Карамель. Новый Мир

– Самостоятельная личность не есть совершеннолетняя. Уважайте законы Нового Мира или хотя бы изучайте их. До выпуска из Академии беседовать со мной разрешается только при уведомлении одного из родителей. Вы же специалист, вы должны знать.

Перед нами дверь в кабинет. На дверях приветственная табличка местного психолога. Докатилась, Кара. Сама виновата.

Может, Ромео рассказал, что меня мучали бестолковые сны? Может, процитировал глупую фразу о душах и телах, которую я никоим образом не должна была произносить? Да что уж там…я думать так не должна!

День не задался с самого начала (несмотря на доброе пробуждение) – мечтаю, чтобы он скорее закончился.

Главное, держи себя в руках, Карамель. Держи себя в руках, Кара. Это имя…оно позволяет сосредоточиться, помогает узреть истине.

Кара.

Женщина кивает на крохотный диван и велит присаживаться, сама же падает в кресло неподалёку.

– Тебя что-нибудь беспокоит, Карамель? – любопытствует женщина.

– Только то, что я пропускаю занятия, сидя в этом кабинете.

– Может, что-нибудь волнует изнутри? Какие-то чувства, переживания?

Страдальческая у неё интонация. Словно бы утешающая, но я знаю – лживая. Она лжёт, а в уголках губ проступает ядовитая слюна. Отвечаю честно:

– Я отрицаю чувства – равно всем уставам Нового Мира – и того же советую вам.

– А переживания?

– Они есть порождение чувств. Это слабость. Уязвимость. Создатели и градостроители Нового Мира не могут быть уязвимы.

– Вот только – вопреки этим уставам – людям свойственно переживать, свойственно…

– Люди пали, – перебираю женщину, – и, если вы человек – мне вас жаль. На поверхности остались исключительно Боги, а такому статусу следует соответствовать.

– Не слишком ли много свалилось на тебя, Карамель Голдман? Популярность и обязательства, статус семьи, соответствие имени и…ты, думается мне, контролируешь даже количество вдохов в минуту. Нет?

Молчу. Не терплю провокации. А вообще здесь бы не помешало проветрить. Отчего так душно?

– Может, у тебя проблемы в семье? – спрашивает женщина.

Ситуация эта напоминает допрос, а не сеанс с психологом.

– Проблем у Голдман не бывает и быть не может, вам известно, – неспешно отвечаю я; не позволяю вывести себя.

Не позволяй вывести себя, Кара.

Кара.

– В жизни случается всякое…

– Вы оскорбляете Голдман, соотнося наше имя со «всяким». Отец не простит вам подобного пренебрежения.

– Ты всегда говоришь об отце. Что с матерью? Вы не близки?

– Вы – равно иным – знаете, что отец обладает большим влиянием и авторитетом, а потому в беседах с незнакомцами я апеллирую к нему.

Женщина ехидно улыбается. У неё не получилось подцепить меня, хотя основания к тому были.

– Всё-таки, – протягивает она и приглаживает зализанную чёлку, – проблемы бывают в каждой семье. Мелкие разногласия, споры…

– Не в каждой. Не согласна.

Женщина пафосно вздыхает, склоняясь к столу, вновь запрокидывает ногу на ногу – длинные чёрные щупальца тянутся по полу.

– А с чем ты согласна, Карамель?

Кара. Будь сильней, Кара.

– Свои убеждения я провозглашаю публично, и ознакомиться с ними вы можете через дорогое и всеобъемлющее СМИ. На следующей неделе – анонсирую лично для вас – я собираюсь выступить с интервью: мы встретимся в утренних Новостях, когда вы будете собираться на работу в Академию и смотреть на экранную меня, перекрывающую Здание Комитета Управляющих.

Женщина тихо и неясно смеётся, обнажая клыки. Лицо от подобия улыбки становится уродливым: вытянутым и в складку.

– Ты правда умная девочка, Карамель… – Кровь пульсирует в висках. Что это значит? – Но не думай, что не бывает людей умней тебя. Великое и губительное убеждение молодого поколения – считать себя абсолютным гением.

Спрашиваю:

– Чего вы хотите?

– Вопрос в том, чего хочешь ты, Карамель.

Хищник приволок меня в логово и теперь вьёт петли. Скоро маленькое бездыханное тельце повесится в углу помещения.

– Я хочу вернуться к урокам.

Отвечаю честно и уверенно.

– А глобально?

Что значит глобально?

– Есть нечто большее, о чём ты грезишь?

– Плохо понимаю вас.

Дядя говорил: желаниям людей в озвученном виде свойственно оборачиваться против загадавших их. Психолог, в очередной раз пытаясь подковырнуть, говорит:

– Я поняла, тема семьи и личности табуирована для тебя.

Никак не отвечаю. Это не достойно ответа. И взгляда, а потому я без эмоций пялюсь в стену напротив.

– Давай поговорим о других людях?