Американская история

У меня было смутное, но настойчивое чувство по поводу Лил: мне казалось, что я неким образом теряю ее. Она вела себя так только тогда, когда рядом был Мартин, а здесь это повторялось снова. Как долго этот мужчина будет отягощать ее жизнь, а значит, и мою тоже? Почему она всегда преуменьшала влияние Мартина на нее, хотя их брак якобы распался, но было ясно, что он все еще имеет над ней какую-то власть?

Я решил подождать ее нового звонка. Наконец после того, как я поужинал в гриль-баре отеля, она позвонила. Я уже вернулся в свой номер, где сбросил с себя одежду, принял душ и растянулся на кровати в одном полотенце. Я старался скрыть облегчение в голосе, но накопившееся за день раздражение и усталость вынудили нас обоих не сразу перейти к сути дела. Наконец я успокоился.

– Я останусь сегодня в Вашингтоне, – сказала Лил. – Заночую в отеле «Марриотт», в аэропорту имени Даллеса. Сюда меня привез Мартин. Я вылетаю в Лос-Анджелес, как мы и планировали, завтра – приеду в дом в Венис-Бич, разберусь со своими вещами, а как только ты прилетишь, мы вместе проведем время в Лос-Анджелесе, и будем делать все, что в голову взбредет.

Это было более или менее то, что я хотел услышать, но вопросы по-прежнему оставались. Почему она передумала? Почему Мартин внезапно улетел обратно в Вашингтон и почему она полетела туда, чтобы встретиться с ним?

– У него там что-то случилось в офисе, и он должен обязательно быть там завтра, – пояснила она. – Ему срочно понадобились бумаги, подписанные на поверенного, и он не хотел ждать. Он оплатил мой рейс сюда из Нью-Йорка и попросил одного из своих помощников поменять мой рейс в Лос-Анджелес на завтра. Я получаю повышение класса обслуживания.

– Значит, ты подписала бумаги и теперь можешь вылететь во вторник?

– Он сказал, что все будет в порядке.

– Почему он это сказал?

– Бен, я отказалась от попыток понять Мартина. Давай просто делать то, что мы с тобой хотим делать. Забудем его. Ладно?

Постепенно она успокоила меня, и мы еще немного поговорили. Однако дневное напряжение сказывалось на нас обоих, и мы рано пожелали друг другу спокойной ночи. Мы договорились поддерживать связь во время наших странствий на следующий день – звонки, если возможно, или эсэмэски, если позвонить не удастся. Повесив трубку, вскоре я уже лежал в постели и засыпал.

Утро вторника

Я проснулся рано, позавтракал в гриль-баре отеля и сел в маршрутный автобус до терминала. Первый самолет моего стыковочного рейса из Шарлотта в Лос-Анджелес до Детройта вылетал в девять утра. В автобусе я попытался позвонить Лил, но она не отвечала. Я не стал оставлять сообщения на ее голосовой почте.

Когда я входил в терминал, телефон в моем кармане завибрировал, поэтому я шагнул в сторону и прочитал то, что она мне прислала:

ПРИВЕТ. ВСЕ ОК. НО ОНИ ПОМЕНЯЛИ ВЫХОД НА 26. САМАЯ ДЛИННАЯ ПРОГУЛКА ПО АЭРОПОРТУ! НО СЕЙЧАС ЖДУ ВЫХОДА НА ПОСАДКУ. УВИДИМСЯ ВЕЧЕРОМ. ЛЮБЛЮ ЛИЛ.

Мой собственный выход на посадку уже загорелся на табло: «Северо-Западные авиалинии», рейс № 1757, беспересадочный до Детройта. Судя по объявлению, посадка уже началась. Я отправил Лил короткое текстовое подтверждение и поспешил туда.

