В жизни каждого мужчины есть женщина, которая сводит его с ума каждую секунду его существования»

Ревность – это многокомпонентная эмоция, в которую включены тревога, волнение, беспокойство, гнев и ярость. И эта эмоция подталкивает на желание разрушить все вокруг. И даже подталкивает на мысли уничтожить того, кто посягнул на чужое.

Оливия в чужих руках… Эти мысли отказываются покидать меня и сводят с ума, приживаясь в моем разуме. Эта бесконечная петля в моей голове не позволяет мне успокоиться. Это то, чего я боялся больше всего. Это то, чего я никогда не приму и с чем никогда не смогу смириться. Оливия всегда была моей и даже причина нашего разрыва не изменит этого закона. Она просто принадлежит мне без каких-либо объяснений. Просто так заведено.

- Дэвид, ты маньяк, - сказал Ричард, разливая виски по стаканам со льдом.

Я схватил свой и влил в себя алкоголь, желая потушить огонь всепоглощающей ревности в себе. Но, кажется, что я наоборот лишь усугубляю положение и подливаю масла для еще более яркого эффекта. Ничто не избавит меня от этой сжирающей душу эмоции. Хотя, мне стоит найти этого ублюдка, кто посягнул на мое, и расчленить его. Только тогда я успокоюсь.

- Дэвид, правда, - согласился Райли, у кого в квартире мы сидели поздней ночью. – Получается ты имеешь право быть с другой женщиной, а Оливия не может быть с другим мужчиной?

- Не монахиня же она в конце концов, - пробубнил Ричард, облизывая лимон.

Я направил на него озлобленный взгляд. Мой друг закатил глаза и вздохнул.

- Ладно, чтобы ты успокоился, - встрял Райли. – Она могла обмануть тебя. Думай об этом и тебе станет легче.

- Не получится, - сказал я. – Чтобы быть уверенным, нужно проследить за ней.

- Ну все! – воскликнул Ричард. – Райли, давай, мне надоело. Срочно вызывай «Бедлам», он давно свихнулся.

Райли откровенно засмеялся предложению моего друга, который отчасти даже прав, но я ничего не могу с собой поделать. Пусть я буду психом, который одержим Оливией и хочет сохранить ее только для себя даже при расставании. Я не против.

- Оставь ты ее уже в покое, - озвучил вариант решения проблемы Ричард, который является последним и точно не реализуемым.

- Оставь в покое Грейс, - тоже самое предложил я, глядя в упор на своего друга.

Ричард тут же замолчал и поджал губы.

- А ты отпусти Айлин и позволь ей жить нормально, не скрываясь, с другим мужчиной, - обратился я к брату.

Оба тут же замолчали, наверняка представляя своих женщин с другими мужчинами, что им явно не понравилось судя по их лицам, которые исказились от злости. И почему, чтобы тебя поняли, необходимо всех поставить на такое же место?

Ричард извел Грейс своими поздними приходами. Имеется в нем до сих грех – любит женщин. Ричард ради Грейс пытался вести борьбу и не пробовать других, убеждая себя в том, что ему нужна только она. Да, Грейс нужна ему, но с желаниями вести борьбу ему тяжело. Грейс ушла от него буквально вчера и грозится подать на развод, чего Ричард ни за что не допустит.

Райли не смог отпустить Айлин, и вот они встречаются в тайне ото всех уже три года, не позволяя ей жить нормально. Ведь неизвестно, как сложится дальнейшая их судьба, потому что родители с обеих сторон ни за что не позволят им быть вместе. Как бы это жутко и жестоко не звучало, но открыто они могут быть вместе только после их смерти.

Поэтому эти двое не имеют ни малейшего права осуждать меня за мое чувство собственности к Оливии.

Ближе к полуночи Ричард напился. Я вызвался отвезти его до дома, поскольку выпил всего один стакан и был в трезвом уме. Квартиру Райли мы освободили, ведь к нему наверняка должна подъехать Айлин.

Мой пьяный друг постоянно твердил имя своей жены и требовал отвезти его к ней. Как бы я не пытался сопротивляться, ведь уважаю Грейс и не хочу предоставлять ей такой ночной стресс в виде пьяного Ричарда, но он уже начал хвататься за руль и истерично требовать желаемого.

