Вселенная-26

Вселенная-26
Ксения Корнилова

Слишком комфортные условия жизни способны сделать из человека либо податливое существо, либо дикое животное, пробудив самые низменные инстинкты. Такие условия приводят к неконтролируемому расслоению общества на очень богатых и очень бедных, которое в конце концов вызывает активное сопротивление. Протестующие подобны зомби, их уверенность в правоте абсолютна и непререкаема.Шелли, Кэрри, Ариана – девушки из разных социальных слоев – пытаются выжить в городе, переполненном зараженными. Кто из них сможет преодолеть все преграды и пережить грандиозную трансформацию? А кто сломается, отказавшись от всего, во что верил?Книга о неоднозначности комфорта в жизни человека и о том, через что нужно пройти человеку, чтобы шагнуть на следующую ступень эволюции.Антиутопия, ставящая под сомнение достижение мира всеобщего благоденствия. Лучшее – враг хорошего, но борьба их выгодна для человечества.

Ксения Корнилова

Вселенная-26

Глава 1

В пятницу опять всем офисом собирали деньги на подарок, зато понедельник уже не казался таким унылым – отмечать начали с обеда, открыв несколько коробок с пиццей и нарезав магазинный торт, даже на вид казавшийся таким сладким, что Ариана могла поклясться, что уже поправилась на пару килограммов от одного взгляда на него.

Бросив на тарелку несколько ягод клубники и пару кубиков дыни, она прислонилась к спинке стула и, улыбаясь, слушала последние сплетни. Все лучше, чем пялиться в сухой, напичканный юридическими терминами, текст.

Стрелка часов медленно отсчитывала секунды до конца рабочего дня. Слишком медленно. Показалась лохматая голова рыжеволосого парня из другого отдела, глаза забегали по накрытому столу, и, не дождавшись приглашения, в кабинет ввалилось тощее тело. Быстрыми длинными пальцами он перелапал всю еду, не решаясь сделать выбор, словно собирался жениться на тонком поджаристом треугольнике теста, укутанного сырной начинкой, положил на пластиковую тарелку три куска пиццы и почти половину торта и, буркнув «Пздрвляю», опять растворился в дверном проеме.

До конца рабочего дня оставалось еще целых пять часов. Они тянулись, как звуки волынки, выковыривая из работников последние силы, оставшиеся после бурных выходных, идеально рассчитанных по времени так, чтобы офисный планктон имел возможность отдохнуть и хоть сколько-нибудь порадоваться жизни, но не успевал принять волевое решение: «Увольняюсь».

В половину шестого все откровенно заскучали. По клавишам тарабанили только те, кто не успевал доделать работу и очень спешил, чтобы не оставаться сверхурочные. Те же, кто уже закончил одно дело и готов был приняться за другое, тянули время – не начинать же что-то за полчаса до окончания рабочего дня?

Без десяти шесть потянулась очередь в женский туалет. Странно, но в мужском никогда не было такого столпотворения, как в комнате, помеченной табличкой с равнобедренным треугольником, украшенным замысловатой прической, – слабая попытка спародировать образ прекрасной половины человечества. Дверь открывалась и закрывалась, впуская и выпуская посетительниц, и по всему коридору витал душный запах духов – хотелось не только хорошо выглядеть после десяти часов, проведенных на стуле с сетчатой спинкой, но и пахнуть.

Ариана поморщилась, ныряя в облако французского амбре, и проскользнула в ближайшую кабинку. Она не удосуживалась красованием перед зеркалом и прочими женскими штучками. Просто хотелось поскорее убраться отсюда.

