Золотой убегает песок…

Когда вдалеке хлопает дверь, я уже чувствую себя травмированной. И побеждённой. Но мне хватает ума понять, что это исключительно моя вина. Должно быть, его оттолкнул мой образ или что-то конкретное в том, как я выгляжу или говорю, или ощущаю себя. Наверное, он догадывается обо всём, что внутри меня. И не может игнорировать это, несмотря на всё желание. Принуждать к чему-то, чего я сама не хочу. Но разве ему может потребоваться это делать? Я понимаю, что должна всё для себя решить. Окончательно и бесповоротно.

Час спустя я сижу на кухне с чашкой горячего чая и чистым листом бумаги, соседствующим с ручкой, хотя и знаю, что не буду составлять список, а после подсчитывать плюсы и минусы. Я понимаю, что значительно преувеличила вечный по отношению ко мне профессионализм и отсутствие хоть сколько-то особенного и личного расположения со стороны Олдриджа. Кажется, мне больше никогда не удастся обратиться к нему на «вы», используя фамилию или называя его сэром. Особенно из-за всех этих сообщений, забытых мною, в отличие от телефона, у которого таких проблем никогда не бывает. Его памяти можно только позавидовать. Или же наоборот. Всё зависит от обстоятельств.

«Где ты?»

«Я знаю, что ты не дома, так как в нём проводится обыск, и после дверь будет опечатана. Просто ответь. Пожалуйста».

«В доме, выделенном мне, больше комнат, чем необходимо. Ты можешь занять вторую спальню. Настолько, насколько будет нужно. Я всё равно не пользуюсь ею».

«Мэл, пожалуйста, напиши хоть что-то. А лучше перестань игнорировать мои звонки и возьми трубку».

«Нам надо поговорить об этом. Ты так быстро ушла… Я не должен был позволять тебе делать это».

Я читаю все эти сообщения почти семимесячной давности и не верю, что тогда воспринимала их, лишь как проявление некоторого долга, соблюдение как бы негласного кодекса чести и братства, существующего в нашей среде. Теперь они кажутся мне наполненными истинным беспокойством и даже тревогой. Переживанием личного характера, никак не связанным с работой и морально-этическими нормами, продиктованными ею. Наверное, будь всё обусловлено лишь этим, Олдридж не был бы столь многословен, но он звал меня к себе. На полном серьёзе предлагал мне крышу над головой. Очевидно до тех пор, пока не решится моя судьба. А ему наверняка пришлось бы очень долго ждать. Ведь, исходя из личных мотивов, я бы всё равно не вернулась туда, где тогда жила. Благо, как и в случае с ним, это тоже было служебным жильём. Оно стало частью расследования лишь из-за того, что Джейк переехал ко мне.

Впрочем, ничего из тех событий уже не имеет первостепенного значения. Ни то, что я ответила Олдриджу скупое и официальное «я в гостинице и собираюсь выключить телефон», а после, как только было позволено, собрала все чемоданы разом, чтобы уже точно больше никогда не иметь необходимости возвращаться в тот дом, и покинула Теллурайд на время до суда. Ни то, что та жизнь, которая могла бы у меня сейчас быть, уже никогда не возникнет в реальности. Она уже другая. В ней нет ни Гленна, ни ребёнка от него. Ребёнка, которому пришлось бы что-нибудь врать в ответ на его вопрос об отце. И жить с этой ложью до конца жизни. Влачить всё это за собой буквально до бесконечности. Успев выйти замуж, когда бы я подала на развод? На следующий же день? Или я вообще боялась бы выглянуть на улицу?

Ты так быстро ушла… Я не должен был позволять тебе делать это. Я представляю себе, как Олдридж набирает этот текст, отправляет его и, может быть, уже отчаявшись получить хоть какую-то реакцию, чувствует облегчение, когда читает всё-таки приходящий ответ. Но вскоре узнаёт про мой отъезд, и это, возможно, автоматически отбрасывает его назад. К ощущению тревоги, бессилия и неизвестности. Вот что, вероятно, испытывала бы я, думая, что человек, вызвавший во мне сильные эмоции, потерян для меня навсегда, когда у нас не было и шанса, а я только-только начала считать возможным его обрести и использовать.

От дальнейших размышлений меня отвлекает стук в дверь. Он звучит незнакомо, так что я даже не начинаю думать, что это может быть Олдридж. Он уехал и не вернётся, если я не соглашусь попробовать. Это ясно читалось в его взгляде, в котором словно что-то потухло и угасло.

– Кирстен?

– Привет, Мэл.

– Привет.

– Прости, я без предупреждения, но мы с Беном проезжали мимо, и я попросила его остановиться.

Она оглядывается на машину, припаркованную на обочине, и я ясно вижу мужчину за рулём, который не смотрит в мою сторону лишь только потому, что обернулся назад и пытается за чем-то дотянуться. Хоть мы и не близки так, как могли бы быть, замужество коллеги вовсе не секрет для меня. Трудно не сделать однозначных выводов, когда, дежуря совместно, то и дело видишь золотое кольцо на том самом пальце. Некоторое время я тоже носила подобное. Только не торопилась со свадьбой. Жизнь показала, что правильно сделала.

