Эрагон. Возвращение

Роран нахмурился, расправил плечи и постарался взять себя в руки. А это письмо Брома… Да ему, Рорану, никогда в жизни не приходилось слышать столько странных и грозных намеков! Единственное, что он действительно смог уяснить из этого письма – это настойчивый совет всячески избегать встречи с теми чужаками. Но избегать любых чужаков для жителей Карвахолла было, вообще говоря, делом самым естественным. «Да этот старик просто спятил!» – сердился Роран.

Что-то мелькнуло в кустах, и Роран, обернувшись, успел заметить с дюжину оленей, в том числе и совсем молодого еще самца с небольшими мягкими рожками; олени тут же исчезли в лесу, но Роран на всякий случай приметил место, чтобы назавтра легко его отыскать. Он жил сейчас у Хорста и очень гордился тем, что может вполне прилично обеспечить себя охотой, ведь раньше он, в отличие от Эрагона, особыми успехами в этом похвастаться не мог.

На ходу Роран пытался привести свои мысли в порядок. После смерти Гэрроу ему пришлось оставить работу на мельнице Демптона в Теринсфорде и вернуться в Карвахолл. Хорст согласился приютить его и взял помощником к себе на кузню. Неожиданно обрушившаяся беда заставила Рорана пока отложить все мысли о будущем, но два дня назад он все же пришел к определенным выводам о том, как ему следует действовать в дальнейшем.

Главной его мечтой по-прежнему был брак с Катриной, дочерью мясника Слоана. И в Теринсфорд он тогда отправился, чтобы денег заработать на свадьбу и на первые годы совместной жизни. Но теперь, когда он лишился фермы, а денег так заработать и не успел, он никак не мог, будучи в здравом уме, просить у Слоана руки Катрины. Да ему этого просто гордость не позволила бы! Впрочем, он хорошо понимал: и сам Слоан вряд ли пустит на порог такого «богатого» жениха. Даже если бы все складывалось так, как он когда-то задумал, убедить Слоана отдать за него Катрину было бы очень трудно – с мясником они всегда не слишком-то ладили. А жениться на Катрине без согласия ее отца Роран не хотел, ибо тогда они с Катриной настроили бы против себя всю деревню: в Карвахолле не любили, когда нарушались незыблемые традиции. Кроме того, это грозило началом настоящей войны со Слоаном.

Обдумав сложившуюся ситуацию, Роран пришел к выводу, что единственный возможный выход для него – это отстроить ферму заново, даже если придется в одиночку возводить и дом, и амбар. Тяжело, конечно, все начинать с нуля, зато, как только ему удастся снова встать на ноги, он сможет прийти к Слоану с гордо поднятой головой. Но это, конечно, не раньше следующей весны. От этих невеселых мыслей Роран опять помрачнел.

Впрочем, он знал, что Катрина будет ждать его. По крайней мере, пока.

Погруженный в свои мысли, Роран шел неторопливым размеренным шагом и до Карвахолла добрался лишь к вечеру. Между домами виднелось развешанное на просушку белье; с полей, где зеленела озимая пшеница, тянулись в деревню вереницы людей. А вдали, за деревней, сверкали в лучах заходящего солнца водопады Игвальды, где вода стеной падала со скал в реку Анору. Все здесь было таким родным и привычным, что у Рорана потеплело на душе.

Свернув с главной дороги, он по тропе поднялся на пригорок, где стоял дом Хорста, окнами смотревший на Спайн. Войдя в приветливо распахнутую дверь, Роран сразу прошел на кухню, откуда доносились оживленные голоса.

Хорст в расстегнутой рубахе с закатанными рукавами сидел за прочным грубоватым столом, опираясь о него локтями. Его жена, Илейн, стояла рядом; с ее лица не сходила легкая улыбка затаенной радости: Илейн была на пятом месяце беременности. Их сыновья Олбрих и Балдор сидели напротив, и Роран успел услышать конец фразы, сказанной Олбрихом:

– …Я еще и из кузни выйти не успел! Тэйн клянется, что видел меня, а мне еще через всю деревню нужно было пройти.

– Что случилось? – спросил Роран, сбрасывая заплечный мешок.

Илейн и Хорст переглянулись.

– Нет уж, сперва я тебя покормлю! – решительно сказала Илейн, ставя перед ним хлеб и тарелку с уже остывшим рагу. Она заботливо заглянула ему в глаза, словно желая что-то там прочесть, и спросила: – Ну, как там?

Роран пожал плечами.

– Все деревянные постройки, что не успели сгореть, почти полностью сгнили – в общем, использовать ничего нельзя. Колодец, правда, полон, хоть это хорошо. Но мне придется как можно скорее рубить лес и строить дом, если к посевной я хочу иметь крышу над головой. А теперь вы рассказывайте, что тут опять стряслось.

