Паучиха

– Я не изменял, она сама попросила меня помочь тебе избавиться от девственности, она беспокоилась о тебе. Так что нечего было сопротивляться!

Ночью она с ужасом разбудила его:

– Слава, у меня не прекращается кровотечение!

Парень с неудовольствием открыл глаза, но как только увидел простыню всю в крови, тот час же проснулся. Поглядев на совершенно белое, измученное страданием лицо Ксаны, сразу же схватился за мобильник. – Не волнуйся, у меня друг – владелец частной клиники. Всё будет хорошо. Блин, я же и забыл, что тебе уже двадцать три, а в таком возрасте, если лишаешься невинности, могут быть травмы и сильные кровотечения!

Вскоре он уже вёз девушку в частную клинику, радуясь, что ночью можно было разгоняться до бесконечности, потому что не было пробок.

– Ну что я могу сказать? – размеренным, спокойным, деловым тоном проговорил высокий, худощавый мужчина в белом халате. – Ты очень вовремя спохватился – девушка потеряла слишком много крови и могла умереть. Ты очень грубо её дефлорировал, если бы она упорно не твердила, что всё произошло по обоюдному согласию, я мог бы заподозрить, что ты её изнасиловал. Врач проницательно поглядел на него из-под узких очков. – Ты очень легко отделался, мой друг! Кончай с этими делами, а то однажды сядешь!

– Сам знаю! – огрызнулся Слава, отвернувшись. Он не любил, когда ему читали нотации. – С ней всё будет в порядке?

– Да, кровотечение мы остановили. Но она должна несколько дней у нас полежать.

– Я всё оплачу, – быстро заявил Слава, глубоко вздыхая от облегчения. – Ещё раз большое спасибо! С меня бутылка хорошего коньяка и пончик!

– Договорились. – Они пожали друг другу руки.

***

– Как у тебя дела? – заботливо спросил Слава, заходя к Оксане в палату. Девушка лежала на кровати с таким равнодушно-холодным выражением лица и пустыми глазами, что казалась мёртвой. Тёмные волосы разметались по подушке, подчёркивая бледное, обескровленное лицо.

Она с трудом попыталась улыбнуться, ловя его взгляд:

– Спасибо, ничего. Живая.

– Прости, что так получилось. Я не хотел так сильно тебя травмировать, – напряжённым тоном произнёс он. Видно было, что ему на самом деле неловко, что он боится. Боится, как бы она не подала на него в суд за изнасилование, ведь она была юристом.

– Отвези меня домой, – попросила она тихим голосом. – Я понимаю, что сама виновата, я сама спровоцировала тебя, я слишком много позволила тебе…

– Извини. Даже не знаю, что сказать.

– Тогда лучше молчи, – злым тоном продолжила она, вставая. – Лучше отвези меня домой, ты ведь на машине? Скажи, а Валя знает, что у меня началось кровотечение? Я понимаю, она заботилась обо мне, попросила тебя лишить меня девственности… Я вас не обвиняю, виновата только я сама, – говорила девушка, массируя пальцами виски и тупо глядя в пустоту. Измождённое, исхудавшее лицо без косметики казалось страшным ликом призрака. – Я звонила по мобильному моему шефу, он меня повысил, теперь я ещё и консультант по красоте. Так что мне пора на работу. Хорошо, что я пролежала все выходные и только один будний день. Не придётся брать больничный.

– Может, лучше бы ты ещё немного полежала в клинике? – деланно заботливым тоном предложил Слава.

– Нет, что ты, – натянуто улыбнулась она. – Мне некогда. Работа ждёт.

– Ты на меня не сердишься? – почти заискивающе допрашивал он, всё ещё не веря, что так легко отделался.

– Нет.

– Хорошо, – он вздохнул с облегчением. – Я рад… Что с тобой всё в порядке. Я так за тебя волновался…

– А почему не звонил? Я ведь дала тебе свой мобильный.

– Я узнавал у врача – он запретил мне тебя беспокоить, – нашёлся Слава. – К тому же… У меня было куча дел. Опять же, обручение с Валентиной.

