Цунами. В море чувств

– Тебе не кажется, что нам нужно поговорить? – наконец, собрав все силы в кулак, проговорила я.

– Надо – поговорим, – пожал плечами Димка, равнодушно глядя куда-то в сторону.

– Сейчас, – с нажимом произнесла я, отставляя в сторону пустую тарелку.

– Как скажешь. Только знаешь что? Давай прогуляемся. Пойдем на пляж? Дома что-то невероятно душно.

Я не смогла отказать. Поднялась наверх, оделась, спустилась вниз. Он уже ждал меня у двери. Поднял глаза, внимательно посмотрел, покачал головой. Не сказав друг другу ни слова, мы молча заперли дом, вышли на улицу и отправились в путь.

Спустя 15 минут мы стояли на почти пустынном пляже. Над головой расползалась тяжелая свинцовая туча. Где-то вдалеке слышались первые раскаты грома и было очевидно – гроза уже совсем близко.

– Я не знаю, что происходит между нами, – наконец произнесла я, глядя Димке прямо в глаза.

– Я тоже.

– И?

– Что и, Ершова? Я же сказал, что тоже не знаю, – раздраженно ответил он.

– Мы перестали друг друга понимать.

– А мы вообще когда-то понимали друг друга?

Я смотрела на него – и не узнавала того самого Димку, который буквально несколько месяцев назад подвозил меня домой под проливным дождем. Того, с кем мы любовались панорамой ночного города, ехали на машине в Крым и просиживали целые вечера на кухне, болтая обо всем на свете и попивая местное вино. Я пыталась понять, когда же мы прошли ту самую точку невозврата, которая разделила наши отношения на «до» и «после».

«А ты вообще любила его, этого Димку?» – проснулся вдруг давно дремавший внутренний голос. – «Или просто хотела поменять обстановку, попробовать что-то новенькое, устроить себе веселое приключение? Засиделась на одном месте и перестала ценить тех, кто тебя окружал – Дашку, Виталика, наконец?».

Эта догадка оглушила меня похлеще удара грома, который, казалось, прогремел прямо над нашими головами. А ведь и правда… Сейчас я совершенно точно могу себе признаться – я не люблю Димку. И не любила даже тогда, весной, когда мы впервые встретились на заправке. Я просто хотела…

«Что? Закрыть очередной гештальт? Прожить по-настоящему ту первую любовь, о которой ты так мечтала и которой у тебя не было?», – внутренний голос продолжал корчить из себя психолога.

Мне было стыдно себе в этом признаться. Я не могла понять, как я, взрослая, умная, с красным дипломом, могла повестись на всю эту романтику и забить болт на тех, кого действительно любила. Сейчас, вспоминая о Виталике, я чувствовала теплоту в душе. Он всегда интересовался моими делами и настроением, вытирал слезы, когда я рыдала у него на плече из-за какой ерунды и не плевал с высокой колокольни на просьбы побыть со мной рядом. В наших отношениях никогда не было такого ощущения тугой натянутой пружины и одиночества, которые я ощущала рядом с Димкой. Выходит, это была не любовь… А просто глупость, нелепая игра в чувства. Чувства, в которые я, как дура, нырнула с головой.

– Знаешь, это была не любовь, а какое-то цунами, – медленно, тщательно подбирая каждое слово, наконец, проговорила я. – Стихия, катастрофа. Она накрыла нас со всей силой – а потом, когда мы, наконец, вынырнули, увидели, что разрушилось все вокруг.

– Жалеешь, да? – криво усмехнулся Димка.

– Жалею, – честно призналась я.

– Да, я что-то думал, что ты как-то попроще.

– Ты о чем?

– Ершова, ты еще не поняла? Чувства, любовь, брак – это все такая фигня, вот поверь мне. Главное – как ты чувствуешь себя в этой жизни, твои мысли, желания, поступки. Я чувствовал, что засиделся уже в этом болоте. Работа, дом, работа, поездки к матери раз в месяц по выходным… Пора было из него выбираться. А тут ты. Нет, я не спорю, девчонка ты видная, с годами вообще красоткой стала. Чувства у меня к тебе были, накрыли с головой. Я вообще весь такой – если меня накрывает, то по полной. Я и поездку эту вначале воспринял как крутое приключение, с перцем и приправой в виде влюбленности. А недавно понял, что чувства выветрились и жизнь снова стала пресной.

Господи, да как я вообще могла променять своего Виталика на этого человека? Купилась на флер первой любви? Где были мои глаза? В эту минуту ничего, кроме отвращения, я к Димке не испытывала.

– Ну тогда все просто, – холодно проговорила я. – Тебе нужно вернуться домой.

– А ты?

– А что я, Дим? Я останусь тут.

– Да ладно, что ты тут делать будешь сама в этой глуши?

– Жить, что ж еще, – я равнодушно пожала плечами. – Дома, как ты понимаешь, мне явно не обрадуются.

