Источник неприятностей

"Ага, а ещё номер телефона нашей волшебной фирмы, её название и прочие реквизиты", – подумала Ника, хмыкая.

– А я им говорю – идите вы все полем, лесом и плывите трупами по реке! – эмоционально продолжил король, обращаясь к шефу. Он резко взмахнул рукой и вряд ли случайно попал по уху голубоглазого блондинистого рыцаря. Тот поморщился, но решил сделать вид, что поверил в случайность жеста. – Старый маг служил нашей семье всю жизнь, а, значит, его вещи – моё наследство! И кольцо так тем более!

– Мерлин хотел, чтобы его вещи были проданы на межмировом аукционе, – твёрдо заявил вышедший из полутьмы тощий и лысый, ушастый монах в чёрной сутане в грязных пятнах. Он, с грустью оглядев помещение, обнаружил стул и, подтащив его поближе к софе, протянул руки к пламени камина.

Огонь придавал блеск волосам королевы, делая её лицо более моложавым и привлекательным, добавлял ярких красок и так очаровательному лицу рыцаря, отражаясь от начищенного до блеска доспеха, и выделял седину и глубину морщин короля.

Однако Ника отметила, что светло-карие глаза короля пылали внутренним огнём ярче, чем у остальных из этой сомнительной компании.

– Вот в это я не верю! Да он даже слов таких не знал! – сердито возразил король.

У Ники в голове словно включилась электрическая лампочка с надписью "Эврика!". Ей почему-то подумалось, что короля, конечно, должны звать Артуром, его неверную жену Гвиневрой, а того молодого красавчика, с которым она и изменяла мужу – Ланселотом.

Несмотря на то, что легенды и мифы она всегда читала с удовольствием, в данный момент память выдавала скудные обрывки знаний. Единственное, что ещё осталось в памяти на эту тему: то, что всё закончится плохо. Для короля Артура. И был там ещё какой-то Мордред… Именем которого вроде бы ругались в книгах о Гарри Поттере.

"Там вроде бы фигурировала ещё какая-то фея, которая заманила Мерлина, помахав перед ним интимным местом, но так и не раздвинула ноги, и прикончила", – смутно припомнилось ей.

Нике очень хотелось повернуться к Алле, стоявшей чуть дальше, чтобы расспросить, что та помнит о легенде про короля Артура и рыцарей круглого стола. Но решила не отвлекать её от красноречивых переглядываний с директором. Чтобы случайно не схлопотать проклятье сразу с двух сторон.

Ника ещё подумала, что шеф не просто так заставил их ходить кругами по волшебному зданию. Ведь они так устали, настолько выбились из сил, что устраивать истерику было решительно невозможно в виду отсутствия на это моральных и физических сил.

Да даже на то, чтобы удивиться как следует, энергии тоже не хватало. Несмотря на то, что они удосужились чести лицезреть поистине легендарных личностей вживую.

– А я утверждаю, что перстень Мерлина – мой, – вступила в беседу некрасивая девушка в сером платье, сердито глянув на остальных конкурентов. – Я была его супругой, между прочим!

– Никто не оспаривает факт ваших супружеских уз, фея Нимуэ, – медовым тоном отозвалась королева, глянув на неё, будто повар на ещё живого, но уже скоро нет, рака. – Однако тот вопиющий факт, что ты его заманила в ловушку и заживо похоронила – говорит не в твою пользу. Вряд ли хоть один мужчина простил бы такое. Так что, если бы он что-то тебе и завещал, то лишь выдал бы справку о сожжении на костре. Возможно, этим стоит заняться, когда мы вернёмся в наш мир, – взглядом королевы можно было готовить мясные блюда с любой степенью прожарки.

И девушка, пару минут назад надменная и непреклонная, сразу же сжалась, зло сверкая глазами.

"Офигеть красотка-соблазнительница! – искренне изумилась Ника про себя. – Хотя, возможно, раньше были другие каноны красоты? Но как Мерлин повёлся на вот это вот убожество?!".

– Я вообще считаю, что мы не должны были брать её с собой, – не унималась королева, кинув брезгливый взгляд на девушку, – она – обычная преступница, которую нужно казнить на главной площади, а не сажать рядом с благородными людьми высокого положения! Тем более, сомневаюсь, что она вообще человек. Хотя, как для феи, пусть и озёрной, она слишком уродливая. Её внешний вид позорит тех прекрасных леди, которые вынуждены терпеть её соседство.

Ника отметила, что начала машинально кивать, соглашаясь с последним некорректным высказыванием её величества.

– Потаскуха! – тонкие и сильные пальцы сжались вокруг длинной шеи королевы.

– А ты, Нимуэ, убийца! – выкрикнула Гвиневра, вырываясь из цепкой хватки феи, в данный момент куда больше похожей на злую колдунью, чем остальные ведьмы в помещении.

И так как женщины сидели рядом, никакое препятствие не помешало им ухватить друг дружку за волосы и устроить типично женскую потасовку, больше всего напоминающую кошачью драку: много шерсти, визга, но мало смысла.

– Благородные леди, вам не пристало выяснять свои непростые личностные отношения вульгарной дракой, – с ленцой ответил король, поглядывая на дерущихся женщин с некоторым удовлетворением, будто давно и безуспешно мечтал надавать каждой по заднице, а тут его мечта сбылась сразу в двойном экземпляре.

Нике внезапно подумалось, что король воспринимает эту драку как кривлянье шута. Сразу становилось ясно, что это была не первая их ссора, возможно, и не вторая, и сейчас, отшлифованная временем и богатым опытом, драка производила впечатление искусно продуманного развлечения, вроде рыцарского турнира или выступления любимых артистов передвижного театра.

