Крушение звёзд

– Ты имеешь в виду, что я буду как полуголый, намазанный маслом чувак из холошоу с большими железными кольцами на руках, чтобы подчеркнуть мое совершенное телосложение?

– Плюс корсет, чтобы подобрать твое пузо.

– Проклятье, – проговорил Дилл, пропустив это замечание мимо ушей. – Придется повыпендриваться.

– В пределах разумного.

– Эй, – оживился здоровяк, – у меня классная идея. Раз уж вы берете Аликхана, и никому не обязательно знать, что он владеет всеобщим наречием, его можно использовать в качестве…

– …экспоната, – закончил за него Гарвин. – «Спешите видеть самого смертельного врага человека»… «Взгляните на него в оргии гниющей плоти»… «Демон-каннибал из кошмара за пределами звезд». И всякий, кто подойдет к его клетке, будет говорить свободно, не догадываясь, что у мусфия ушки на макушке.

– Черт, – сказал Дилл, – и здесь вы меня обскакали.

– Как всегда, – улыбнулся Гарвин.

Бен хохотнул.

– Дело стоит того, чтобы просто увидеть его в клетке.

– Только когда кругом будет публика.

– Этого будет достаточно. Я прихвачу этого… как его… херасиса… тьфу… арахиса, чтобы кидаться в него.

– Полагаю, – произнес Ньянгу, – все это в благородных традициях РР – проситься добровольцами неизвестно куда. – Взмахом руки он указал на выстроившееся перед ним подразделение. – Кто-нибудь отсутствует?

– Нет, сэр, – отрапортовала сент Моника Лир. – Кроме одного человека в госпитале, который не хочет в отставку раньше времени.

– Ладно, – кивнул Ньянгу и повысил голос. – Я горжусь вашей храбростью и глупостью, подлые, трусливые грязееды. Итак, в листовке были указаны специфические данные. Те, кто обладает какими-либо из них, остаются в строю, Остальные, которые, подобно мне, ищут приключений на халяву, покидают строй и отправляются обратно в казармы.

Он выждал. Люди начали нехотя расходиться, пока не осталось шестьдесят человек из более чем ста тридцати единиц личного состава.

– Прекрасно, – объявил Ньянгу, обводя взглядом мужчин и женщин. – Что ж, посмотрим. Страйкер Флим… Что вы планируете добавить к делу? Я имею в виду, помимо вашего мрачного видения всего происходящего.

Угрюмый с виду Страйкер, который упорно отказывался от продвижения по службе, но являлся при этом одним из лучших полевых солдат в РК, а значит, и во всем Корпусе, еле заметно улыбнулся.

– Узлы, сэр.

– Пардон?

– Я могу завязать любой известный узел. Одной рукой, без рук, вверх ногами, во сне, по пьяни.

– Вязальщик узлов, – Ньянгу начинало нравиться происходящее, – в списке не значился.

– Так точно, сэр, – согласился Флим. – Но я поразнюхал по окрестным циркам. Везде речь шла о веревках, тросах, шкивах, талях и прочем таком дерьме.

– Хорошо, – кивнул Ньянгу. – Берем. А что у вас, сент Лир?

– Танцевала в оперном театре.

– Идет. Нам понадобится кто-то, чтобы строить танцевальную группу. Как насчет вас, альт Монтагна?

– Плавание, сэр. Также прыжки с вышки. И, думаю, смогу освоить трапецию, ведь я неплохой акробат.

– Кто-нибудь из вас подумал о том, что может случиться с РР в отсутствие одновременно ротного и его зама?

– Уже позаботились, сэр, – резко ответила Лир. – Мы уговорим Лава Хурана взять на себя обязанности младшего офицера, дадим ему временные полномочия, которые перейдут в постоянные в случае нашего невозвращения. Абана Калафо подменит заместителя, также на временной основе. Коуд Янсма уже дал добро.

– Хм-м, – посерьезнел Ньянгу. Конечно, присутствие невероятно компетентной Лир было более чем желательно, хотя он и не слыхал о ее театральном прошлом.