– Если хочешь, можем уехать вместе. Вернешься в город, снимешь себе квартиру. Официанткой можно и там работать, таких забегаловок полно.

– Да нет, спасибо. Еще сутки с тобой в одной машине я точно не вынесу.

– А я думал, я тебе нравлюсь, – снова усмехнулся он.

Конечно, нравишься. Точнее, нравился. Ты не можешь не нравиться. Высокий, статный, с невозможными ореховыми глазами и ямочками на щеках. Такой красивый, притягательный, даже манящий. Но уже совсем чужой. Не родной.

Отвечать я не стала, только молча улыбнулась. В эту минуту над головой вновь грянул гром и на песок начали падать тяжелые дождевые капли. Началась гроза.

– Быстрее, давай под навес! – Димка схватил меня за руку и потащил под козырек какого-то кафе. Я стояла рядом с ним, смотрела на него, промокшего все за пару секунд, которые мы потратили на то, чтобы добежать до спасительного укрытия, и понимала, что внутри у меня все выжжено до пепла. Любви не осталось, симпатии тоже. Только холодное равнодушие и непонимание, как можно было так искусно пустить свою жизнь на самотёк.

Дима в этот момент достал телефон и открыл приложение погоды.

– Все нормально, через полчаса ливень кончится, – наконец, сказал мне он.

Я только неопределенно пожала плечами.

– Я уеду завтра. Сегодня еще переночую тут, соберу вещи и уеду. Ты права, это была не любовь, а цунами. Но все заканчивается и катастрофы тоже. Пора возвращаться к нормальной жизни.

– Надеюсь, она будет нескучной, как тебе и хотелось.

– Конечно. Ведь я – это я.

**

Он сдержал свое слово и в самом деле уехал рано утром, на рассвете, когда небо только-только окрасилось в нежный розовый цвет. Я, конечно, не спала. Лежала и слушала, как он на цыпочках бродит по дому, сбрасывая вещи в свою необъятную дорожную сумку. Хлопнула дверь ванной – видимо, Димка забирал зубную щетку и гель для душа, потом еле слышно просвистел чайник. Это были не просто звуки – они словно слились в какую-то невероятную симфонию, печальную и свободную одновременно. А потом легонько брякнули ключи, ударившись о тумбочку в коридоре, заворчал замок входной двери. Еще хлопок – и наступила тишина. Звенящая, даже оглушающая. Помню, встречая это выражение в книгах, я еще удивлялась – как это может быть? Как тишина может звенеть? Оказалось, может.

Я не могла больше спать. Вскочила – и подбежала к окну. Отдернула занавеску и увидела, как Димка, зашвырнув сумку на заднее сиденье, с размаху плюхнулся за руль своей «ласточки». Спустя мгновение машина заурчала и завелась. Еще несколько минут Димка сидел, положив руки и голову на руль, и смотрел куда-то в сторону. А потом вдруг резко перевел взгляд на окно второго этажа, рядом с которым стояла я. Инстинктивно я тут же отпрыгнула от него, всколыхнув длинную тюль. А когда осмелилась выглянуть наружу еще раз, то увидела, что машина уже выехала со двора. Мигнув напоследок ярко-красными огнями фар, она скрылась за поворотом. Вот и все. Вот и все…

Я забралась с ногами на кровать и поплотнее закуталась в простыню. В доме было жарко, но меня знобило. Я тряслась как осиновый лист, чуть ли не стучала зубами. Не верилось, что это все происходит на самом деле. Что он действительно уехал. А я… Я осталась.

Этот день вообще стал для меня какой-то расплывчатой жирной кляксой. Я засыпала и просыпалась, брела на кухню, жадно, захлебываясь, пила воду из кувшина с фильтром, потом возвращалась в комнату, падала на кровать и снова засыпала. На улице гудели машины, лаяли собаки, кричали соседи и даже барабанил по крыше дождь. И сны мне снились дурацкие. В них были Димка, Виталик, Дашка, Амир, мама и даже бабушка. Они все что-то говорили, говорили мне, а потом вдруг резко отстали. И я окончательно проснулась.

На часах было семь утра. Где-то на улице заливисто щебетали птицы. Я подскочила к окну, распахнула шторы и полной грудью вдохнула какой-то необычайно свежий утренний воздух. Пахло летом, морем, какими-то сладковатыми цветами. А еще свободой и счастьем. И тут до меня наконец дошло: все закончилось! Я снова честна перед собой. И как же это круто – жить смело, открыто, не таясь и не обманывая. Господи, какого же кайфа я лишала себя все эти несколько месяцев!

На работу в тот день я не шла, а словно плыла по воздуху. И первой, кого я увидела в кафе, была Юля. Она застилала столы новыми клетчатыми скатертями.

– Кажется, ничего получилось, – проговорила она, заметив меня в дверях.

А я, не сдержавшись, вдруг подбежала к ней, порывисто обняла и чмокнула в щеку. Юля в ответ прижала меня к себе и расплылась в улыбке.