– Ха! – воскликнул Хорст. – Да уж, тут много чего стряслось! У Тэйна коса куда-то пропала, так он считает, что это Олбрих ее стащил.

– Он ее, небось, сам в траву где-нибудь положил да и забыл, – фыркнул Олбрих.

– А что, вполне возможно, – усмехнулся Хорст.

Роран с наслаждением впился зубами в свежий хлеб и пробормотал:

– Да и какой ему смысл тебя-то винить? Уж косу-то ты себе запросто можешь выковать.

– Это точно, – кивнул Олбрих. – Только Тэйн вместо того, чтобы поискать свою косу, начал вопить, что видел, как кто-то уходил с его поля, и вроде бы это был я, а раз в деревне больше похожих на меня людей нет, то получается, что это я у него косу украл!

Чистая правда, подумал Роран: в деревне действительно не сыщешь другого такого парня. Олбрих унаследовал от отца могучую стать, а от матери – светлые волосы, и все вместе делало его совершенно непохожим на прочих жителей Карвахолла, по большей части темноволосых и не слишком крупных. Кстати, даже Балдор был темноволосым и значительно мельче и слабее брата.

– Я уверен, что коса найдется, – тихо сказал Балдор. – А ты постарайся не очень сердиться, пока она еще не нашлась.

– Тебе легко говорить!

Роран, сжевав кусок свежего хлеба, принялся за рагу.

– Я тебе завтра зачем-нибудь нужен? – спросил он Хорста.

– Не особенно. Мне придется с тележкой Квимби возиться. Проклятая рама никак выпрямляться не желает!

Роран кивнул, явно довольный:

– Хорошо, тогда я завтра на целый день уйду. Поохотиться хочу. Я в долине приметил стадо оленей, и, похоже, вполне упитанных. Во всяком случае, ребра у них не торчали.

– А мне с тобой можно? – встрепенулся Балдор.

– Конечно. Прямо на рассвете и выйдем.

Поев, Роран тщательно вымылся, переоделся и вышел пройтись. Ему хотелось привести мысли в порядок. Он лениво брел к центральной площади, когда его внимание привлек громкий гул голосов, доносившийся из таверны «Семь снопов». Заинтересованный, он свернул туда, и глазам его предстало странное зрелище. На крыльце сидел мужчина средних лет, одетый в куртку, сшитую из кусочков кожи разного цвета. Рядом с ним лежал заплечный мешок, из которого торчали приспособления, какими обычно пользуются охотники-трапперы. Местных собралось несколько десятков; все внимательно слушали незнакомца, а тот, возбужденно жестикулируя, рассказывал:

– …Так что, придя в Теринсфорд, я первым делом отправился к тому человеку, Нилу. Хороший человек, порядочный. Я ему всю весну и лето в поле помогал.

Роран знал, что трапперы часто проводят всю зиму далеко в горах, а весной возвращаются, продают добытые шкурки дубильщикам вроде Гедрика, а потом обычно нанимаются на работу к кому-нибудь из фермеров. Поскольку Карвахолл – самое северное селение у подножия Спайна, то через него всегда проходит немало трапперов, именно поэтому там имелись и своя таверна, и свой кузнец, и свой дубильщик кож.

– В общем, выпил я несколько кружек пивка – надо ж смочить горло после того, как я, можно сказать, за полгода ни с кем и словом не обмолвился, хоть и богохульствовал, каюсь, когда мне не удавалось медведя затравить, – да и пришел к Нилу. У меня еще и пена пивная на бороде высохнуть не успела, а я уже принялся у него выспрашивать, что да как, каковы новости об Империи и о нашем «дорогом» правителе – чтоб он от гангрены сгнил, чтоб его, проклятого, скосоротило! – кто тут без меня родился да кто умер, кто без вести пропал, я ведь тут многих хорошо знаю, и тут Нил – представляете? – наклоняется ко мне, а сам такой серьезный и улыбаться совсем перестал, и говорит: слух, мол, идет от самой Драс-Леоны и Гиллида, будто творится там что-то странное, да и не только там, а по всей Алагейзии. Вроде бы ургалы совсем исчезли из тех мест, где много людей проживает. И слава богу, конечно, но никто не может сказать, ни почему это произошло, ни куда они ушли. Торговля в Империи наполовину прекратилась из-за бандитских налетов, и, насколько я понял, это не простые грабители, потому что банды эти уж больно хорошо организованы и многочисленны. Да и товары они не себе забирают, а просто сжигают или портят. Но и это еще не все, клянусь усами любимой бабушки! – Охотник покачал головой, сделал добрый глоток вина из бурдюка и продолжил: – Говорят, в северных краях какой-то шейд появился. Его видели близ леса Дю Вельденварден и неподалеку от Гиллида. Говорят, зубы у него острые-преострые, а глаза красные, как вино, и волосы рыжие, даже красные, как кровь, которую он пьет. Мало того, вроде бы что-то страшно рассердило нашего безумного Гальбаторикса. Дней пять назад я с одним жонглером с юга разговорился, он в Теринсфорде останавливался по пути в Кевнон. Так он сказал, что король собирает войска, а с какой целью, неизвестно. – Траппер пожал плечами и прибавил: – А мой папаша с детства мне внушал, что дыма без огня не бывает! Возможно, Гальбаториксу вардены покоя не дают; они его войску, в латы закованному, не раз хорошего пинка давали в былые-то годы. А может, он решил, что слишком долго существование Сурды терпел. Уж, по крайней мере, где Сурда-то находится, он знает наверняка, а за варденами ему еще охотиться надо. Да он Сурду одной лапой раздавит, как медведь – муравья. Точно вам говорю!