Держа Ричарда под руку, я звонил в дверь квартиры Грейс.

- Не шуми, мы приехали, - ворчал я на своего друга, который кое-как стоял на ногах.

Грейс открыла дверь. Она чуть зажмурилась из-за света, который поступал в темную прихожую ее квартиры. Потирая глаза, она разглядела нас и сон мгновенно ее покинул.

- Боже, господин Голдман, - взвыла она, увидев Ричарда рядом со мной.

- Прости, Грейс, но он стал бунтовать. У меня не было выбора.

- Любимая, прости меня. Я к тебе приехал, - бубнил что-то такое Ричард, протягивая руки к своей жене.

Я затолкал его в прихожую, где он сел на пуфик рядом с гардеробом, и шумно выдохнул.

- Простите, что он втянул Вас в наши проблемы, - сказала Грейс, наблюдая с небольшим презрением за своим супругом.

- Ничего страшного. Вы же не только сотрудники компании, но и мои друзья. Справишься?

Грейс вздохнула и кивнула.

- Куда мне деваться. Но завтра он точно приедет не вовремя.

- Это я уже понял. Что же, тогда терпеливой тебе ночи, - пожелал я ей, в последний раз взглянув на несчастного друга, и покинул ее квартиру.

Сам я некоторое время катался по ночному Лондону, пребывая в своих мыслях. И мысли эти, конечно же, посвящены одной женщине, без которой моя жизнь превратилась в череду обыкновенных событий. Жизнь с Оливией – это эмоции, краски и бесконечное счастье. Без нее же все теряет смысл.

Я так сильно скучаю по ней и тоскую по ее объятиям, поцелуям, нежности, что порой не могу дышать от такого наплыва тяжести и боли, камнем оседающие на моей душе. Если бы не эта злосчастная автокатастрофа, то мы бы сейчас были вместе и воспитывали детей. Совместная жизнь с Оливией в мгновение ока стала обычной невосполнимой мечтой.

Я часто возвращался в прошлое. Прокручивал в голове момент автокатастрофы. Да, я был выпивший, но не до такой степени, чтобы не увидеть поворачивающий автомобиль. Но я не могу увидеть детали. Все как в тумане. Мой мозг отказывается вспоминать тот ужасный день, нарисовавший красный жирный крест на моей судьбе. Слишком трагичное обстоятельство, чтобы держать в голове каждую деталь.

Просто от отчаяния я хотел найти хотя бы что-то, что оправдает меня в глазах Оливии. Хотя бы что-то, что позволит ей простить меня.

Я вернулся в свою квартиру, тихо закрывая за собой дверь. В доме я не живу с тех пор, как от меня ушла Оливия, потому что находиться там мне невыносимо. Везде присутствует ее запах, лежат ее вещи. В каждой комнате я вижу ее призрачное присутствие и это испытывает меня на прочность. Я сходил с ума в тех стенах. Отныне там застыло наше счастье, которое было слишком коротким, но мы успели быстро к нему привыкнуть, отчего не хотелось его отпускать.

Я разделся и устало лег на кровать. Провел ладонью по лицу и выдохнул. Закрыл глаза и попытался заснуть, что бывает очень редко. Крепкий сон меня давно не посещал.

Рядом я услышал шевеление, затем ощутил на своей груди легкое прикосновение женской руки. Она ничего не сказала. Просто взглянула на меня и положила голову на мое плечо, вновь проваливаясь в сон.

Мелисса живет со мной уже год, знакомы мы два года. Она устроилась в мою компанию переводчиком (можно сказать, заняла пустующее место Оливии) и часто присутствовала на переговорах с иностранными партнерами. Я даже сам толком не помню, каким образом мы проснулись вместе. Кажется, я слишком много выпил и воспользовался ситуацией, а Мелисса даже не попыталась остановить меня.

