Земвэйл

IV

Наутро ребята были разбужены криком Наставника, который, не заходя в комнаты, оповещал своих подопечных, что пора вставать, и он ждет их на лужайке перед домом в течение получаса.

Неприятным сюрпризом для Юли оказалось что, что ночью к ней в комнату подселили ещё двух девочек: Арину и Дэлию, которые теперь уже пятнадцать минут занимали ванную комнату и туалетный столик, оставляя девушке только одеться и воспользоваться духами для освежения внешнего вида.

Но как бы Юля не торопилась ей не удалось прибежать на общий сбор первой и всё, чем удостоил её Наставник, была холодная надменность.

Алекс резко свистнул в свисток, призывая к тишине и оповещая, что отведённое время закончилось.

– Опоздавшие… Пятьдесят отжиманий, – задорно воскликнул он, на что ему ответил недовольный гул толпы ребят, в числе которых были и соседки Юли по комнате.

– За что!? Мы даже не выспались как следует, – возмущались они.

– Хорошо, хорошо! – примирительно взмахнул руками Алекс, а когда наступила тишина, продолжил, – ладно! Опоздавшие – сто отжиманий, остальные – стоят в планке! А что вы хотели, возвращаясь под утро!?

На этот раз воспитанники, ворча и вздыхая, принялись выполнять указания, осознавая, что спорить с Наставником не получится даже на отдыхе. Юля остановилась в нерешительности, она вчера не купалась с ребятами… и вовремя легла спать.

– Ну что встала как вкопанная, – поторопил её Алекс, – ты что какая-то особенная?

Юля почувствовала его равнодушие.

V

На боль я отвечаю криком и слезами, на подлость – негодованием, на мерзость – отвращением. По– моему, это, собственно, и называется жизнью.

А. П. Чехов. «Палата №6»

После упражнений и пробежки Юля сразу помчалась в душ, потому что очень устала, вспотела и в общем хотела освежиться и поразмышлять.

В душе она думала о том, почему же Алекс так холодно разговаривал с ней, почти не уделяя никакого внимания, ведь накануне они так мило болтали. И почему ей пришлось бежать кросс, когда она не отдыхала с другими ребятами и, следовательно, не косячила. Раздумья её прервались резким грохотом захлопывающейся двери. Это вернулись девочки.

По быстрым шагам и недружелюбному гомону их разговора, Юля и без своих эмпатических способностей поняла, что Дэля и Арина чем-то рассерженны, можно сказать, взбешены. Они метались по комнате, невнятно что-то выкрикивая. Юля выключила воду, стала неспеша надевать домашний халатик.

Как раз в это мгновение дверь ванной распахнулась, и на пороге появились девушки, сверкая глазами. В ответ на дружелюбную улыбку Юли они схватили её за руки и волосы и выволокли в большую комнату. Опешившая Юля не сопротивлялась, в результате чего девчонки с лёгкостью повалили и её на пол, повредив ей локоть. Арина кинула в Юлю вазой, которая разбилась, встретишь с головой девочки, и рассекла ей висок.

– Как ты могла! – накинулась на Юлю Дэля.

– Что? – не поняла Эшфорд.

– Как что? – замахнулась на неё Арина. Юлия шарахнулась прочь от неё, ударившись затылком об кровать. По коже, по шее потекла теплая струйка.

– Ты должна была нас ждать, а сама побежала сломя голову выслуживаться перед Алексом, – заявила Дэля, скрестив на груди руки.

– Почему? Нет, – замотала головой Юля. Она уже начала понимать, за что на неё взъелись девочки, но никак не знала, в чём её вина. Все здесь присутствующие – бойцы и должны показывать свои лучшие результаты, а не женскую солидарность. Путешествуя по базе группами, как стадо овечек, они не смогут научиться ни дисциплине, ни самостоятельности.

С первого этажа послышался звон колокольчика, возвещавший о долгожданном обеде.

Девочки пулей выбежали из комнаты, позабыв о Юле, которая вместо приема пищи, рыдая, поплелась в ванную отмывать уже запекающуюся кровь. Она много раз умыла лицо, прежде чем ей удалось отковырять болячку и остановить струйку, которая тут же появилась, едва девушка дотронулась до виска. А чтобы устранить ту же проблему на затылке, ей вообще пришлось чуть ли не голову помыть. Когда Юля справилась с этими трудностями, переоделась и спустилась на кухню, Алекс уже убирал тарелки. Не оборачиваясь, он заявил, что прием пищи закончен и нужно приходить раньше, и вообще, с мокрыми волосами и в бандане (которой Юля пыталась прикрыть ранки, чтобы не привлекать к себе внимание Наставника, что будто бы был к ней суров, особенно сегодня, а ей не хотелось жаловаться на соседок по комнате) в столовую приходить не следует.

