Записи Эндрю

В общем, база немаленькая и достаточно подробная. Единственной задачей было свести данные в одну таблицу и продумать потенциальных специалистов, которым можно передать пациентов. Как бы мне не хотелось, но практику придется приостановить. Дело Сюзанны Картленд уже сейчас отнимало слишком много времени. Единственный пациент, которого я решил наблюдать при любых обстоятельствах – это маленький Джимми. Можно будет проводить одну встречу в выходной день, думаю, что тетя мальчика должна согласиться. С остальными пациентами мне также не хотелось расставаться, так как я привык доводить дела до конца. Да и им самим будет не так приятно и, возможно, не просто продолжать наблюдение у других специалистов. Но в жизни ко всему нужно быть готовым, не все складывается так, как нам хочется. Кто бы мог подумать еще пару недель назад, что произойдет нечто такое, что заставит меня приостановить практику.

В самом начале своей карьеры я работал в клинике для душевнобольных, конечно, не такой, как «Мизери Эсайлам», но довольно-таки крупной и известной. Каких только пациентов я не лечил, ни от одного больного не отказался и никогда не жаловался. Тогда было важно набраться знаний, опыта. Хорошо помню свою первую пациентку: это была молодая женщина тридцати лет – параноид внешней обстановки. Девушка летела к своей матери в Лондон, откуда – точно не припомню, знаю, что с одной пересадкой. Долгое время пациентка проживала за пределами Англии, воспитывалась бабушкой. За несколько лет до случившегося бабушка пациентки умерла. Мать попросила свою дочь переехать в Лондон. Пациентка до того случая никогда не летала на самолете. В ночь перед вылетом почти не спала, так как сильно переживала. Первый перелет перенесла вполне нормально. Но в зале ожидания перед следующим рейсом начала проявлять нервозность. Со слов одного из пассажиров того рейса, девушка ходила взад-вперед, что-то бурчала себе под нос, неоднократно открывала ручную кладь, что-то искала. На борту самолета несколько раз спрашивала бортпроводников: куда летит самолет. Через тридцать минут после взлета вызвала бортпроводника и стала жаловаться на соседа, рассказывала, что тот постоянно смотрит на ее сумку и хочет ее ограбить. Через час после взлета пациентка начала беспокоить других пассажиров, жалуясь на соседа и бортпроводников, говорила, что они состоят в сговоре и других пассажиров намереваются обворовать. Все попытки успокоить пассажирку претерпели неудачу, еще более ее возбудив. Пациентка требовала, чтобы ее немедленно выпустили из самолета, пыталась пройти к выходу в хвосте. Когда самолет приземлился, в аэропорту уже ждала машина медицинской помощи. Да, как сейчас помню ее лицо, когда она к нам поступила, эти глаза, переполненные ужасом.

Упавший на скамейку мяч отвлек меня от воспоминания. Я кинул его ребятишкам и вернулся к своей таблице. Потребовалось не менее трех часов, чтобы свести все данные. После чего я написал письма четырем своим коллегам с просьбой рассмотреть возможность принять нескольких моих пациентов, с кратким описанием недугов, не раскрывая персональных данных. Ответы я планировал получить к утру понедельника. Закончив эту работу, я проверил рабочий календарь на следующую неделю. В течение трех дней запланировал принять всех своих пациентов, объяснить ситуацию и порекомендовать им специалистов. Да, неделя обещала быть тяжелой. Но поступить по-другому было бы нечестным, неправильным.

После окончания работы я съел пару припасенных сэндвичей и решил сделать еще один прогулочный круг по парку. Удивило меня это воспоминание о первой пациентке, всплывшее в памяти. В моей практике было немало людей, страдающих неврозами, психозами, параноидальными состояниями, шизофренией и другими расстройствами личности. Организовав свое дело, я все реже наблюдал тяжелых больных. Только сейчас вспомнив прошлое, я действительно осознал, с чем мне вновь предстоит столкнуться. Конечно, при условии, что Генри Стоун согласится взять меня на службу.

Понедельник.

