Всего лишь я

– Ох, у меня полно дел. Столько всего нужно сделать…

– Понимаю, вы очень занятая женщина.

– Так и есть, – охотно соглашается мама, хотя уже много лет не работает и не занимается ничем по дому.

Сняв с вешалки идеально выглаженное длинное персиковое платье в горошек с широким поясом на талии, я бросаю взгляд на сделанные накануне наброски в раскрытом скетчбуке. Однажды они станут чем-то большим. Не просто черно-белыми эскизами, которые я скрываю от посторонних глаз, а чем-то, что изменит мою жизнь.

– Эми! Ну, где ты там? – кричит Летта.

Наскоро заплетя еще влажные темно-каштановые волосы в косу, я беру скетчбук и кладу его в сумку, надеясь улучить момент, чтобы закончить начатый рисунок.

– Я готова. Можем ехать, – сообщаю я и, набросив на себя длинный серый плащ, иду к входной двери.

– Дочка, ты помнишь, о чем мы говорили?

– Такое разве можно забыть?

Не дожидаясь ее ответа, я выхожу из квартиры, надеясь, что однажды смогу оглянуться и, посмотрев ей в глаза, смириться с реальностью, в которой она неизлечимо больна.

В лифте Летта достает шарф, и через мгновение он скрывает кончики ее светлых волос, выкрашенных в ярко-зеленый цвет. По задумчивым карим глазам вижу, что она не решается заговорить со мной после услышанного от мамы.

– На следующей неделе у нее встреча с новым психотерапевтом, но я уже ни в чем не уверена, – признаюсь я подруге.

– Сколько их уже было?

– Я перестала считать после тринадцатого.

– Не сдавайся, кто-то обязательно ей поможет, – тихо говорит Летта. – Она так сильно тебя любит, Эми. Знаю, как тебе тяжело, но ей нужно немного понимания.

– Я стараюсь, Ви. А когда не получается, срываюсь и обижаю ее. Постоянно чувствую себя виноватой. Иногда думаю, что папа был прав.

– Ты делаешь все возможное. Но, знаешь, ее сегодняшние слова взбудоражили даже меня.

– Тебя тоже? – удивляюсь я, направляясь к машине подруги, на которой мы вместе ездим на тренировки и на учебу в университет вот уже целый год. – Никогда не видела ее такой напуганной.

– Она сказала, кого именно ты должна избегать? – спрашивает подруга, одной рукой пристегивая ремень безопасности, а другой включая радио.

– Лучше не спрашивай.

Когда еще в детстве мама начала ограждать меня от общения с мальчиками, я восприняла это как должное и взяла за правило держаться от них подальше. Мне и в голову не приходило, что настанет день, когда это станет проблемой.

– Даже не верится, что уже конец сентября, – размышляет вслух Летта, остановившись перед светофором.

– А мы только сейчас соизволили прийти на учебу, – усмехаюсь я, наблюдая за переходящими дорогу студентами. – Кажется, они из нашей группы.

– Похоже на то. Ты не поверишь, но я забыла их имена, – смеется подруга, постукивая длинными красными ногтями по кожаному рулю. – Думаешь, они обрадуются нашему возвращению?

– Ви, думаю, им плевать. Как и мне на них.

– Злюка, – улыбается она, заезжая на парковку. – Это же наши студенческие годы. Нам полагается веселиться и знакомиться с новыми людьми.

– Ты пересмотрела фильмов, – отвечаю я подруге, быстро подкрашивающей губы розовым блеском. – Не спеши, мы все равно уже опоздали.

– Всего на полчаса. Это же пустяки. – Летта пожимает плечами и, взяв с заднего сидения джинсовый рюкзак, достает из него флакон духов в форме яблока.

– Я устала, Ви. – Тихое признание вырывается против моей воли, но я испытываю неимоверное облегчение от возможности сказать об этом вслух.

– Знаю, но ты ведь не откажешься от участия в этапах Гран-при?

– Конечно нет. Я скорее брошу универ.

– Ну уж нет! Ты не бросишь меня здесь одну.

– Может, это я мешаю тебе веселиться и знакомиться с новыми людьми, – замечаю я.

– Не говори так. Ты мне нужна.

– Вовсе нет. Ты – яркая и общительная. И ты в любой момент найдешь себе здесь друзей.

– Ну все. Идем, пока ты совсем не расклеилась. – Выйдя наружу, она жестом подгоняет меня сделать то же самое. – Давай, Эми. Ты же не любишь опаздывать.

– Какая пытка, – заявляю я и, выбираясь на улицу, опускаю ноги прямо в лужу. – Зашибись.

В отличие от большинства спортсменов, мы с Виолеттой не стали поступать на кафедру физической культуры, решив выбрать максимально далекую от спорта профессию. Мне всегда нравилось создавать цифровые продукты (в основном – иллюстрации), а подруга неоднократно и с удовольствием занималась их продвижением. Так мы оказались на факультете дизайна и рекламы.

В первый год обучения мы практически не появлялись на учебе, потому что днями напролет тренировались ради попадания на чемпионат мира. Нам удалось достичь своей лучшей за карьеру формы, а потому на главном старте сезона мы обе стояли на пьедестале почета. Я с золотой медалью на шее, Летта – с серебряной. Но даже титул чемпионки мира не освобождает меня от необходимости хотя бы изредка посещать занятия и сдавать кучу экзаменов.

Ненадолго остановившись перед входом в пятиэтажное ярко-желтое здание, я пропускаю вперед подругу и еще двух опаздывающих, как мы, девушек. Отступив на пару шагов, я осознаю, что наступила на чью-то ногу.

– Извини, пожалуйста, – говорю я, обернувшись.

Одетый во все черное парень, глаза которого частично скрыты ниспадающими на лицо темными густыми прядями волос, никак не реагирует на мои слова.

Мрачный козел. Неужели так сложно что-то ответить? – негодую я про себя.

Оказавшись внутри, я направляюсь к гардеробной, на ходу снимая осенний плащ. Разыскав в толпе студентов Виолетту, машу ей рукой.

– Похоже, не мы одни такие опоздуны. Я встретила девчонок из нашей группы, – рассказывает подруга.

– Какое облегчение. Знаешь его? – интересуюсь я, кивая в сторону парня, сдающего в гардероб кожаную куртку.

– Впервые вижу, а что?

– Я ему ногу отдавила

– Когда успела?

– У входа в универ.