На улице жарило солнце, выжигая глаза, привыкшие к искусственному освещению, поэтому поток людей спешил укрыться в метро и подставить белесые лица под еле вывозившие такую духоту кондиционеры. По обе стороны от выхода тянулись серые бетонные стены с одинаковыми зеркальными окнами – узкими, но длинными, от потолка до пола, – обнимая огромную площадь двумя крылами офисного здания крупной компании, занимавшей первое место во всех списках и рейтингах строительных подрядчиков. Вниз по ступенькам, в самом центре огороженной территории, красовалась клумба, пестревшая тщательно поливаемыми цветами, и стояли несколько лавочек, на которые никто никогда не садился, – в конце дня работники предпочитали сбежать поскорее по месту прописки, а в рабочее время выходить на улицу было, в общем-то, не за чем. Владельцы позаботились о том, чтобы разместить на первом этаже несколько кафе и магазинов, студию красоты и тренажерный зал, а на последний этаж умудрились запихнуть даже вполне приличный, правда, сильно пахнущий хлоркой бассейн. Но по-другому было нельзя – безопасность стояла здесь на первом месте.

Люди культурно семенили по тротуарам, стараясь сдержать порыв растолкать всех локтями и устремиться к парковке или входу в метро – смотря кто как умудрился вскарабкаться по социальной лестнице. Ариана плелась, вяло переставляя ноги. Мышцы затекли от долгого сидения за столом, и она уже сомневалась, что сможет, как обычно, переодеться в спортивную форму и пойти в парк на пробежку – бежать до того момента, пока не останется мыслей, а потом просто свалиться спать.

Только понедельник. Как хорошо, что он почти закончился.

Со спины на нее налетела давняя знакомая, по странному стечению обстоятельств считающая себя ее подругой, и начала пересказывать последние сплетни. Ариана все их уже слышала, пережевывая слишком твердую дыню, поэтому только кивала головой, мечтая поскорее свернуть разговор. Так они дошли до парковки, и коллега убежала в правый ряд, туда, где мигнула фарами маленькая красная тойота.

Уличная парковка не могла похвастаться дорогими машинами – все они, блестя от собственного превосходства, прятались в подземном гараже, куда их хозяева – менеджеры среднего и высшего звена – спускались на специальном лифте, приводимом в действие от лимитированного количества пропусков. Здесь же, нагреваясь до такой степени, что можно было жарить яичницу на капоте – это было правдой, они проверяли – стояли потрепанные седаны и видавшие виды кроссоверы.

Пискнула сигнализация, и Ариана открыла дверь своего новенького белоснежного форда. Пройдет лет десять, и он займет достойное место среди этих покалеченных своими недовольными жизнью хозяевами машин. А пока его хозяйка улыбнулась, убрала с лобового стекла отражающий солнечный свет коврик, завела двигатель и со стоном выдохнула, почувствовав приятное дуновение от кондиционера. Еще теплое, но хотя бы разгоняющее застывшую духоту, так некстати опустившуюся на город в этот понедельник после дождливых выходных, из-за чего влажность достигла почти ста процентов.

По радио крутили старые хиты, и Ариана, поморщившись, нажала на кнопку «выключить». Совершенно не хотелось сейчас погружаться в ностальгические воспоминания и уходить из реальности. Того и гляди, опять в голову полезут непрошенные рассуждения о том, что пора бы уже что-то решать. Ее давно зовут перейти в другой отдел, но сама мысль о том, чтобы опять начинать что-то заново, доводила до такой паники, что однажды даже пришлось брать отпуск, лишь бы отсидеться неделю дома и прийти в себя, прежде чем вернуться на рабочее место. Такое привычное за эти восемь лет.

Дорога пролегала через весь город, то возвышаясь над зелеными парками эстакадами, огражденными бетонными плитами такой высоты, что нельзя было даже полюбоваться на мелькающие в окнах деревья, то ныряя снова на узкие улицы. Люди тянулись скучной колонной, не превышая скорость даже на пару километров в час, – работало ограничение, установленное на каждом автомобиле, не позволяющее нарушать лимиты. Это нововведение внедрили всего десять лет назад, и Ариана еще помнила, как лавировала между спящими за рулем домохозяйками, перестраиваясь из одного ряда в другой, мастерски подрезала зазевавшихся водителей грузовиков и фыркала каждый раз, когда ей вслед несся злобный гудок или отборный мат.