Я знал, что она неравнодушна ко мне, но делал вид, что не замечаю ее чувств. Мне было не до них. Как в принципе и сейчас. Она любит меня, а я… Я просто не стал ничего менять. Я не сказал ей, что наша близость была ошибкой. Я все же позволил другой женщине войти в мою жизнь. Но не целиком. Мелисса не прикоснулась к моему сердцу и к моей душе. Она просто в моем доме, среди членов моей семьи, в моем обществе, в моей постели. И ее это устраивает.

Я не пользуюсь ее чувствами. Мелисса понимает, на что идет и будто старается изменить мою жизнь, стать той, кто сможет немного скрасить ее. Но этого у нее никогда не получится. Она никогда не спрашивает меня о том, где я пропадаю по ночам. И даже если бы я ей изменял, то она бы никогда не устраивала сцен.

Слишком покорная. Слишком удобная. Порой мне от этого тошно.

Она, как Ариэль, хороший имидж, который положительно заполняет определенную часть моей жизни, а именно ту часть, которую обожают журналисты.

Утром я принял контрастный душ и собрался в компанию. Мелисса приготовила завтрак, за которым мы молча принимали пищу. Я читал новости в планшете, чем был увлечен, поэтому не сразу понял, что Мелисса нарушила тишину.

- Дэвид?

Я поднял голову и посмотрела на нее, прожёвывая бекон.

- У меня к тебе дело.

Я сразу заметил, что Мелиссе неловко. Она смущенно опустила взгляд и заправил черную прядь волос за ухо. Порой я смотрю на нее и понимаю, что эта девушка полная противоположность Оливии. Если бы они были хотя бы немного похожи, то Валери бы сказала, что я специально искал такую же, как Оливия. Но такой, как она, больше нет. Она единственная.

- Ты же знаешь, что три года назад я приехала из Соединенных штатов. Я постоянно получала законное разрешение на проживание в Великобритании. Меня постоянно проверяли: как я жила все это время, не выезжала ли за пределы страны, не нарушала ли закон. Родных у меня здесь нет, поэтому гражданство по происхождению я получить не могу. По натурализации – долго, как минимум еще два года. И я подумала…

- Брак? – опередил я ее, зная, к чему она клонит.

Мелисса прикусила нижнюю губу. Щеки накрыл смущенный румянец. Взглядом она показывает отчаяние и безвыходность.

- Я пойму, если ты не согласишься. Просто мне больше некого попросить. Но, с другой стороны, это обычная формальность, - пожала она плечами.

Я взял чашку и отпил из нее кофе.

- Я подумаю, - только и сказал я, после чего вытер губы салфеткой и встал из-за стола. – Спасибо за завтрак.

- Ты уходишь так рано?

- У меня накопилось много дел.

Я приблизился к ней и поцеловал в макушку.

- До вечера. Скажу о своем решении.

После я развернулся и покинул кухню, направляясь к выходу из квартиры.

Брак с Мелиссой не входил в мои планы, даже под предлогом каких-то формальностей. Лишь одна женщина могла и может считаться моей женой и это Оливия. Кольцо, подаренное мной, все еще лежит в моем сейфе, в надежде, что когда-нибудь я его достану и вновь оно будет на ее пальце.

Прежде чем поехать в компанию, я заехал в отель, в котором поселилась Оливия. Я знаю ее характер, изучил ее всю досконально, поэтому уверен, что она могла съехать оттуда только потому, что я узнал о ее местоположении. Я просто хотел узнать, в действительности ли это так, как я думаю. И если она съехала из этого отеля, то мне необходимо узнать, где на этот раз Оливия поселилась.

К тому же я еще могу узнать, под какой фамилией Оливия была зарегистрирована в номере. Ведь, когда я пытался найти ее, то не смог этого сделать не под фамилией Эддерли, не под фамилией Хогсарт. Джозеф все продумал, когда захотел спрятать Оливию от меня и потребовал смены фамилии. Он понимал наперед, что я не стану сидеть просто так и определенно попробую разыскать Оливию, чтобы отслеживать ее жизнь.

Я вышел из автомобиля и вошел в холл отеля.

- Доброе утро, господин Голдман, - радушно поприветствовала меня девушка за стойкой ресепшен несмотря на желание как можно скорее поменяться с коллегой после ночной смены.

- Доброе утро. Мне очень нужна Ваша помощь, девушка.

