Покорять, а не быть покорённой

Я рассердилась.

– Но мне не нужен контролёр, я и…

– Так, Горденко, за пределами этого кабинета ты не в моей власти, так что тебе придётся расклеивать их с ней, чтобы я не увидела эту стопку в ближайшем мусорном баке.

Я нахмурила брови и перед тем как закрыть за собой дверь, выкинула:

– Вы правда считаете, что их там не будет? Вы меня недооцениваете.

– Неугомонная…

Дверь закрылась и я осмотрела коридор. Стоящая у выхода девочка устало подняла на меня глаза и с тяжким вздохом отпустила. Мне стало противно, от того, что она будет со ной ближайший час. Но и в её глазах я счастья не увидела.

Я прошла мимо и спустилась во двор. Она шла за мной. Кристина – самой обычной внешности девушка. Вздёрнутый, но не из-за уверенности в себе, веснушчатый нос, пухлые розовые губы, лёгкий румянец на худых щеках и тёмные, густые чёрные волосы. У неё были маленькие, острые, будто эльфийские ушки и большие светло-карие глаза с длинными ресницами.

Она создавала образ милой, кавказской девушки, но всё, что я о ней знала, это то что она очень занудная и душная. Обычная крыска, докладывающая всё учителям и директрисе, не любящая большого количества внимания, постоянно находящая в подозрительной тени молчания, но в то же время, являющаяся организатором 20 мероприятий в школе.

Мы вышли на улицу. Было жарко, но только на первые несколько минут. Как только мы прошли первые сто метров, подул сильный, резкий, прохладный ветер, который видимо решил напомнить о том, что начинается последний месяц осени.

Я прищурилась и подошла к первой урне – листовки прямо из моих рук полетели в неё.

– Достань. – потребовала Кристина, указав пальцем на мусорный бак.

Я ухмыльнулась.

– Тебе надо, ты и доставай.

Она подошла к мусорке и без какого-либо намёка на отвращение – достала все до единой. Потом быстрым шагом подошла ко мне и вручила в руки бутылку с клеем и кисточку с листовками. Меня передёрнуло.

– Твоё любимое занятие, да? – с улыбкой поинтересовалась я.

– Если ещё раз их выбросишь, то завтра будешь их расклеивать снова. У Нины Викторовны таких листовок – десять тысяч. – она развернулась, а потом поспешно добавила: "Это так, к сведению."

– Не стоит притворяться смелой… когда ты стоишь со мной, у тебя коленки дрожат.

Кристина посмотрела на свои коленки, а я засмеялась. Я чувствовала её страх и неприязнь ко мне.

Началась работа. Нудная, бессмысленная и бесконечная работа. Больше всего я боялась того, что меня кто-то увидит из приближённых папы. Но почему-то я на самом деле считала, что заслужила этого наказания. Той девочке сильно досталось, она получила практически ни за что.

"но пятнышки крови до сих пор на твоей рубашке…"– шептал мне маленький демон у меня на плече. Я встряхнула головой и окунула кисточку в клей.

Самое сложное и грязное выполняла я. Через пол часа мои руки окрасились в болотный цвет, все линии на ладонях забились зелёным густым клеем. Мой лоб был похож на палитру всех оттенков зелёного и жёлтого. А в носу уже сжигал всю слизистую этот противный, резкий запах химии. Хотелось умыться, хотелось есть, хотелось закурить и пойти спать.

Когда мы уже работали второй час, я заметила пятно на своём пальто.

– Che diavolo! – воскликнула я и Кристина вздрогнула. (вот чёрт)

Она равнодушно проследовала за моим взглядом и посмотрела на пятно.

– Отстирается. – сказала она.

Я еле как сдержалась, чтобы не влепить её затрещину.

– Ты хоть знаешь как его трудно отмыть? Ты знаешь вообще сколько оно стоит? Конечно же нет, у тебя бы даже в залог на него денег не хватило бы.

Её задели эти слова, но она предпочла просто промолчать.

– Мы уже скоро? Сколько уже можно?

Кристина взглянула куда-то сквозь меня и сказала:

– Да.

– Слава святым! – выдохнула я и начала собираться с силами для последнего рывка.

– Держи. – Кристина пихнула мне свою бутылку с кисточками, а сама выкинула все оставшиеся листовки в мусорное ведро неподалёку.

– Какого чёрта ты делаешь? – спросила я, чувствуя как злость наполняет меня.

– Ты про что? – непринуждённо спросила она.

– Про всё. – сквозь зубы ответила я.

– Листовки не жалко, а с клеем сама разберёшься.

– Я бы сейчас тебя проучила, но мне противно даже к тебе прикасаться. – почти выплюнула я и сжала руки в кулаки.

– Мне порадоваться? – приподняла бровь Кристина, но её губы слегка дрогнули. Кристина сама не ожидала от себя такой смелости, но она, видимо, решила воспользоваться всеми преимуществами моим наказанием.

– Было бы не плохо.

И на этом мы разошлись.

Я представила себе как её поджидают в темном тоннеле неподалёку от моего дома и медленно перерезают шею. Или как её сбивает машина. Или как её сердце пронзает пуля. Всё это я могла бы устроить, я могла бы ей придумать очень интересную смерть, но мне было тошно представить её лицо. Поэтому я просто решила, что ни за что больше не соглашусь с ней работать. Или я придушу её собственными руками.

Я решила дойти домой по подземным переходам. Это как рынок, очень длинный рынок, только наполненный оружием, другими боевыми припасами, различными ядовитыми смесями и другими орудиями для пыток. Эти подземные тоннели мне стали как родные. Там все меня знают, и я знаю всех. Так сказать: мини чёрный рынок.

Спустившись по канализационной лестнице вниз, я прошла двести метров в полной темноте; дошла до ворот, и назвав нужный код – прошла во внутрь. Рынок встретил меня мерцанием холодных далёких цветов и запахом горячего железа.

Я натянула чёрную маску и капюшон на лицо, так, чтобы видны были только глаза. Надела на руки чёрные тоненькие перчатки, которые я обычно использовала для взлома папиных сейфов, и пошла прямо по туннелю.

"в любом случае конфиденциальность не помешает"

Пройдя под маленьким фонариком, излучающим опасно-зелёный свет, я резко свернула направо и оказалась в небольшом ларьке под названием: "кошелёк или пуля в глотку".

"то что надо"

Мои глаза медленно пробежались по знакомым полкам, полностью набитым пулями разного калибра. Стены были такого же оттенка как и у света фонаря; потолок, пол, полки и даже стул – были цвета изумруда. Такой цвет себе могли позволить только ларьки с хорошей посещаемостью и прибылью. В этом помещении было хорошее освещение и был виден каждый выступ и угол. В одном из углов лежал какой-то комок шерсти.