Она любила то время. И была в первых рядах протестующих, когда в обществе началась целая эпидемия по защите личных границ, раздувшая скандал с призывами жестко наказывать нарушителей правил, иногда не прибегая к помощи правоохранительных органов и расправляясь с ними самостоятельно. Это привело к тому, что правительству ничего не оставалось, как начать разработку средств, способных исключить человеческое право взбрыкнуть и вдруг повести себя так, как ему заблагорассудится, не заботясь о вреде окружающим. Сначала были установлены ограничители скорости на машинах, считывающие установленные дорожной полицией лимиты, затем технологии шагнули дальше, и водители лишились права влезать на другую полосу прямо под знаком светофора, подрезая других, чтобы не стоять в километровых пробках. Следом изменился и весь город.

Личные границы переросли в общественные. Люди делились на сообщества, сначала самостоятельно, а потом закрепляя свои права на государственном уровне, в попытке таким образом не допустить к себе близко тех, кто мог нарушить их право на свободное пространство, и ограничить потенциальную угрозу. Полиция охраняла новые законы, и вскоре не осталось практически никого, кто рискнул бы свободой из-за сомнительного удовольствия влезть куда-то без очереди, высказать свое непрошенное мнение или прокомментировать чей-то отказ.

Но этого «практически» было недостаточно.

Почувствовав вседозволенность, люди начали требовать невозможного – смертной казни для любого, кто нарушит их личные и общественные границы. Движение достигло такого масштаба, что властям ничего не оставалось, как действовать в угоду большинству. Конечно, никто не спешил самым наглым образом нарушать права человека, поэтому решили зайти с другой стороны: всего за два года была разработана система допуска на территории различных сообществ, контролируемая со спутников. Всем людям наносили на левое запястье специальные метки из редкого металла с индивидуальным кодом. По ним можно было раздавать пропуска на закрытые территории, без необходимости городить бесконечные стены вокруг целых кварталов, как было задумано изначально активистами движения. Если человек нарушал границы и заходил хотя бы на метр, его начинал бить слабый сигнал тока, и единственным выходом было поскорее сбежать обратно на нейтральную часть города. Впоследствии функции ширились, дополнялись, и сегодня уже каждый мог настроить себе невидимый щит, блокирующий слишком громкие разговоры и прикосновения. Идеально для тех, кто хотел, чтобы его оставили в покое.

Иногда Ариана думала, что это просто странное стечение обстоятельств. Маленький незначительный бунт из-за конфликта на дороге, раздутый визгливым начинающим актеришкой, уже собравшим огромный фан-клуб, готовый порвать любого за своего кумира, перерос в масштаб катастрофы только потому, что на пост главы государства выдвигался новый претендент, пообещавший обществу дать то, что им нужно, и, как не удивительно, сдержавший слово. Скорее всего, в тот день, когда подписывал указ, он стал жертвой придурка, подрезавшего на дороге правительственный лимузин.

Блестящий в лучах садящегося солнца белый форд съехал на подземную парковку простого десятиэтажного дома, стоявшего почти на окраине города, и остановился на месте номер тридцать три, у самой стены рядом с лифтом, который поднял девушку на последний этаж и нетерпеливо распахнул двери, призывая ее поторапливаться.

Пустой подъездный коридор с недавно покрашенными в эстетичный бледно-розовый цвет стенами радовал глаз – еще совсем недавно тут все было заставлено банками с краской и стремянками и отвратительно воняло ацетоном. Такого не потерпела бы ни одна община. А здесь можно было расслабиться и даже иногда испортить воздух.