- Сделаю все от меня зависящее! - широко улыбнулась брюнетка с длинным конским хвостом.

- Мне необходимо знать, съехала ли девушка из 612 номера.

Девушка немного замялась, ведь они не вправе предоставлять личную информацию о гостях кому-либо. Но и отказать она мне не могла, ведь я так много делаю для этого отеля.

Я незаметно достал из кармана хорошую купюру и передал ей, спрятав под ладонью, скользя ею по стойке.

- Очень надо, девушка, - настаивал я.

Она посмотрела по сторонам и быстро схватила купюру за уголок, ловко вытащив ее из-под моей ладони. Девушка сложила ее и спрятала в карман. Затем она обратила свой взор на компьютер, через который передаст мне нужную информацию.

- Оливия Хоксард? – уточнила она.

- Как? – переспросил я.

- Оли-вия Хок-сард, - повторила мне девушка по слогам.

Игра букв в фамилии? Она просто поменяла две буквы?

- Да, она, - согласился я, почесав лоб пальцами, стараясь отогнать небольшой шок.

- Они съехали вчера вечером, хотя бронировали номер на несколько недель.

- Простите, съехали? А с кем она была?

- Девушка, мужчина и ребенок.

Я замер. В ушах внезапно появился посторонний шум, словно что-то противно зазвенело. Шок, возникший от услышанной фамилии, не успел покинуть меня, как он увеличился в сотни раз от следующего уточнения сотрудником отеля.

- Ребенок? – уточнил я онемевшими губами.

Девушка неуверенно кивнула, будто за эту информацию я сейчас с ней что-то сделаю.

- Вы уверены, что говорите о нужном мне человеке? – разозлился я.

- Конечно. 612 номер. Оливия Хоксард, - дрожащим голосом снова проговорила девушка.

Я ударил ладонью по стойке и стремительно направился к выходу, пока ничего не совершил, охваченный неконтролируемым гневом. Неужели вчера вечером она меня не обманула и серьезно говорила о новом мужчине в ее жизни, который делает ее счастливой? Настолько счастливой, что она родила от него ребенка!?

Я вне себя от ярости! Сел в свой автомобиль и захлопнул дверь, проводя ладонями по лицу. Затем я заорал и начал бить руль ладонями, пытаясь хотя бы таким образом выплеснуть из себя часть ярости, которая мгновенно захлестнула меня, стоило представить Оливию с другим мужчиной, да еще и с ребенком между ними.

- Да черт бы с тобой, Оливия Эддерли! – сломленным голосом огрызнулся я в пустоту и достал мобильник из кармана.

Дрожащей рукой я нашел нужный номер и приложил телефон к уху. Пару гудков и она приняла звонок.

- Слушаю, Дэвид.

- Мы подаем заявление. Ты станешь моей женой, Мелисса, - уверенно отчеканил я.

- Правда? Ты уверен? – воодушевленно переспросила она.

- Уверен. Собирайся, едем немедленно.

Пора вырвать ее из своего сердца. Я должен перестать жить ею. Должен перестать мучить себя и перевернуть страницу. Я травил себя надеждой, которая сравнима с наркотиками – хочется ее все больше и больше после каждого принятия. Но пора слезть с этой дряни и пережить ломку. Я захочу сдаться и снова вернуться в исходную точку, но я обязан это вытерпеть.

Я обязан принять тот факт, что меня и Оливии вместе больше не существует, они остались в прошлом. Есть изменившиеся Оливия и Дэвид по отдельности, живущие самостоятельно друг без друга.

Глава 7

«Любовь – это источник нескончаемых страданий»

Прошла неделя с тех пор, как мы с Мелиссой подали заявление. За этот короткий промежуток мама организовала светскую помолвку. Ведь нельзя, чтобы владелец крупной ювелирной компании женился тихо и скромно, то есть обязательно необходимо разглашение. И не важно, что это всего лишь формальность. Понятие того, что свадьба будет сделана ради получения Мелиссой гражданства, остается в семье. Для общественности это грандиозное событие, что Дэвид Голдман, наконец, решил создать семью.