Я с облегчением увидел, что пассажиров, ожидающих посадку, было немного. Мне никогда не нравилось летать в переполненном самолете. Я вместе со всеми двинулся вперед. Место, которое мне выделили при регистрации, оказалось рядом с окном в задней части салона, но, заняв его, я обнаружил, что места для ног почти не было. Я высокий, хотя и не слишком, и мне часто бывает тесно в самолетах. Полет в Детройт займет пару часов.

Когда большинство пассажиров заняли свои места, я подозвал одну из бортпроводниц и спросил, могу ли я поменяться с кем-то местами.

– В передней части салона есть незанятые места, – сказала она. – Пойдемте за мной.

Два передних ряда были полностью свободны, поэтому я занял одно из мест в первом ряду. Теперь я мог с удовольствием вытянуть ноги.

Прямо передо мной была приоткрыта дверь в кабину пилотов. Мне было видно, как капитан и его помощник сидят бок о бок в своих белых рубашках с погонами и в наушниках, проводя предполетную проверку; как они протягивают руку, проверяя положение тех или иных переключателей, показания приборов и так далее. Я наблюдал с интересом. Мне еще ни разу не доводилось сидеть так близко к кабине экипажа, и я был впечатлен той тщательностью, с какой они выполняли техническую процедуру, которую, должно быть, повторяли уже сотню раз.

Я взглянул на часы. Было около девяти утра, и мы уже должны были выруливать от телетрапа.

Рейс № 1757 «Северо-Западных авиалиний»

Внезапно прозвучало объявление, сделанное одной из бортпроводниц, она извинилась за небольшую задержку вылета. Некий пассажир опоздал на регистрацию и в данный момент проходил личный досмотр.

Как и все объявления, сделанные бортпроводницей, это звучало как обычная задержка, что, вероятно, так и было.

– Ждать осталось не больше пары минут, – сказала она. – Мы скоро взлетим, после чего, как только капитан отключит табло «пристегнуть ремни безопасности», вам будут предложены напитки и закуски. Устраивайтесь поудобнее и наслаждайтесь полетом.

Мое место было рядом с главной дверью салона, к которой вел посадочный трап. Внезапно я услышал голоса, а затем появился довольно молодой мужчина, нетвердой походкой бредущий к самолету. Через его плечо был переброшен рюкзак. Это был дюжий парень, высокий и широкоплечий. Его живот выпирал из-под свободной гавайской рубашки, ниже которой торчали широченные шорты. Он был загорелым, весь в цепях и пирсинге, на шее висели наушники. Его прическа представляла собой спутанный ворох светлых кудрей.

– Мы все еще собираемся вылететь вовремя? – спросил он, протягивая стюардессе у двери посадочный талон. У него был сильный австралийский акцент, который ненадолго напомнил мне о моей прошлой жизни. – Никаких задержек?

– Мы сейчас запустим двигатели, сэр. Будьте добры занять свое место…

– Разве вы не слышали, что случилось? Боже мой, это невероятно! Я только что видел это по телевизору, у выхода на посадку. Вы не поверите – в одну из башен Всемирного торгового центра врезался самолет! Серьезно!

Восходящая интонация звучала как вопрос, но это не было вопросом. Стюардесса ничего не сказала, но я увидел, что она резко повернула голову в сторону открытой двери пилотской кабины.

Услышав это, первый пилот оглянулся на нее, затем повернулся к капитану. Один из них закрыл дверь. Другие пассажиры тоже услышали, что сказал австралиец.

– Ага, я прочел это в новостной ленте! – крикнул кто-то.

Я повернулся на своем сиденье и увидел, что двое из них наполовину привстали в тесном пространстве перед своими местами с мобильниками в руках.

– Это был легкий самолет? – спросил я у австралийца. – Или что-то побольше?

Каждое утро небеса над Нью-Йорком пересекали десятки небольших летательных аппаратов. Отслеживающие уличное движение и погоду самолеты радио- и телестанций, полицейские и пассажирские вертолеты, стрекоча винтами, зигзагами носились туда-сюда между небоскребами. Иногда я пытался представить себе невообразимое: что будет, если один из них случайно врежется в здание?