Ариана, улыбаясь, зашла в свою квартиру, бросила сумку на низкую тумбочку, отделанную, как и вся остальная мебель, под светлое дерево, и, даже не разуваясь, стянула через голову водолазку с короткими рукавами, так надоевшую ей за целый день, но незаменимую, – ее новую татуировку на ключице, сделанную только вчера в каком-то сумасбродном порыве в ближайшем салоне, могли не понять коллеги. Стоило сразу прикупить что-то более закрытое, но этим она займется на выходных. А пока приходилось в эту адскую жару стискивать себя синтетической тканью, не пропускающей воздух и пропитавшейся ее липким потом до темных кругов подмышками. Хорошо, что в офисе работали кондиционеры и можно было накинуть висевший аккуратно в шкафчике пиджак, оставленный на случай срочного совещания с руководством отдела.

Взглянув на стену, Ариана поморщилась – почему-то стрелки часов у нее дома, в отличие от офисных, неслись с бешеной скоростью, совсем не заботясь о том, что ей требовалось гораздо больше времени, чтобы отдохнуть после рабочего дня, и сейчас показывали ровно пять минут восьмого. Пятнадцать минут на еду, полчаса на ванну – если она хотела лечь спать пораньше, вместо того чтобы зависать в бесконечных сериалах, ей следовало поторопиться.

Уничтожив горячие, разогретые в микроволновке, макароны с сыром, даже не удосужившись выложить их на тарелку, девушка быстро приняла холодный душ и, развалившись на диване, завернутая в полотенце, застонала от удовольствия. Для нее не было ничего приятнее в офисной работе, чем вернуться домой, снять трущие туфли и дать своей спине раствориться в мягких подушках. Щелкнув пультом от телевизора, она, не открывая глаз, повернула лицо к экрану.

Через пятнадцать минут Ариана Уэйн уже спала.

***

Ариана выключила телевизор, перевела взгляд на часы и со стоном опять закрыла глаза. Было всего пять утра, но она знала, что уже не уснет.

Запах свежесваренного кофе разбудил ее окончательно, и, выйдя из душа, она влезла в длинные, до колен, голубые шорты прямого покроя, брошенную вчера прямо на пол в ванной синтетическую водолазку с короткими рукавами, поморщившись от запаха засохшего пота, и тонкий объемный пиджак с рукавами три четверти. Она собиралась прогуляться в парке перед работой, раз уж не получилось вчера себя заставить пойти на пробежку, поэтому стоило поторопиться.

Дорога была почти пустая – слишком рано для офисного планктона, пробирающегося только по разрешенным улицам, но слишком поздно для гуляк, проматывающих свою жизнь в полутьме ночных клубов. Задумавшись, Ариана свернула не в тот поворот, и, не проехав и десяти метров, машина остановилась, мигнув предупредительным сигналом на приборной панели, – она заехала на частную территорию, на которую въезд был запрещен.

– Черт бы тебя побрал, – буркнула девушка и ударила кулаком по рулю.

Открыв карту города на экране встроенного в приборную панель компьютера, она прокрутила ее вниз и вверх, пытаясь понять размер проблемы, – она никак не успевала в городской парк из-за закрашенных красным зон, которые блокировались до семи утра жителями домов, чтобы их не будили проезжающие мимо машины. Почувствовав, как закипает от злости, Ариана зажала кнопку сигнала и начала кричать что есть мочи, в тайне надеясь, что разбудит хотя бы тех, кто жил на первом этаже. И точно. Не прошло и минуты, как шторка ближайшего к ней окна зашевелилась, и показалась взлохмаченная голова мужика с опухшими глазами – вероятно, он был одним из тех, кому вообще не нужно было рано подниматься, чтобы отнести свое не проснувшееся тело в одно из офисных зданий, расположенных в деловом районе города, или куда-либо еще. Были такие счастливчики, не облагораживающие себя работой.

Девушка открыла окно и, не снимая палец с кнопки, попыталась перекричать впивающийся в уши звук.