Рорану все это показалось очень интересным, но он помалкивал, хотя на траппера со всех сторон так и сыпались вопросы. Сведения о появлении в их краях шейда казались Рорану особенно сомнительными – уж больно они смахивали на россказни какого-нибудь подвыпившего лесоруба, – но все остальное звучало достаточно правдоподобно и крайне неприятно. Сурда… Сведений об этой далекой стране до Карвахолла доходило крайне мало, но Роран, во всяком случае, знал, что сейчас Сурда и Империя пребывают в состоянии так называемого мира, однако жителей Сурды не оставляют опасения, что их куда более могущественный северный сосед запросто может вторгнуться в их земли. По этой причине, если верить слухам, Оррин, правитель Сурды, и поддерживает варденов.

Если траппер прав насчет планов Гальбаторикса, то это вполне может означать, что в ближайшем будущем разразится война, которая повлечет за собой повышение налогов, людей снова начнут насильно рекрутировать в армию… «Эх, – думал Роран, – лучше б я жил в такие времена, когда события происходят не так быстро! А все эти мятежи только делают нашу и без того трудную жизнь и вовсе невыносимой».

– Но самое главное, – снова заговорил охотник, – ходят слухи… – Он умолк, погрозил собравшимся пальцем и с глубокомысленным видом почесал нос. – Поговаривают, будто в Алагейзии объявился новый Всадник! – И траппер громко рассмеялся, от избытка чувств хлопая себя по животу.

Роран тоже засмеялся. Истории о Всадниках появлялись регулярно каждые несколько лет. Сперва истории эти страшно интересовали Рорана, но вскоре он научился не доверять молве, ибо все это оказывалось пустой болтовней, тщетными надеждами тех, кому очень хотелось изменить убогую, опостылевшую жизнь.

Уже собравшись идти дальше, Роран вдруг заметил Катрину, стоявшую за углом таверны. На ней было светло-коричневое платье, отделанное зеленой лентой. Катрина не сводила с него глаз – как, впрочем, и он с нее, – но здесь разговаривать не стоило, и Роран, проходя мимо девушки, как бы невзначай коснулся ее плеча и исчез за таверной. Катрина вскоре присоединилась к нему, и они направились за околицу.

Некоторое время оба молчали, любуясь небесами, которые в тот вечер так и сверкали тысячами мерцающих звезд. А с севера на юг над ними протянулась широкая жемчужного цвета полоса Млечного Пути, похожая на усыпанную алмазной пылью вуаль.

По-прежнему не глядя на Рорана, Катрина положила голову ему на плечо и спросила:

– Как прошел день?

– Я домой ходил. – Он почувствовал, как она напряглась.

– И как там?

– Ужасно!.. – Голос у него сорвался, и он умолк, крепко прижимая ее к себе. Запах ее душистых медных волос у него на щеке пьянил и возбуждал его, точно некий живительный эликсир, проникая в самую душу и согревая ее. – Дом, амбар, поля – все пропало… Я б, наверное, ничего и не нашел, если бы не знал, где искать.

Катрина встревоженно заглянула ему в лицо; в ее влажных, исполненных сочувствия и грусти глазах плясали огоньки звезд.

– Ох, Роран! – Она легонько поцеловала его в губы. – Ты у меня молодец! Пережил столько утрат, а все-таки силы ни разу не изменили тебе. Ты теперь, наверное, хочешь на свою ферму вернуться, да?

– Да. Я ведь только и умею, что землю возделывать.

– А что же будет со мной?