Цунами. В море чувств

Мдаа…С трудом подавив желание сразу же позвонить этой ночной обольстительнице, я отшвырнула телефон в сторону. Потом взяла свой мобильник и задумчиво покрутила его в руках, собираясь с мыслями. Может быть, позвонить маме? Юльке? А может, Виталику? Сейчас, по прошествии времени, я стала понимать, что очень соскучилась по нему. Мне не хватало его спокойного голоса, уверенных интонаций, наших каждодневых посиделок на кухне за чашечкой чая и семейных выездов на природу.

«Настя, ау, очнись, – в ужасе зашептал мой внутренний голос. – Половина первого ночи! Мама и Юлька уже давно спят, а Виталик… Ему точно не стоит сейчас звонить. Подумай сама, что он тебе скажет? А может быть и вовсе обрадуется – ведь ты сейчас оказалась точно в такой же ситуации, как и он несколько месяцев назад. Тебе изменили, тебе горько и обидно. Точно также было тогда и ему…».

В конечном итоге я решительно запихнула свой телефон под подушку, вырубила телик и с головой укрылась одеялом. Несмотря на жару, меня начало знобить.

Интересно, кто написал ему эту смс-ку? Олеся? Получается, она на самом деле беременна и у них все в порядке, а я реально выступаю в роли третьей лишней? Или, может быть, это другая, какая-то новая девушка, о которой я пока не знаю? А вдруг их, этих новых девушек, вообще несколько?

Блииин! Да за что мне все Санта-Барбара!

Глава 7

На следующий день я проснулась поздно. И совершенно неудивительно, потому что в итоге полночи ворочалась с боку на бок, пытаясь осознать весь масштаб катастрофы, в которую загнал меня этот придурок Колесников. Тоже мне, мачо мен! Альфа-самец, покоритель юных барышень! В ту ночь я была так зла, что, казалось, готова была подняться на второй этаж и прибить Колесникова табуреткой.

Впрочем, он с утра выглядел не лучше. Спустился вниз в начале одиннадцатого – бледный, взлохмаченный, с воспаленными красными глазами.

«Так и надо тебе, голубчик», – мстительно хихикнул у меня в голове внутренний голос.

– О, ты дома? – увидев меня на диване удивленно произнес Димка. – Чего на работу не пошла? Заболела? Ты же, кажется, должна была уйти рано утром?

«Вот скотина, еще и расписание мое зазубрил. Наверное, специально для того, чтобы развлекаться тут в мое отсутствие со всякими Олесями», – подумала я, а вслух холодно сказала:

– Угу. Неважно себя чувствую.

– Что болит?

Он плюхнулся на диван рядом со мной и попытался губами дотянуться до моего лба – прикинуть, не горячая ли я. Я только отшатнулась, закрыв голову рукой.

– Не надо, не трогай меня.

– Да ты чего? – поразился он. Подумав минутку, он, видимо, решил, что я сержусь за его позднее появление дома, еще и в пьяном виде. Потому что тут же начал канючить. – Ну, Настюх, не злись, сам не понимаю, что на меня нашло. Ну перебрал немного в баре, там крутой матч был, познакомился с мужиками… Ну что ты в самом деле… Бывает же…

– Можешь от меня отстать? – прошипела я. Села рывком и начала шарить ногами под диваном в поисках тапочек.

– Да с превеликим удовольствием, – хмыкнул Димка, тоже поднимаясь с дивана. – Тоже мне, обиженка нашлась. Твой Валера или Виталик, как его там, что, ни разу в загул не пускался? Был таким нудным и пресным? Если да – тогда я понимаю, почему ты так быстро и при первой возможности свалила от него ко мне…

Пропустив хамство мимо ушей, я молча достала из-под подушки в телефон и уткнулась в него. Зашла в свой профиль в соцсети и от нечего делать начала просматривать новости и фотки друзей и знакомых. Яркие картинки с отпусков и строчки текста прыгали перед глазами, образуя одно большое мутное пятно.

Прожив рядом с Димкой чуть больше месяца, я уже начала понимать, что он совсем не такой, каким казался мне раньше. До этого я видела в нем приятного в общении, романтичного молодого мужчину – безмерно одинокого и с искрометным чувством юмора. Сейчас же идеальный образ рыцаря в блестящих доспехах начал таять, как мороженое на солнце. Я видела в Димке злость, грубость, надменность, пофигизм и эгоизм – жуткое сочетание, от которого бы тогда, в прошлой жизни, с ужасом отшатнулась бы. Но, как договорится, добро пожаловать в реальность, Настюха. Этот человек – тот, которого ты выбрала вместо своей семьи. Тот, кому отдала свое сердце, всю себя.

Хотелось плакать. Воспользовавшись тем, что Димка пошлепал на кухню, я, мигом натянув шорты и шлепки, выскочила в сад. Солнце уже припекало. Мимо нашего забора, по узкой улочке, спешили к морю курортники. Первой решительно шагала пышная дама средних лет в большой красной шляпе, напоминавшей мексиканское сомбреро. Шляпа была в мелкий белый горошек и от этого женщина очень походила на крупный мухомор. За ней волочился тщедушный мужичок в кепке, которая придавала ему сходство с таксистом. Видимо, муж – потому что дама то и дело обращалась к нему, называла «Альбертиком» и возмущалась ценами на фрукты, жилье и «вообще на все».

