Дальний свет. Ринордийский цикл. Книга 3

– Ты же давала на пару дней. Сделал уж две копии, какая сложность.

– Где вторая?

– Дома. Специально на тот случай, если бы в машине была не ты, – он продолжал всё с той же усмешкой смотреть на Китти. – Согласись, если б меня пристрелили, хорошо было бы иметь хотя бы запасной комплект компромата.

Китти резко затормозила.

Некоторое время она просто молчала, сжав пальцами руль. Феликс тоже замолк.

– Так, давай сразу, пока недалеко, – заговорила Китти, глядя перед собой. – Ты понимаешь, что, если теперь попадёмся, одной ликвидацией может не обойтись?

– Да понимаю, конечно, – пробормотал Феликс.

– Нет, не понимаешь, – она смотрела на него в упор тёмными, почти чёрными глазами. – Хочешь, я тебе скажу? Ты просто изнеженный капризный мальчик, которого никогда даже не били по-настоящему. Ты понятия не имеешь.

– Будто бы ты имеешь, – Феликс смущённо отвел от неё взгляд.

– Чуть больше, чем ты.

Она молчала о чём-то своём, и молчание это было темно и густо, от него веяло холодом – словно от кого-то, кто пришёл однажды с той стороны, хотя все давно позабыли, как и когда.

Будто ничего и не было, Китти взглянула на бумаги:

– Но вообще спасибо, что ты их скопировал. С ними, конечно, будет легче.

Выпускной был в самом разгаре. Феликс уже накружился среди тех и других, перекинулся хоть словом – а то и куда больше – с каждым. Шампанское немного ударило в голову, залы плескались в обрывках фраз и огненно-золотистом свете, и можно было почти забыть, что за окном уже совсем счернело, что все каналы телевидения гремят о «процессе трёх» (такое новое слово «госизмена»), а «рассадник» давно взят на заметку, а значит, к выпускникам будут особо внимательны. К тому же по-прежнему оставался один вопрос. Теперь, когда эйфория поутихла и начинала выгорать, Феликсу снова становилось не всё равно, каков ответ.

Китти стояла в разношёрстной компании полузнакомых личностей – кто-то с параллельного потока, несколько бывших вечерников, приятели приятелей – и поддерживала светскую беседу: в изящно изогнутых пальцах – бокал шампанского, на губах – приторно-милая улыбка; красное платье и распущенные волосы по случаю торжества, ни дать ни взять девушка с глянцевой обложки. Феликс тихо окликнул её. Будто случайно, не меняя выражения лица, она обернулась (глаза абсолютно трезвые).

– Поговорить бы надо.

– Иди наверх, – проговорила она так же тихо и даже отвела на всякий случай взгляд. – Я сейчас буду.

Наверху простирался длинный пустой коридор, по одной из стен тянулись тесно пригнанные, чуть замызганные зеркала. Дальнее окно было зарешёчено, но пропускало поток воздуха внутрь. Феликс прошёлся до него и обратно к двери, остановился где-то посередине. Порылся в карманах. Нет, он не будет сейчас курить, ну правда ведь, можно подождать. Не так уж и долго… Пальцы нащупали металл зажигалки, машинально завертели её.

В соседнем зеркале наконец возникла Китти.

– Я здесь. Чего ты хотел?

В грубом и ярком свете поубавилось глянца, и теперь было заметно, что вид у неё усталый.

– Я думал, что потом.

Они не поворачивались и смотрели только на отражения друг друга.

– Что дальше, – повторил Феликс.

– А почему ты спрашиваешь меня об этом? Разве я оракул? Или знаю больше, чем знаешь ты?

– Не, ну то, что ничего не знаем мы оба, это понятно, – Феликс насмешливо улыбнулся. – Ещё бы, отправляться в большое плаванье в самый шторм. Не исключено, что завтра нас расстреляют, и все вопросы исчезнут сами собой.

– Это было бы слишком просто, – остановив взгляд ниже по стене, проговорила Китти. – Думаешь, что мы уже на краю? Нет, мы только будем идти туда, шаг за шагом. И не выдумывай, – она вновь подняла глаза на отражение Феликса. – Не выдумывай, что это так легко. Дальше всё будет хуже и хуже.

– Я не стану с тобой спорить, хранитель теней, – Феликс развернулся и нарочито небрежно прислонился к стене. – Но что насчёт нас?

– Насчёт чего именно? – она продолжала невозмутимо смотреть в зеркало.

– А так непонятно?

Он процедил это почти злобно. Китти повернулась и на секунду поймала его взгляд, тут же вновь спрятала глаза.

– Я не знаю, Феликс. Я путаюсь во всех этих словах и не очень понимаю, что они означают. Но, – она посмотрела на него, – когда ты будешь умирать, я буду рядом. Это обещаю.

Феликс фыркнул:

– Это лучшее обещание из всех, что я слышал.

На улице раздался негромкий шум мотора. Китти быстро скользнула к окну, выглянула наружу.

– Так, это, похоже, за мной.

Феликс попытался было уловить её за руку, но непостижимым образом они разминулись в узком коридоре.

– Да, – Китти обернулась в дверях. – Если что, на выпускном мы не разговаривали.

– В смысле – «не разговаривали»?

– Мы не пересекались и ни о чём не говорили, – спокойно и твёрдо повторила Китти и вмиг исчезла. По лестнице быстро простучали её каблуки.

– Ну отлично, да, – раздражённо бросил Феликс, хотя его уже никто не слышал. Нервно пошарив в карманах, всё же вытащил сигареты и зажигалку.

29.

– Ну так что про Феликса?

Здесь из часов иногда выпрыгивала кукушка и за темнотой шумела близкая река.

– Что про Феликса, – передразнил Вайзонов, неодобрительно глядя, как он спеша стягивает плащ и вешает на крючок. – Копии и впрямь нашли, официально не нашли ничего. Откровенно, – он сильно понизил голос, – мне кажется, с углём – это она лажанулась. Башева, возможно, что-то и знает, но угля не было ни у неё, ни у Феликса и в помине…

– Тсс, – он настороженно приложил палец к губам.

– Прослушки нет, – Вайзонов слегка снисходительно улыбнулся.

– Нет, конечно… но я всё ж таки как доверенный человек. Могу, в принципе… Ну ладно, не будем об грустном. Давай о весёлом! Угадай, почему нам не надо будет искать людей, чтоб по-тихому прочёсывать все дороги от Загорья до Крайнего востока? – он поглядел довольно, готовый удовлетворить чужое любопытство, но Вайзонов лишь спокойно смотрел на него. – Потому что! Шелетов за раз выяснил, где обреталась Китти до самого их побега.

– Так, и? – уже с более выраженным интересом протянул Вайзонов.

– Есть за городом один старый дом, и живут в нём – правильно, не кто иные, как родственники Китти по отцу. Среди них же – один молодой человек, сознательнейший гражданин, который и заложил в итоге свою двоюродную сестру.