– Что-то случилось?

– Нет, вовсе нет. Я просто подумала, может быть, ты хочешь провести День благодарения с нами? Это через два дня. У тебя тут никого нет, но лучше, наверное, быть с кем-то, чем совсем одной. Прости, если я лезу не в своё дело, – Кирстен осекается на полуслове, становясь внезапно пристыженной с отражением явного сожаления на лице, но я качаю головой. Она не сказала ничего дурного или обидного. Я здесь действительно сама по себе. А к родителям поеду только по случаю новогодних праздников. У меня был выбор между ноябрём и декабрём. Я предпочла провести в кругу семьи Рождество, а эти несколько свободных дней скоротать перед телевизором или с книгой в руках.

– Не хочешь зайти ненадолго? Или вы торопитесь?

– Я с удовольствием.

Она снова обращает всё своё внимание на автомобиль, наверняка желая предупредить мужа, чтобы он её не терял. Но мужчина всё ещё занят. Тогда Кирстен просто переступает через порог и прикрывает за собой дверь.

– Может быть, чего-нибудь хочешь? Чай или воду?

– Нет. Не беспокойся. Без меня эти двое всё равно долго не выдержат.

– Двое?

– Да. У нас с Беном сын. Три года. Это он на заднем сидении. Ненавидит сидеть смирно и ровно.

– Я и не знала.

Между нами возникает неловкая пауза, которую я совершенно не нахожу, чем занять и заполнить, но меня выручает Кирстен. Впрочем, это и неудивительно. Я не лучший собеседник в последнее время и уж тем более разучилась заводить друзей или хотя бы налаживать общение с новыми людьми.

– Ничего страшного. Сможешь познакомиться, если решишь прийти к нам на ужин. О, чуть не забыла. У меня для тебя небольшой подарок, – она опускает руку в сумку, свисающую с плеча, и протягивает мне почтовую карточку и маленькую коробочку. – Это серёжки, изготовленные живущей здесь мастерицей. Если не понравятся, можем обменять. Ну а на открытке немногочисленные интересные места. Мэрия, библиотека, галерея, кафе, пекарня, церковь, музеи и отель.

Я и сама узнаю последнее здание, что упоминает Кирстен. Историческое, являющееся памятником архитектуры и стоящее там, где центральная улица совершает поворот на второстепенную, и наоборот. Глядя на изображение, мне начинает казаться, что, обречённая помнить, я только убью себя, если постараюсь переступить через всё, что было, и отвергнуть это.

– Спасибо большое, но мне нечем тебе ответить.

– Я не ради этого приехала, Мэл. Просто захотелось, чтобы ты поняла, что можешь на меня рассчитывать. Если тебе нужна будет помощь, или захочется выговориться, например. И подумай по поводу моего предложения. Номер телефона у тебя есть.

– Да, спасибо. Я обязательно дам тебе знать, что решила, – я открываю дверь Кирстен. Ступая на крыльцо, она уже даже делает первый шаг в сторону дороги, когда слышит мой, наверное, нелепый вопрос. – Как ты поняла, что, скорее всего, если и не любишь Бена, то, по крайней мере, способна почувствовать это к нему и хочешь быть с ним?

– Теперь это кажется странным, но первое время он мне совсем не нравился, – если девушка и хочет проявить любопытство относительно природы моего вопроса, то ничем себя не выдаёт и просто отвечает мне будто давно заготовленной речью. – Впрочем, это не останавливало его от того, чтобы постоянно звонить и писать. А потом он уехал. На месяц или даже два. Я уже точно не помню. На работу. Но то время будто длилось вечно. Складывалось ощущение, что эти недели никогда не закончатся. Бену стало резко не до разговоров. Я поняла, как сильно мне его не хватает. И осознала, что, когда человек постоянно рядом, мы можем и не чувствовать того, что любим его. Но стоит ему оказаться далеко, как в голове многое тут же встаёт на свои места. Я бы сказала, что надо попробовать прожить без него хотя бы пару недель. Совсем без общения и контактов.

– А если мои две недели уже прошли, и повторять их больше нет никакого желания?

– Ну тогда ты, возможно, как минимум влюблена. Я вот была. И всё ещё остаюсь.

Глава 8. Барашек

Ну тогда ты, возможно, как минимум влюблена. Какой-то части меня, услышав это, хотелось взять и откровенно покрутить пальцем у виска. Я? И влюблена? Эти два слова кажутся мне слишком несовместимыми, чтобы объединять их в одно предложение, как это сделала Кирстен прежде, чем мы окончательно попрощались, и она уехала. Я точно не могу быть влюблённой. Не так скоро после Гленна и уж точно не в того человека, который, образно говоря, ещё вчера был моим начальником. Ну теперь-то он не только сверху и над тобой. Он наверняка может уступить эту роль и тебе столько раз, сколько пожелаешь, и с не меньшим удовольствием, вмешивается в моё сознание непрошеная мысль, в чём-то даже отвратительная. Я почти ударяю себя за неё. Как вообще другие люди понимают, влюбились ли они в кого-то по-настоящему или нет? Особенно если им, как мне, фактически не с чем сравнивать? У меня нет ответа. Прежде, чем я осознаю, как именно это происходит и какой глупостью является, мои пальцы уже формулируют поисковый запрос, со стороны наверняка звучащий нелепо и наивно, и нажимают на первую же ссылку, с которой берёт своё начало список результатов. Перед моим взглядом оказывается перечень, содержащий в себе свыше десяти признаков.