Я кое-как пережил эти дни и делал вид, что счастлив рядом с будущей супругой. Но внутри я, на самом деле, разрывался. Для Мелиссы это хорошая возможность быть ближе к тому, в кого она влюблена, а для меня этот союз - обыкновенная показуха для Оливии Эддерли. Она поняла, что я перестал преследовать ее, да еще и решил жениться. Пусть она выдохнет и живет спокойно, ведь Оливия так об этом мечтала.

Но по ночам мне все еще очень плохо. Оливия снится мне почти каждую ночь. Снится наше счастье, которое мы создавали, но которого не смогли сохранить. Оно развалилось и больше не подлежит восстановлению. Этими мыслями я делал себе больно настолько, что хотелось вытащить сердце из груди, которое жгло внутри все. Но я заставлял себя бороться дальше и не отступать от задуманного. Надежда медленно высыхала внутри меня, отчего я становился более раздражительным и озлобленным.

На механическом уровне я находился рядом с Мелиссой, спал рядом с ней в одной постели, трахал ее без каких-либо эмоций, а просто для утешения потребности. Всегда поворачивал ее к себе спиной и затыкал ладонью рот. Закрывая глаза я маниакально пытался представлять вместо нее Оливию, но у меня ничего не получалось. С Оливией секс был совершенно иным: волшебным, приносящий удовольствие не только в физическом плане, но и в эмоциональном.

Я все равно скучаю по ней и ничего не могу поделать с этой назойливой тоской, которая въелась в меня как инъекция и, увы, от нее нет противоядия.

Я чаще начал возвращаться в наш дом, в котором осталось все так же, как в последний день нашей совместной жизни. Лишь мебель спрятана под защитными белыми простынями. И, заходя в этот дом, перед глазами мгновенно вырисовывается момент, когда Оливия пыталась остановить меня, крепко сжав в свои тиски. А я пытался хладнокровно сбежать, оставляя ее лежать на полу прихожей в слезах.

Какой же я ублюдок… Сначала, как трус, послушался отца и оставил ее семью на погибель, а затем пытался заставить ее думать, что мои чувства к ней остыли.

Я ненавижу себя за то, что слишком часто делал ей больно.

Я рассматривал вырезки из журналов, на которых мы запечатлены с Оливией. Я вырезал из газет все наши моменты счастья. В такие случаи меня не раздражают журналисты. Они сделали так, чтобы светлые воспоминания стали картинкой, которой можно любоваться каждый день.

Я касаюсь подушечками пальцев ее лица, но ощущаю только глянцевую поверхность вместо ее нежной кожи. Фото с нашей помолвки настолько приближенное, что я отчетливо вижу ее светящиеся голубые глаза, в которых я видел счастливый мир. Она смотрит на меня с любовью и полным доверием, отчего сейчас, от этого взгляда, мое сердце обливается кровью и ноет, что хочется сгорбиться от тяжести в груди. Ее улыбка, которую я обожаю, озаряла вокруг меня все и растапливала жестокий лед внутри.

Сейчас она так же смотрит на другого мужчину и так же ему улыбается?

Я резко поднялся с дивана и схватился за край журнального столика, переворачивая его. По гостиной раздался грохот.

Я снова устало плюхнулся на диван и провел ладонью по волосам.

Неужели она смогла полностью стереть меня из своей жизни? Это произошло слишком быстро. Видимо, Оливия сильнее меня. Что касается чувств, то она умеет замораживать их мгновенно. Или это просто я слишком глубоко нырнул в эту любовь к Оливии, что теперь не могу выбраться со дна, блуждая в темноте. Раньше здесь было светло, легко и тепло. Теперь же я медленно погибаю в этом холоде.

Оливия всегда держала границы. Знала, где остановиться.

Иногда мне кажется, что я люблю ее сильнее, чем сам думаю. Я раскрылся слишком быстро и отдался этому чувству полностью, когда Оливия все еще останавливала себя. Она не позволяла себе любить меня слишком сильно. И это объясняет, почему она смогла отстраниться от меня так быстро. И ненависть ко мне здесь совсем не причем.

Я даже не заметил, как уснул на диване в сидячем положении среди всех разбросанных вырезок.