В расстроенных чувствах Юля вышла прочь, не желая выслушивать нотации Алекса по поводу дисциплины, да и девушке было противно вспоминать события получасовой давности, косвенно связанные с распорядком дня.

До конца дня кроме ужина не было запланировано никаких мероприятий, но девушка не хотела возвращаться в комнату, куда, пожалуй, уже вернулись ее недружелюбные соседки.

А в гостиной еще наверняка находился Алекс, тот, с кем видеться Юля вообще не хотела. Перепады его настроения бесили девушку. Алекс порой бывал дружески расположен к Юле, задавал ей каверзные вопросы, сверкая своими выразительными глазами, или рассказывал что-нибудь интересное. Действительно интересное, шокирующее, увлекательное, самое главное правдивое, не только байки из разряда "выезжаем мы как-то на вызов…", как обычно рассказывают другие Наставники.

А иногда апатично-холодно не замечал девушку в упор, односложно отвечая на любые расспросы, всем видом показывая, что он занят, хотя сам молча лежал на диване, слушая музыку или, в лучшем случае, черкая что-то в своём блокноте.

Сегодня Юля не нашла ничего лучше, чем спрятаться ото всех на балконе. Балкон, в отличие от остального дома, был деревянный. Вход на него был прямо из коридора, а не из какой-либо комнаты, что делало его удобным для посещения всеми жителями и гостями виллы. Балкон был длинный, во всю ширину здания и довольно просторный. Он даже больше походил на террасу, только незастекленную и находящуюся на втором этаже, под крышей. Благодаря последнему обстоятельству на него почти никогда не попадал дождь и снег, но солнце светило почти всегда.

Юлия сидела, поджав под себя ноги, в углу, где был тенёк и соответственно не очень жарко. Голодная, избитая и злая, она не хотела, чтобы её кто-нибудь видел.

Юлия сидела, поджав под себя ноги, в углу, где был тенёк и соответственно не очень жарко. Голодная, избитая и злая, она не хотела, чтобы её кто-нибудь видел.

Девушка спряталась здесь в надежде досидеть здесь до вечера, а потом, когда стемнеет, пойти на стрельбище, где уже наверняка никого не будет.

Но её скромное уединение бесцеремонно прервал мальчишка.

– Привет, – веселым вихрем ворвался на балкон Тэуросс.

Юля закатила глаза, до последнего надеясь, что он ее не заметит.

Но нет.

– Здоро?во, – сухо приветствовала его девушка, обращая на него внимания, не больше чем на фонарный столб.

Любой другой человек хоть немного обиделся бы, но Тэуросс пришел сюда не случайно, он явно хотел что-то рассказать Юле, поэтому пропустил недружелюбную фразу мимо ушей.

Откашлявшись, не спрашивая разрешения (или зная заранее, что добровольно он его не получит), Тэуросс сел на корточки рядом с Юлей.

– Юль… Юль, – он дотронулся до плеча девушки, – я не сделал тебе ничего дурного, что ты дуешься на меня?

– Да не на тебя! – оттаяла Эшфорд.

Она невольно улыбнулась, понимая, что несправедливо оттолкнула от себя паренька.

– Ну вот и прекрасно! – улыбнулся Тэсс, беспардонно вломившись в Юлину зону комфорта, он сел рядом с ней, вытянув вперед ноги, облокотившись на стену и одним плечом прижавшись к Юле.

Оба засмеялись до неловкости чудесному моменту. На душе у Юли потеплело.

Тэуросс был одним из тех позитивных людей, которые всегда всему рады и заряжают своим неиссякаемым оптимизмом окружающих. Его взгляд всегда светился огнем, а губы смеялись. Тэсс не был гением, но не был и глуп, просто он всегда улыбался. Веселился, расстраивался, размышлял или старался показать себя – его лицо всегда лучезарно светилось, Тэуросс почти никогда не был серьезен или хмур.

Тэуросс подсел ближе, положив голову на плечо подруге.

– Кстати, – вдруг оживился Тэуросс, но тут же замялся, – я тут, кхм, заметил, что тебя на обеде не было.

Юля согласно кивнула. А Тэуросс продолжал:

– В общем, я тебе поесть принёс, – подмигнул паренёк, доставая из набедренной сумки пирожки с капустой и стеклянную бутылочку морковного сока.