Дарод Монтагна – другое дело. Гарвин, несмотря на продолжающийся роман с Язифью Миллазин, испытывал нечто большее, чем легкомысленный интерес, к юной брюнетке-снайперу. Как-то во время войны против Ларикса и Куры Ньянгу застукал их пьяными в стельку и целующимися, но не подумал, что это будет иметь какое-либо продолжение. Ежели имело, то могут возникнуть неприятности. Разве что Монтагна получила во время войны офицерский чин – тогда традиционный запрет на отношения между рядовыми и офицерами не играет роли. Однако…

Ньянгу напомнил себе две вещи: во-первых, Язифь тоже участвует в экспедиции, и, во-вторых, что важнее, он Гарвину не сторож.

– Ладно, – проворчал он. – Теперь разберемся с остальными придурками.

– Пригласите. – Гарвин откинулся на спинку стула. Неделя оказалась неимоверно длинной: опрос и отсев добровольцев, вранье командиров, пытавшихся спихнуть ему лентяев и неудачников, и зубовный скрежет прочих офицеров, которые теряли лучшие кадры. А теперь еще и это.

Доктор Данфин Фрауде был одним из самых уважаемых математиков на Камбре, хотя его таланты простирались и в большинство отраслей прикладной науки. Вдобавок, несмотря на свои более чем шестьдесят лет, этот маленький взъерошенный интеллигентик вполне заслуженно слыл отчаянным храбрецом и сопровождал Корпус в нескольких рискованных экспедициях, заработав репутацию человека абсолютно бесстрашного. В те времена, когда Камбра воевала с Лариксом и Курой, ученый горячо полюбил одну из своих коллег, что вполне естественно для поздней любви. Ее убили, и мир Фрауде, казалось, рухнул. Он по-прежнему проводил для Корпуса любые аналитические исследования, но сделался каким-то отстраненным, словно часть его умерла вместе с Хо Канг.

Дверь отворилась, и Гарвин подпрыгнул. Перед ним стояло существо в самом гротескном сценическом гриме – необычайно унылая личность с на редкость противным длинным носом. Мешковатые штаны, дырявые, чрезмерно длинные ботинки с загнутыми носами, напоминающий ветошь пиджак и древняя шляпа.

– Привет, Гарвин, – произнес Фрауде. – Хорошо выглядишь. Чего не скажешь обо мне.

Он шмыгнул носом и потащил из рукава огромный носовой платок. Ткань все тянулась и тянулась, пока в руках математика не оказалось нечто, размерами не уступающее простыне. В середине простыни что-то завозилось, и наружу выскользнул стобор, одно из двуногих пресмыкающихся, диковинных для D-Камбры. Тварь приземлилась Гарвину на стол, злобно зашипела и вылетела в открытую дверь.

– Ой, извини, Гарвин, – проговорил Фрауде все тем же невыразительным тоном и принялся утирать слезу, выкатившуюся у него из левого глаза. Когда он убрал платок, на месте длинного носа красовался алый резиновый мячик. Доктор поскреб его, содрал, шваркнул об стену и поежился.

– Мне не кажется, что вы собираетесь позволить мне отправиться с вами?

– Вы научились всему этому за два дня?

Фрауде кивнул, и с него упали штаны.

– Знаете, пожалуй, я не могу позволить себе отказаться от Плаксы Вилли, – улыбнулся Гарвин.

Фрауде всхлипнул и подобрал штаны.

– Вы ведь не говорите это, просто чтобы заставить меня улыбнуться, а?

Он приподнял шляпу, и в стороны с пронзительным криком разлетелись какие-то летучие твари.

– Да берем мы вас, берем, – простонал Гарвин, давясь со смеху. – А теперь валите отсюда, пока у вас из штанов не полезла какая-нибудь плотоядная зараза.

– Спасибо, сэр, спасибо, спасибо, – произнес Фрауде все так же монотонно, кланяясь и шаркая ножкой. – Но у меня есть одна просьба – крохотная поблажка, просто махонькая услуга. Коль скоро Энн Хейзер выходит замуж за Джона Хедли (Янсма заметил, как скривилось лицо старика при слове «замуж», но ничего не сказал) и хочет некоторое время побыть дома, это означает, что мне не с кем будет и словом перекинуться.

Доктор подошел к двери и отворил ее.

– Мой коллега, – пояснил он.