– Здрасте! Кнопка заела! Можете помочь? – Она старалась не улыбаться, чтобы не выдать себя, но точно знала, что ее накроет истерика, как только она выедет на магистраль, подальше от этого дома.

Мужик что-то кричал ей, но в итоге голова скрылась за шторкой. Подождав еще пять минут и увидев, как открывается дверь подъезда, Ариана убрала руку с кнопки, и визг прекратился. Выскочив из салона, она подбежала к мужчине, стараясь не подходить слишком близко, – с него станется включить защитный экран. Да и запах алкоголя, чувствовавшийся даже на расстоянии двух метров, вызывал рвотные позывы.

– Ну, что случилось? – безразличным голосом спросил мужик и подошел ближе к машине. Девушка дала ему возможность заглянуть внутрь, он потыкал кнопку звукового сигнала, разбудив еще парочку человек, а потом выпрямился и рыгнул ей в лицо. – Все нормально работает.

– Надо же! – охнула девушка.

Руки, сложенные у груди, были лишними, и ее случайный «спаситель» подозрительно покосился на нее, но, видимо, приличный наряд, выдававший в ней офисного работника, успокоил его и он расслабился, облокотившись о крышу машины.

– Спасибо, – пискнула Ариана и нырнула на переднее сиденье. Подождав, пока мужчина соизволит отлипнуть от белого, недавно отполированного кузова, она тронулась с места задним ходом и, развернувшись, выехала обратно на магистраль.

Тут ее и прорвал дикий хохот. Она не боялась, что на нее подадут в суд или будут предъявлять претензии, ведь, во-первых, люди, отстаивающие свои границы, вынуждены были научиться и тому, что другие имеют точно такие же права, а, во-вторых, она была на неохраняемой границами территории, где могла позволить небольшую шалость.

Ариана смеялась до икоты, стараясь не гнать слишком быстро, – глаза застилали слезы, и даже установленные в компьютер лимиты могли не помочь ей остаться в живых, если она потеряет бдительность и свернет в один из мигающих рекламой щитов, установленных на бетонных стенах магистрали. Полуголые красотки, извивающиеся на сложенных друг на друга новеньких автомобильных шинах, брутальный мужчина, одетый в костюм, сидящий как влитой на накаченных плечах, медленно льющаяся в стакан с прозрачными кубиками льда жидкость, изображающая виски, – рекламодатели, похоже, не рассчитывали заманить в свои сети женщин.

Хотя найдется ли женщина, которая откажется от стаканчика виски после долгого рабочего дня в компании такого вот брутального мужчины?

Хмыкнув своим мыслям, Ариана свернула на боковой выезд, протиснулась по узкой улице с односторонним движением до въезда в деловой район и, наконец, въехала на парковку у офиса, возвышающегося на семь этажей. Это было не самое высокое здание, зато самое длинное – два крыла словно обнимали огромную территорию парка. Постороннему человеку было бы непонятно, почему владельцы компании приняли именно такое архитектурное решение, но во всем был смысл. Иначе как бы они держались на первых строчках рейтингов?

Задумка была простая – в здание вели несколько входов, и сотрудники разных отделов, направлений и даже социальных взглядов имели возможность не встречаться с теми, с кем не хотели. Толерантность к выбору придерживаться права на личные границы была главной фишкой, из-за которой на каждую вакансию здесь стояла очередь претендентов.

Выйдя с парковки и обогнув здание, девушка дошла до центрального входа. Никто не называл его «главный», чтобы, не дай Бог, не намекнуть на особо высокое положение тех, кто предпочитал им пользоваться. Обернувшись по сторонам, она задумалась. Можно было прогуляться по территории, посидеть на скамейке или сходить в уже открывшееся для таких ранних пташек кафе на первом этаже – у них был отдельный выход с задней стороны здания и территория, оборудованная как маленький, заполненный цветами сад, больше похожий на оранжерею. Туда редко кто приходил, и была возможность побыть в одиночестве перед долгим рабочим днем.