Солнце, которого не было

Глава 3

Ещё в доме Селены, после рассказа Дюка о своём районе, Аня поняла, насколько её мир отличался от его. Всё, на чём она была зациклена: она – другая, ей стоит прилежно учиться, не выделяться из серой массы, не делать вообще ничего из ряда вон выходящего, но даже это выполнить она не смогла. Её никогда не заботило, что было в других куполах. Аня была центром своей вселенной, «эгоистичная и неблагодарная», как говорила Лида. Да, её проблема принятия себя на тот момент казалась ей делом жизни и смерти, но сейчас, глядя на завод перед домом Дюка, Аня понимала масштаб проблем во втором секторе.

Правое крыло завода было разрушено. Тонна кирпичей давно служила местной малолетней шпане локацией для игр. Это Аня поняла по вещам, аккуратно сложенным у сетчатого забора: пара грязных, но не таких уж и старых курток, сломанные детские игрушки, рваный грязный мяч. В левом же крыле светил тусклый свет, оттуда доносились далёкие тихие звуки производственного процесса.

Она так внимательно вглядывалась в окно, недовольно хмуря брови и высматривая там фигуры рабочих, что Дюк не хотел её тревожить. Аня отвлеклась сама. Вздрогнула, услышав вой собак, и резко обернулась на звук.

– Ещё не поздно передумать и вернуться в пятый, – произнёс парень, обратив внимание на испуганный взгляд Ани. Та ещё плотнее укуталась в серую кофту Дюка. Он укрыл ею плечи Ани, как только они сошли с перрона.

– Это же не те, про которых ты рассказывал? Это же не коменданты? – прошептала она удивительно даже для себя самой сиплым голосом, и дрожь пробила бледное худое тело.

Аня невольно представила себе зверей, которых никогда не видела в глаза. Псов, так похожих на доберманов, но мощней, быстрей, агрессивней. С мутными глазами и струёй слюны, спускающейся с их острых пастей, они прекрасно вписывались в такой ветхий пейзаж. Были частью этой разрухи.

– Тех усыпили. Это дворовые, – уточнил Арес, даже не оторвавшись от своего наручного коммуникатора. Возможно, именно поэтому Аня слабо верила в его слова. А вот Дюк, услышав это, осознал, что бродячих собак сейчас могло стать больше. Ведь раньше они тоже становились пищей для комендантов. Однажды утром, пока он прятался на ветхом балконе малознакомого здания, Дюк стал свидетелем жестокой расправы над щенками и их матерью. Эту картину парень не забудет никогда, и никогда его не покинет чувство, что, заметь он их раньше, смог бы помочь. Невольно мысли Дюка вернулись к Кире. К девушке, что предпочитала действовать, а не сожалеть о несделанном.

Замок громко щёлкнул, дверь послушно отворилась. Этот дом всё ещё навевал множество воспоминаний. Одно из них было о том дне, когда они всей их мелкой шайкой сопротивления собрались в гостиной, и по телевизору была продемонстрирована первая смертная казнь. Сейчас Дюка уже не волновала мысль о том, как его жизнь изменилась с момента встречи с тётей. Он думал, что вновь хотел бы собрать тут всех близких.

Дюка очень тревожила судьба каждого из участников той компании. Он знал только о Мите. Друг, получив новую механическую руку, проходил реабилитацию. Наташа, как верная невеста, сопровождала его. Дюку даже удалось пообщаться с ними по громкой связи, когда с девушкой созванивалась тётя. Обо всех остальных он получил только наспех брошенную в воздух, во время утренних сборов, поверхностную информацию: Айзек отказался от вакансии в пятом, с Марго они переехали в третий, забрали с собой Тайку и хотят узаконить свои отношения. Марк проходит обучение на рядового солдата, живёт в общежитии пятого. Кто бы мог подумать, ещё месяц назад он и мечтать об этом не мог. Эрик вернулся в мастерскую героем, забрал к себе Нику, время от времени они навещают Марию.

Связаться сам Дюк ни с кем не мог. Свой телефон он оставил Ришель. И если в аппарате парень не видел ничего сверхнужного, и его местонахождение его не волновало, то о самой Ришель Дюк не мог сказать того же самого.

