Асенька и ее зверь

Забрались в машину снова, тут же включая климат-контроль. Влад молчал.

– А все же у отца должны были быть записи, – неожиданно сказал Ванька с заднего сиденья. – Я ведь помню, он часто что-то писал в толстых тетрадях. Он вообще очень любил все записывать. И даже знаю, где прятал. Я пытался читать как-то, но совсем не понял. Наверное, этот урюк Толик стырил, а потом дом поджег.

– Или Валька, – неожиданно догадалась Настя и тут же виновато замолчала.

– Асенька… ты ничего мне не хочешь сказать? – тут же спросил Беринг, внимательно поглядев на жену.

– Он приезжал зимой, мне тетя Света сказала, – неохотно ответила Настя. – Просил ещё перезвонить. А я его давно заблокировала.

– Позвони обязательно.

– Зачем?

– Просто так он не попросил бы, мне кажется.

– Влад, а ты… А тебя не смущает, что Валька… ну… мы с ним…

– А должно? – вскинул мохнатые брови Беринг. – Если мы с тобой будем смущаться от вида каждой тени из прошлого… далеко не уйдем, милая. У меня оно было… насыщенным. Так что сразу давай договариваться. Прошлое – это то, что у нас уже было. Согласна?

Напрягло Настю это его “насыщенное прошлое” невероятно. Умом понимала, что прав. У такого, как Беринг, и женщин было, наверное, множество, просто и не могло быть иначе. А она в его жизни случайность и…

– Асенок, я жду. Посмотри на меня.

Всхлипнув вдруг, заставила себя взглянуть на Беринга. Он сосредоточенно вел их дорожный фрегат, лишь бросил взгляд на стремительно засыпающего на заднем сидении Ваньку.

Но когда Влад глаза перевел на нее… сразу стало вдруг легче. Любит. Сколько бы ни сомневалась в этом невероятном факте Настасья, столько бы ни надумывала себе всяких глупостей, видела ясно сейчас : он ее любит. Отчаянно, нежно, всему вопреки. Секунда, и тучи словно развел руками. Ее лучший в мире медведь.

– Да, Влад. Да.

4. Дорога

Под прицелом внимательных взглядов Беринга Настя очень неохотно копалась в своем телефоне. Номер Валентина она давно уже удалила, но помнила его наизусть – как-никак, с этим мальчишкой ее многое когда-то связывало. Да и сим-карты они покупали вдвоем, и номер телефона у них различался одной лишь цифрой. У Насти оканчивался на восемь, у Вальки – на девять.

“Абонент недоступен”.

Бывает, наверное, да? Настя бросила взгляд на время. Не слишком и поздно. Впрочем… Валька мог не брать трубку, хотя с телефоном он не расставался ни на миг. Даже спал с ним в обнимку, даже в ванной специальную полочку для своего верного друга приколотил. Не выключал практически никогда, ревностно следя за уровнем заряда.

Невольно Настю царапнуло предчувствие. Что-то не так. Быстро проверила мессенджеры и тот самый аккаунт в тик-токе, общий. Не был в сети почти три недели. А вот это уже, действительно, очень и очень плохо.

– Что-то не так, Асенька?

Спотыкаясь на каждом слове, и зябко поеживаясь Настя рассказала мужу о своих сомнениях. Волновалась: поймет ли Беринг? Для него телефон был лишь средством, рабочим инструментом. Медведь уж точно не сидел круглосуточно, пялясь в экран, и ночью не проверял сообщения.

Но Влад понял: он вообще был очень чутким, ее такой близкий и далекий муж. Задумался ненадолго.

– Кинь мне контакт его. Перешлю службе своей безопасности, – поймав испуганный Настин взгляд, уточнил, улыбаясь, – Сибировым. Они ненадолго покинули нас, скоро все соберемся опять, уже в Питере. Они пусть пробьют, заодно и посмотрим локации. Ты зачем испугалась? Думаешь, я его съем?

И улыбнулся. Хищненько так, издевательски даже. Ванька за спиной звучно хмыкнул.

– Он совершенно невкусный! – шутка вышла двусмысленной. Ляпнула и поняла, что напрасно.

– Разберемся. Ты лучше скажи мне, Вовочка этот твой, он сам откуда? Родители где? Не люблю я случайностей.