– Думаю, это был коммерческий авиалайнер. Во всяком случае, большой самолет.

Я оторопел.

– Что еще вам известно?

– Больше ничего, приятель. Я видел это всего несколько секунд, затем меня заставили подняться на борт.

Стюардесса легонько завела руку ему под локоть, подталкивая его от меня к его месту дальше по салону.

– Мы отруливаем от рукава, сэр.

Кто-то позади меня громко сказал:

– Это был самолет «Американских авиалиний». «Боинг-757». Пока не известно, был ли это несчастный случай.

Другая стюардесса подошла к двери салона, захлопнула ее и заперла. Она коротко поговорила по внутренней связи, проверила, плотно ли закрыта дверь кабины экипажа, и прошлась по салону. Через несколько секунд самолет отъехал от стоянки, а затем запустились двигатели. Мы покатили к главной взлетно-посадочной полосе. Стюардессы тем временем проверяли, пристегнуты ли на пассажирах ремни безопасности, приведены ли спинки сидений в вертикальное положение. Затем, как то положено, выполнили стандартную процедуру, проинформировав пассажиров о том, что делать в случае чрезвычайной ситуации: как надеть кислородную маску и спасательный жилет, где в салоне располагались выходы. Все как всегда. Ничто не отличалось от обычного полета, выполнялись все знакомые процедуры, и самолет готовился ко взлету.

Через несколько минут мы вылетали из Шарлотта, держа курс в Детройт.

То, что случилось с башнями-близнецами в Нью-Йорке утром 11 сентября 2001 года, и то, что случится чуть позже с Пентагоном в Вашингтоне, теперь настолько хорошо всем знакомо, что эти события едва ли нуждаются в описании. Все, кому в то время было больше шести лет, до сих пор отлично помнят, что они видели и пережили по телевизору в то кошмарное утро, когда три пассажирских самолета внутренних авиарейсов были угнаны и протаранили Всемирный торговый центр и Пентагон.

То, что пережил в то утро я, происходило в основном в моей голове. Рядом со мной или сразу за мной не сидело никаких других пассажиров. Никого из бортпроводниц не было видно. Я смотрел на глухую стену передней переборки салона и закрытую дверь кабины экипажа. Я чувствовал себя оторванным от всех, подавленным, мои мысли были полны страха и тревоги.

Когда вы летите сами или когда летит кто-то, кого вы любите, внезапные новости о воздушной катастрофе ужасают. Вы мгновенно стремитесь узнать о ней больше, начинаете переключать новостные каналы, телевизионные сводки, но это досужее любопытство, попытка преодолеть пугающую мысль о том, что в числе жертв могут оказаться ваши близкие. На самом же деле вероятность того, что вы знаете кого-то, кто стал жертвой угона самолета или авиакатастрофы, бесконечно мала. Но вы все равно тревожитесь, все равно испытываете навязчивую потребность узнать факты.

Я чувствовал себя совершенно одиноким. Вылетев из Шарлотты, самолет «Северо-Западных авиалиний» ненадолго угодил в зону турбулентности тонкого облачного слоя. Затем, как только втянулись закрылки, а двигатели после взлета сбросили обороты, полет стал более плавным. Я изо всех сил пытался осмыслить услышанное. Я и понятия не имел о гораздо более масштабных событиях, которые в тот момент люди по всему миру видели на экранах телевизоров. Все, что я слышал, – это что самолет врезался в Нью-Йорке в какое-то здание.

Все во мне было сосредоточено на Лил. Кто-то позади меня крикнул, что это был самолет «Американских авиалиний». Неужели Лил в то утро летела рейсом АА? Она не упомянула, на рейс какой авиакомпании у нее билет. Я знал, что она летела из Вашингтона в Калифорнию… Зачем бы ей лететь через Нью-Йорк? Каждый день между побережьями совершалось множество прямых рейсов, десятки рейсов в это время утра. По логике вещей, волноваться мне не было причин. И тем не менее…