Наконец, сообразив, что сейчас не место и не время для развлечений, Артур ещё раз неохотно развернулся к дерущимся и визжащим уже на ультразвуке женщинам.

– Кто-нибудь, разнимете их уже! – повелительным тоном произнёс он, всем своим видом демонстрируя, что ему невместно заниматься подобным, да и не хочется щеголять боевыми царапинами на лице и руках и рисковать лишиться глаз. – Да сделайте уже что-нибудь! Они же покалечат друг друга, – он это произнёс мечтательно, едва ли не с надеждой.

– Ах, если бы! – внезапно вырвалось у Ланселота. Тот с тоской смотрел прямо перед собой, мечтая куда-нибудь провалиться. Можно даже в геенну огненную, лишь бы подальше от давно осточертевшей любовницы и поднадоевшей роли негодяя – осквернителя семейного очага. – То есть, конечно, ваше величество, – отвесив небольшой поклон сидящему рядом с ним монарху, добавил он поспешно, – я бы очень хотел разнять наших прекрасных дам, но это не в моих силах. Какое-то злое колдовство сковало моё тело, и я не могу двигаться. Боюсь, это всё чары мерзкой феи, которая, как все мы знаем, является тёмной колдуньей. И от чьих чар никогда нет никакой пользы, только один вред!

Сказав это, он демонстративно сложил руки на груди, сопровождая сие действо звяканьем металлических деталей доспеха.

– Ты совершенно прав, сэр Ланселот, – кивнув, степенно произнёс король. – Мне, королю, не пристало вмешиваться в женские потасовки, однако я тоже чувствую, что члены мои тяжелеют, а тело сковывает усталость и слабость разливается по жилам.

Только, в отличие от молодого рыцаря, он не смотрел в одну точку, а с интересом наблюдал за ходом сражения.

Дамы уже начали вырывать друг у друга волосы клочьями, пытаться задушить или выцарапать глаза.

– Всеблагой господь! Дай сил ничтожным слугам твоим побороть дьявольские чары, – прогнусавил монах, сложив ладони в молитвенным жесте, направив взгляд к небесам, то есть, к потолку.

А затем, посчитав свой святой долг исполненным, откинулся на спинку стула с умиротворённым выражением лица.

Директор уселся на край стола, чтобы с удобством обозревать творившееся безобразие и наслаждаться каждым мгновеньем. Никаких активных действий он также не стремился предпринимать. То ли из-за солидарности с остальными представителями сильного пола, то ли из-за кодекса Тёмного властелина, в смысле, директора магической фирмы, который не позволял ему вмешиваться в разборки между клиентами.

Так что, тяжело вздохнув и переглянувшись, Ника с Аллой поняли, что разнимать дерущихся женщин придётся им. И, конечно, со всем уважением! Учитывая, что одна из них – фея, а другая – так вообще королева.

Ника выпнула вперёд Аллу, шепнув ей, что она, как более высокая и крепкая женщина, должна взять на себя её величество, так как та тоже отличалась высоким ростом.

Алла ещё раз тяжело вздохнула, широким гусарским шагом в считанные секунды добралась до кучи-малы, которая переместилась с софы на пол, и из очутившихся на полу личностей, поднатужившись, выдернула королеву.

Это было непросто сделать, так как женщины успели уронить на себя рыцаря в тяжёлых доспехах.

Ника прикрыла рот ладонью и с восторгом и опасением наблюдала, как её лучшая подруга немыслимым усилием воли наколдовывает верёвки и кляп, после применения которых королева стала напоминать иллюстрацию из эротического романа с элементами БДСМ.

Верёвки оказались ещё и липкими, как паутина у паука, по своим свойствам напоминая изоленту. Они взялись насмерть, зато кляп выглядел как скрученные трусы сомнительной чистоты. Так что королеву угомонили быстро и безболезненно.

Сглотнув, Ника вышла вперёд, ощущая себя факиром, у которого день не удался. Фея наставила на неё ладони и окатила грязной водой из озера, кажется, наполненного ядерными отходами больше, чем водой.

Ошеломлённая и разозлённая, в первую очередь из-за испорченной одежды, девушка поднатужилась, точно не осознавая, что ей делать, но желая сотворить хоть что-нибудь, чтобы только подруга и будущий директор в ней не разочаровались.

Ей очень не хотелось мысленно ставить приставку экс, обращаясь к ним.

Запахло палёным.

– Кажется, ведьма где-то горит, – меланхолично заметил священник, блаженно улыбаясь, словно где-то на шикарной кухне ресторана со звёздами Мишлен известный шеф-повар, тот же Гордон Рамзи, готовил его любимый десерт.

Тут же внимание присутствующих привлекла ведьмина шевелюра, которая как раз и загорелась.

– Помогите, я горю! Пылают мои волосы и моя душа! – заорала фея.

– Ты же Озерная фея, вот и вылей на себя воду! – язвительно посоветовала Алла.

– Воды!!! – заверещала Нимуэ, пытаясь сбить пламя руками, на которых тут же появились жуткие ожоги и пузыри.

Стало понятно, что такими жалкими потугами она не сможет спастись.

Ника сильно вздрогнула, с трудом сдержавшись, чтобы не завизжать от ужаса. Горящую ведьму девушка видела впервые. Она вновь выставила вперёд руки и как следует зажмурилась, словно ребёнок, пытающийся увидеть перед внутренним взором куда больше сладостей, чем ему подарили.