Сердце остановилось, когда рыжий парень увидел белый лист бумаги на столе. «Требование? Прощальное письмо?» Ему хотелось узнать, что там, кинуться и прочесть, но в то же время Дюк боялся содержимого письма. Пара секунд, потребовавшаяся для того, чтобы перевернуть лист, показалась вечностью.

«Еда в холодильнике. Надеюсь, ты вернёшься раньше, чем она эволюционирует в монстра. Ришель».

«Интересно, она оставила записку до того, как решила исчезнуть? До того, как узнала, что не сможет встретить меня?» – подумал Дюк и пока ещё не знал… рад он самой записке или нет.

Дюк уже начал продумывать все возможные варианты злой шутки, что могла сыграть с ним судьба в этот раз, но голос Ареса выбил его из пустоты, где только металось туда-сюда перекати-поле.

– У тебя есть еда?

– Что?

– У тебя тут есть еда? – повторил вопрос солдат, разглядывая пустые полки кухни.

– Если она не эволюционировала, то в холодильнике. Но у тебя, вроде, специальное питание, нет?

Арес, удивлённый такими познаниями, кивнул и продолжил:

– Это не для меня. У девушки в животе кит умирает.

Аня засмущалась, поймав на себе взгляды мужчин. В глазах таких «икон» ей хотелось казаться сильной и независимой, но Арес был прав, кита в желудке тоже хотелось спасти.

– Всё ещё в холодильнике, – улыбнулся Дюк, намекая, что хозяин из него так себе. Махнув рукой в сторону агрегата, он продемонстрировал, что самообслуживание тут приветствуется.

Когда Аня осталась стоять почти в дверях, а Арес уютно расположился на диване, стало очевидно, что никто не собирается проверять уровень жизни эволюционировавшей еды. Дюку пришлось самому лезть в холодильник, выливать содержимое и выставлять кастрюлю на крыльцо, потому что вонь от несостоявшейся жизни обещала не выветриваться из посуды ещё долго. Ришель пропала давно. Скорее всего, почти сразу после его ухода.

Отыскав приятный сюрприз от кого-то из друзей, Дюк мысленно поблагодарил его. Этот кто-то оставил ему целый ящик порошкового пюре в банках. Еда не то чтобы питательная или полезная, но хоть что-то…

– Что это за Адель? – спросила Аня, отправляя очередную ложку безвкусной смеси в рот. Пюре жевалось хуже пластилина, хотя Аня до этого момента сомневалась, что могло быть что-то хуже.

– Полагаю, кукла для битья. Николь придумывает варианты политики. Адель отдувается за ненависть народа.

Арес внимательно понаблюдал, как эти двое давятся болезненно-белой жижей, и невольно потянулся почитать состав чудо-пищи. Не найдя ни одного знакомого слова, а лишь перечисление консервантов, солдат подумал, что кит в желудке девушки будет недоволен.

– Она же какой-то абсурд предлагает, – возмутилась Аня, откидывая назад свои светлые волосы, которые всё норовили упасть в пюре.

– Её слово не значит ровным счётом ничего. Таких быстро убирают, если будет делать что-то по-своему. Надеюсь, что она это понимает.

Дюк едва не поперхнулся от услышанного. Аппетит пропал уже от запаха чудо-пищи, а аромат от неё исходил, как от завалявшейся в пыли слизи. Теперь же пропало и желание давиться ею – сразу после осознания, что их борьба за право жить ещё далека от завершения.

– Я удивлён, как она не предложила газ в сектора пустить, – прокашлялся Дюк.

– Я уверен, что она предлагала, – грустно усмехнулся Арес и, глядя, как ребята давятся синтетическим пюре, спросил:

– Так почему ты не любишь вкусно есть?

Вопрос, конечно, подразумевал совсем не еду. А то, что они не остались в пятом. И Дюк это сразу уловил.

– Не понимаю, о чём ты…

В маленькой пустой кухне, отделённой от гостиной только переходом, повисла пауза. Неловкая, тихая. Дюк уже успел пожалеть, что не подумал включить телевизор и глянуть последние новости, чтобы было что обсудить. Хотя новостей он боялся больше, чем хорошо отснятых фильмов ужасов.