– Нет, Альбертик, ну ты подумай, кукуруза – 150 рублей! Откуда, вот скажи мне, откуда такие цены! Когда точно такая же кукуруза на рынке – 40-50 рублей!

– Так ведь там же она еще сырая, милая, – попытался вступиться за несчастную кукурузу Альбертик. – Ее еще не сварили. Она без соли и без масла.

– И что! – Дама остановилась посреди улицы, недоуменно взглянула на Альбертика и всплеснула руками. – Сколько стоит тот кипяток? А соль? И масло в воду тут никто тебе не добавляет – это тебе не кукуруза, которую я дома варю!

– Ну да, – осторожно согласился с нею мужичок. – Так как ты готовишь, милая, меня ни в одном ресторане не накормят!

И, словно в подтверждение своих слов, поцеловал кончики пальцев.

Дама польщенно зарделась, отчего ее лицо почти сравнялось по цвету со шляпой. Славная парочка продолжила свой путь. Чем дальше они отходили – тем тише становились восклицания женщины, а робкие ответы Альбертика так и вовсе совсем скоро утонули в шуме проезжающих мимо авто.

Не знаю, почему, но подслушанный диалог внезапно поднял мне настроение. Плакать расхотелось. Показав мне эту парочку, Вселенная словно говорила: «Вот так, Настюха, должны выглядеть нормальные отношения! Они вместе явно не первый год – и с какой нежностью, каким трепетом этот Альбертик относится к своей спутнице! Называет ее «милой», сыпет комплиментами, тащит за ней пляжную сумку, набитую кремами от загара, водой и пахучими крымскими персиками…

А что у тебя? Самодовольный павлин Димка, решивший охмурить как можно больше девчонок, пока тусуется здесь, в Крыму? Оставшийся за тысячи километров Виталик, который правда тебя любит? Дашка, в конец обидевшаяся на тебя… Уже пора включать голову, мать, тебе не 15 лет и любовь твоя – хоть и первая, но такая ядовитая… Пора выныривать из этого моря чувств и следовать к берегу. Туда, где тихо, спокойно, сухо и тепло.

– Настя, я уехал, – внезапно раздался голос Димки откуда-то со стороны забора. Я машинально посмотрела туда. Одетый в шорты и футболку, с давешней сумкой на поясе, он махал мне рукой от калитки.

– Ты далеко? – стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более холодно и равнодушно, проговорила я.

– Надо смотаться в Феодосию, посмотреть кое-какие детали для лодок, Михалыч попросил. Возможно, вернусь к обеду.

– Удачи.

– Тебе тоже счастливо оставаться, – хмыкнул он, выходя за ворота и клацая брелком сигнализации. Его «ласточка» тут же весело заморгала, приветствуя хозяина.

Дождавшись, пока машина Колесникова скроется за поворотом, я быстрым шагом вернулась в дом. Опрокинув залпом баночку холодного питьевого йогурта и сменив шорты и футболку на легкий сарафан, я подхватила свой рюкзачок, заперла дом и направилась в сторону лодочной станции. Чувствовала, что мне непременно нужно поговорить с тем самым Михалычем, у которого работал Димка. Выспросить у него все про эту курицу Олесю и попросить ее контакты. Поговорить с ней еще раз, но теперь уже по своей инициативе. И понять, наконец, что мне делать со всеми этими приколами и как жить дальше. Хотя в душе уже поселились смутные сомнения насчет нашего с Димкой счастливого будущего…

**

Михалыч оказался крепким справным мужиком в джинсовых бриджах и клетчатой рубахе с короткими рукавами. Он сидел прям на песке, склонившись над перевернутой лодкой, и задумчиво осматривал ее днище. Только подходя к мужчине, я осознала, что даже не помню, как его зовут. Михалыч и Михалыч. Но нельзя же так обращаться к незнакомому человеку…

– Добрый день, – тихо кашлянула я, подойдя к Михалычу вплотную. Он поднял голову от лодки и с удивлением посмотрел на меня.

– Добрый, коли не шутишь, – откликнулся мужчина.

– Простите, вы – начальник лодочной станции?

– Я. – Он встал с песка, отряхнул бриджи и протянул мне колкую от песка руку. – Игорь Михайлович.

– Очень приятно, Настя…

– И кто вы будете такая, Настя? Откуда приехали? Нешто хотите на лодке покататься?

– Не совсем… – я огляделась в поисках более подходящего места для разговора и заметила небольшой закуток. Здесь, под навесом, в окружении старых прохудившихся лодок и весел, стояла выкрашенная белой краской деревянная скамеечка, идеально подходившая для уединенной беседы. – А можем с вами переместиться вот туда? Мне кажется, там говорить будет более комфортно.

– Как скажете, – не сводил с меня удивленного взгляда Михалыч.

Наконец, мы расположились на скамейке, вытянув ноги и подставив лицо жаркому летнему солнцу.

– Так что вы хотели от меня? – снова спросил Михалыч, которого, судя по всему, с каждой минутой охватывало все большее любопытство.

– Я хотела поговорить с вами по поводу Олеси.

– Олеси? – удивленно поднял брови он. – Кто это?

– Ну как? – тут пришел черед удивляться мне. – Олеся, ваша племянница, если я не ошибаюсь. Такая темненькая.