Ты всё время думаешь об этом человеке. Мысленно представляешь ваше свидание, то, как вы выглядите и о чём говорите, или просто мечтаешь о чём-нибудь романтическом. Ты хочешь физической близости с ним. Чувствуешь желание быть в курсе всего, что происходит в его жизни. Ощущаешь, как твоё дыхание учащается, и сердце начинает биться быстрее из-за встречи лицом к лицу или голоса в телефонной трубке. Испытываешь дрожь в конечностях. С нетерпением ждёшь сообщений от него и готова сама заваливать его письмами. Тебя переполняют эмоции, и в голове крутится куча разных мыслей об этом мужчине. Ты очень восприимчива к его словам, особенно если они выражают критику или неодобрение. Ты стала намного внимательнее относиться к своей внешности и хочешь выглядеть привлекательнее, чем раньше, что-то в себе изменить. Чувствуешь прилив энергии. Стремишься постоянно говорить о нём, общаясь с окружающими тебя людьми. Тебе хочется приготовить для него что-нибудь вкусное или просто сделать приятное. Ты стала склонна к совершению импульсивных действий, таких, как, например, отправка «смелых» сообщений. Готова посвящать всю себя возлюбленному, легко жертвуя личным временем, отношениями с подругами и увлечениями, чтобы уделять ему максимум своего внимания.

Ниже следуют несколько пунктов об уже совсем серьёзных вещах вроде замужества и разговоров о семье, браке, вечной любви и верности. Так далеко я точно не заглядываю, поэтому сознательно упускаю часть перечня из виду, но все ранее прочитанные признаки во многом точно про меня. Конечно, я не собираюсь откровенно меняться в угоду другому человеку, мой возраст уже совсем не тот, в котором некоторые девушки, влюбившиеся в первый раз, готовы на всё, лишь бы удержать объект привязанности подле себя. Также я не считаю, что, растворившись в отношениях, стала бы болтать о нём на каждом шагу, даже будь у меня близкие подруги или коллеги, составлять планы насчёт совместного времяпрепровождения и не давать ему спокойно вздохнуть путём переписки или бесконечных звонков, но я действительно много думаю. И многое испытываю. И жду тоже не меньше.

Я понимаю, что, не будь я хоть сколько-то влюблена, меня бы скорее воротило от него, чем влекло. Но во мне действительно сильно эмоциональное притяжение. Желание физической близости. Отрицание равносильно напрасной трате времени и сил. Я не чувствовала такого с Гленном. Мы спали вместе от случая к случаю, что и заставило меня подозревать беременность. Но с ним это не сопровождалось тем, что я ощущаю сейчас, даже просто думая о Олдридже. Если только в самом начале отношений. А позже стали всплывать какие-то черты характера или привычки, что не вызывали во мне ничего, кроме скапливающегося внутри раздражения. Вся симпатия, что была, испарилась, будто её никогда и вовсе не существовало. Теперь, оглядываясь назад, я ясно вижу, что она даже близко не напоминала мои нынешние чувства. Но, невзирая на это, всё может повториться. Пройдёт какое-то время, и я снова могу увидеть все недостатки и слабости, но ещё я могу и принять их наравне с сильными сторонами и достоинствами. Захотеть сделать другого человека счастливым, заботиться о нём, уважать и понимать. В чём-то я уже, кажется, испытываю это. Иначе не думала бы о желании погладить вещи и приготовить завтрак. Ведь так?

Я звоню ему после обеда. Когда решаю, что прошло уже достаточно времени для того, что миссис Джонсон точно ушла. Просто набираю номер телефона по памяти, минуя список контактов. Но длинные гудки так и не превращаются в ответ. Как только меня автоматически отключают, я уже обращаюсь к занесённым данным и связываюсь с участком, чтобы хотя бы узнать, там ли Дэвид, и занят ли он или же просто куда-то отлучился.

– Полиция Теллурайда. Миссис Коуп у телефона. Я вас слушаю.

– Здравствуйте, миссис Коуп.

– О, Мэл, я так рада тебя слышать. Как твои дела, девочка?

Женщина, принимавшая звонки столько, сколько я себя помню, узнаёт меня буквально мгновенно. Мне вроде как приятно, что я не забыта, однако я не настроена вести разговор о себе. И вообще целиком и полностью преследую совершенно иные цели.

– Всё нормально, спасибо, что спросили. Но я по делу. Вы не подскажите, Дэвид Олдридж у себя?

– Да, Мэл, он в своём кабинете. Тебя соединить? Хотя подожди. Он идёт сюда.

– Он не занят?

– Нет. Передать ему трубку?

– Да. Только не говорите, что это я.