Только Аня была рада этой паузе, когда ребята не говорили о политике. Она смотрела в опустошённые глаза солдата. Тёмный печальный прибой Аня видела в них. Таким бывает море, отражая в себе вечерние тучи, что никак не могут разразиться громом. Она смотрела на него и не могла сформулировать свой вопрос. От Селены она узнала, что младшая сестра той мертва. Мертва из-за связи с солдатом «вашего грёбаного купола». По его необычному появлению и сомнений не было, что это был именно Арес. Как же Ане хотелось узнать о них… о сестре Селены… кем она была?

– Арес, а как так вышло, что ты встречался с сестрой Селены? Как вы с ней познакомились?

Аня сама широко распахнула глаза от осознания того, что решилась спросить это вслух.

– Нехотя, – ответил парень, и, хоть уголки его губ стремились подняться чуть выше, боль ясно читалась на лице солдата.

– Аня, – строго произнёс Дюк, приподняв бровь в удивлении от такого вопроса. Аня заметно покраснела в ответ на его резкую реакцию.

– Всё нормально, Дюк.

Самое сложное в его отношениях с ней было молчать. Молчать о том, что она его окрыляла, о том, что он скучает каждую минуту врозь по такой смешной, неземной девушке, что ступала по тропам красного леса, словно по Божественной земле, а не по разрушенному войной дому. Он видел братские могилы мирных людей, погибших насильственной смертью, тела мёртвых мутантов, которых разорвали окрепшие звери, он видел лес, в который нельзя вернуться. И его миром были – четыре чёрные стены. Пока он не встретил её. Пока она не стала для него всем миром. И вот его мир рухнул, а он всё ещё не может никому об этом рассказать. Никто не поймёт. Но ему хотелось, чтобы его историю кто-то узнал.

– Я рад, что ты спросила.

* * *

– Представь, что твоя жизнь – цикл четырёх дней. Два дня интенсивных тренировок, специальное питание. Два дня на опасной охоте без еды и сна. Ты знаешь ближайшие километры лучше, чем своих коллег, умеешь выслеживать даже самых тихих хищников и убивать самых опасных из них. Это всё, что ты умеешь, это всё, что ты должен делать. Для всех мы – первый разведывательный отряд по возвращению в природу за пределы купола. Все, кто пытался до нас, все, кто был не готов, не оснащён, – погибали. Мира дала нам фору в десяток лет. Нас подготовили, нас выдрессировали, чтобы мы пришли, склонили колени и сказали: «Собирайте вещи, мы можем вернуться домой». Ты можешь себе представить наш энтузиазм перед первой вылазкой? Мы натянули наше снаряжение, которое так давно мечтали испытать. Скорость, навыки – всё, чему нас учили. Нам это казалось таким классным, таким забавным. Мы – лучшие, нас так учили. Мы должны прийти с хорошими новостями, принести известие о спасении.

И ты даже не можешь себе представить тот мрак, в который мы погрузились. Никакой возможности дышать, обжигающее солнце, огромные злые хищники, выработавшие новый образ жизни. Отходишь на некоторое расстояние от купола, и человека уже не существует для этих земель. Всё, что он оставил за собой, – разрушенный мир.

Вам ведь так и не довелось увидеть, как умирает человек? Красный лес выжигает лёгкие изнутри, пока кожа сутками плавится на солнце. А с одним из заключённых мы делали первые шаги по земле. Уже в самом начале пути от нашего энтузиазма осталось не больше, чем кислорода в атмосфере.

Сначала мы исследовали всё одной группой и больше были похожи на маленьких слепых котят, тычась во всё, во что только можно было. Каждая встреча с хищником – новый шрам, новый опыт. Ты – как курьер. Всё, что видишь, неси на исследование. Чем лучше и полезнее улов – тем больше привилегий тебе. Дополнительно время на сон, вкуснее завтрак, двойная доза таблеток… Ты мог попросить любое оружие, мог испытать его первым. Только принеси что-то важное, полезное. И мы старались: почва, растения, животные.