– Валентин он. Валька, – и поняла, что вообще почти ничегошеньки о своем бывшем не знает.

Ну да, случайность. Случайно встретились, совершенно случайно сошлись. Даже переспали они совершенно случайно. Насупилась. Влад снова понимающе ей кивнул. Издевается. Ну и пусть. Главное: они едут. Чего стоило ей говорить Беринга на эту их “экспедицию в поисках самых бредовых гипотез”, знала только она. Гипотезы были конечно же Настины. Ну… почти что.

А это значит: у них было дело, ради которого они здесь, в России уже оказались. Более срочное, чем исчезновение никому не известного тик-токера.

***

Дорога…

Они снова едут, а Насте опять о ней думается. Совсем еще недавно Настя даже не знала этого состояния души: оторванность от стационарного мира, полет между пунктом А в пункт Б. Или В или С, не имело значения никакого. Ощущение странное, будто полет в подпространстве. С момента ее официального представления скрежетавшему от негодования всеми зубами миру Луканы в качестве официальной жены Влада Беринга, они постоянно куда-то все ехали. Мотались по всей Урсулии, срочно приводя в порядок дела, перемещались из столицы в “поместье” Берингов и обратно. Все время на чемоданах, в пути. Сначала ее это все утомляло невероятно. Потом начала привыкать, а теперь вдруг понимала: нравится!

Именно вот сейчас Настя получала от путешествия настоящее удовольствие. Ванька хоть был и ребенком, но не надо было постоянно следить за тем, что он может сунуть вилку в розетку исключительно из любопытства или проделает нечто еще более невообразимое. Рядом Влад, полотно перед капотом машины, набегающее, ускользающее, обещающее нечто новое.

Ей никогда ничего не хотелось менять. До сих пор все перемены в маленькой Настиной жизни были не к лучшему. А теперь… даже если и так – отчего-то не страшно. Хотелось взять флаг, водрузить его над автокрышей (непременно “Веселого Роджера”), потом спеть бравурную песню, и вперед. Размечталась, улыбаясь, представила себе все так ярко… и уснула.

– Да, Эд. Там очень много неясного. Пепелище мне не понравилось. От дома не осталось вообще ничего, так не бывает. Да. Куча пепла, никаких остатков сруба, даже печка сгорела. И крыша. Ну не напалмом же жгли его.

Настя приоткрыла глаза, разглядывая в темноте Беринга. Огонек в ухе выдавал вай-фай наушник, сильные руки на руле, гул колес по дороге. Молчаливая пауза выдавала длинную речь собеседника. А ведь правда: дом очень странно сгорел. Будто бы его не просто не тушили, а из брандспойтов поливали бензином еще дополнительно. Вообще ничего не осталось.

– Что с лагерем? Вы в этих людях уверены? Эрнест там остался? Сочувствую я подопечным. Мы переночуем под Новгородом и днем завтра там уже будем. Сразу обратно, Эд, даже я за рулем устаю. Особенно – от обилия идиотов.

Мою квартиру не трогайте, там мой личный контур, да. Свои ключи заберете на вахте, цели понятны? Хорошо, до связи. Да знаю я, знаю, не первый день замужем.

Палец к уху, сигнал отключился. Настя зачем-то притворилась спящей.

– Кофе хочу. Скоро заправка, немножечко выдохнем. Спросить меня ни о чем не хочешь?

Ну за что ей такой умный муж?

– Ничего приятного для себя я не услышала. Я – идиотка.

Он покосился, зачем-то поправил рукой ей прядку на лбу, слегка щелкнул по носу.

– Для тебя там было слишком много всего. Когда родной дом превращается в пепел… это больно. А вот Ванька меня расстроил, да, Ваня?

Быстрый взгляд в зеркало заднего вида, и Настя ехидно подумала, что не одну ее поймали за маленьким сонным притворством.

– А я все увидел, но не говорил. Влад… откуда у матери камень и эти цветы? После того как отец… – он гулко сглотнул, но продолжил: мы никому стали вдруг не нужны. Все только лясы точили и все. Это сейчас они вдруг добрые стали.

Влад задумался очень серьезно. Настя уже узнавала вот эту его “думную” складочку между бровей.

– Не знаю, Вань. Но узнаю.

Громкий вздох сзади.