– Вот как, – чужим, нечеловеческим, неживым голосом, в котором было что-то страшное, осведомилась она. – Так вы женитесь?

– Да. А ты что, против?

– А моё мнение, что, будет учитываться?! – взорвалась Ксана. – Ты просто злая, похотливая сволочь! В больнице мне всё время снился кошмар. Будто я в паучьих сетях… А паук танцует.

– Почему он танцует?

– Потому что, когда паук танцует, он заматывает своих жертв в свои липкие сети. А потом сжирает.

– Мило. Значит, тебя мучили кошмары – бедняжка! – деланно-участливым тоном приговаривал парень, предпочитая смотреть на дорогу, чем на измученное лицо своей жертвы.

– Да. А ещё мне снилось, что я насилую девушек, что я парень. Это было так… Здорово! Взгляд Ксаны стал безумно-мечтательным.

– Ух ты, а ну, расскажи, – тот час же оживился Слава.

– Ну, я хорошо помню только одну сцену: я нахожусь в каком-то помещении, мимо проходят красивые девушки, я зову одну, блондинку с шикарным телом и прошу зайти. А потом ударяю её по голове и насилую. Интересно, что со мной происходит? – сама себя спросила Оксана, сжав голову ладонями. – Неужели я схожу с ума?

– Нет, я думаю, что ты просто переутомилась.

Он осторожно погладил её по бесцветной щеке. – Тебе нужно хорошенько отдохнуть.

– Да некогда мне отдыхать! – взорвалась девушка, ударяя кулачками себя по коленям.

– Ладно-ладно, только не нервничай, – испугался Славик.

– Оставь меня в покое! – на прощание выкрикнула Ксана, выбегая из машины.

– Ни в коем случае, – со странной улыбкой возразил Слава. – Ты ведь не бросишь Валю из-за меня? Не так ли? Уж слишком она тебе дорога.

Девушку насторожили его слова, точнее, странный, насмешливый тон, которым они были сказаны.

– Что ты имеешь в виду? – осторожно спросила она, сжимая ладони в кулачки. Её так и подмывало заехать ему по физиономии.

– Я имею в виду, что ты из тех несчастных, которые умирают из-за любви. Я хотел бы на это посмотреть, наверное, это очень красиво!

***

Оксана ничком лежала на кровати в белой ночнушке, её чёрные волосы разметались по подушке, словно мёртвые водоросли. Взгляд, выражающий муку, сфокусировался на потолке, но видела она не его зеркальную поверхность, а внутренние картины, которые рисовало ей подсознание. Картины странные, причудливые, жуткие. Ей чудилось, что она уже в сетях безжалостного паука, обвитая клейкими нитями паутины и что её вот-вот сожрут.

Нарастало страшное, притягательное желание пойти в ванную, напустить воды и перерезать острой бритвой себе вены.

Когда-то, когда её родители ещё жили с ней, но уже начинали ссориться в предчувствии развода, она успокаивала себе нервы, когда резала ножом руки. Однажды она так сильно резанула себя по запястью, что чуть не умерла, кровь пришлось останавливать врачам "Скорой помощи". После этого случая Оксана испугалась и дала себе зарок больше никогда подобным образом не успокаиваться.

Теперь же, когда родители развелись и люто ненавидели друг друга, а она жила в двухкомнатной квартире, оставленной бабушкой ей и её матери, желание порезать себе руки снова начало манить, как наваждение.

Ей больше не хотелось жить, все её иллюзии, или почти все, были разбиты. Работа, вначале казавшаяся интересной и дававшая массу стимулов, теперь стала ненавистной и однообразной, как болото.

Проигрыватель крутил компакт-диск её любимой группы "Агата Кристи". Особенно её зачаровывала песня "Дорога паука", которая очень точно передавала её настроение. Вкрадчивый, сексуальный, немного безумный голос певца вгрызался в душу, как голодный крокодил в неосторожную жертву, спешащую на водопой.