Как я и думал, первая же пациентка с возмущением восприняла известие о необходимости обращения к новому специалисту. С трудом смог призвать ее к здравому смыслу. После длительной беседы мы подвели итоги и поставили цели, обозначили проблемы, над которыми еще предстояло поработать. Я отправил на электронную почту пациентки рекомендации на двух специалистов, которые могли бы вести ее дальше. Решение ждал к вечеру.

Еще труднее дело обстояло с опекунами тех пациентов, которые были признаны недееспособными. Казалось бы, здравомыслящие люди… Реагировали остро. Но их можно было понять. Проблемы такого рода не выставляют напоказ, о них не распространяются. Лечащий врач – один из немногих посвященных, смена специалиста – это стресс.

Тем не менее со всеми взрослыми пациентами мы расстались мирно, я обещал курировать их первое время. Да и вообще никогда не отказывал в помощи, если это было в моих силах.

Оставалось принять детей. Последний «детский четверг». Для своих маленьких пациентов я приготовил угощение и небольшие подарки. Не было никаких тестов, практик и разговоров. Маленький детский праздник. Так приятно было видеть их радостные лица.

Детская психика довольно ранимая, но, с другой стороны, более гибкая. Больше года дети по обыкновению не наблюдались. И даже в текущей ситуации решить вопрос по ним оказалось куда проще, так как всех согласился взять на себя мой хороший друг, специализирующийся на детской психиатрии.

До визита Джимми оставался час. За это время я еще раз просмотрел все свои записи и результаты тестирований. Мальчик был абсолютно здоров. Такую утрату сложно пережить взрослому человеку, не говоря о ребенке. Джимми держался молодцом. Но ему необходимо было начать рассказывать о том, что думает, о чем переживает, чего боится. Возможно, он недостаточно доверяет тете либо винит себя в смерти отца. Но как узнать наверняка? Как бы аккуратно подтолкнуть его, не усугубив проблемы.

Появление в двери молодой женщины и мальчика отвлекло меня от размышлений.

– Вы так тихо зашли, – сказал я, растерянно улыбнувшись.

– Простите, доктор, я постучала, но ответа не услышала, и решила заглянуть.

– Это вы меня простите и, пожалуйста, проходите.

Тетя мальчика вопросительно посмотрела на меня, обычно она только заводила ребенка. Других пациентов я уведомлял заранее, но в данном случае в этом не было необходимости, так как намерения расставаться не было.

– Не удивляйтесь, – продолжил я. – Сегодня мне нужно обсудить с вами один важный вопрос.

Сказав это, я внимательно посмотрел на Джимми. Мальчик серьезно смотрел на меня, давая понять, что слушает и готов к беседе.

– Джимми, тебе нравится приходить ко мне? Ты бы хотел продолжить наши встречи? – спросил я и выжидающе посмотрел на мальчика. Казалось, что в этот момент мы остались вдвоем. Эдакий безмолвный разговор.

Джимми кивнул. Это было важно, означало, что мальчик сам хочет контактировать. Я перевел взгляд на его тетю и продолжил:

– По определенным обстоятельствам мне придется работать в клинике. В связи с этим я закрываю практику на неопределенный срок с завтрашнего дня. Хочу предложить вам продолжать посещать меня раз в неделю. День я буду сообщать заранее исходя из рабочего графика, о времени также будем договариваться. Я уверен, что в ближайшее время мы вместе справимся с проблемой. Конечно, если вы не возражаете?

– Если дело только в этом, то, конечно, я не возражаю. Наоборот, мне бы хотелось, чтобы Джимми наблюдали именно вы. Спасибо, что не бросаете нас.

Это слово: «бросаете», высказанное так искренне, отражало именно то, что испытывали и остальные пациенты: их бросили. Вспомнив недобрым словом Томаса, я в очередной раз усомнился в верности решения. Но пути назад не было.

– Вот и хорошо. Тогда мы с Джимми приступим к нашему занятию, не будем терять время.

Женщина легко кивнула мне, поднялась, пригладила Джимми волосы и вышла из кабинета.

– Джимми, мне бы о многом хотелось тебя расспросить, но ты не хочешь отвечать.

Я замолчал, а мальчик продолжал на меня смотреть.

– Ты любишь свою тетю?

Малыш кивнул.

– Твоя тетя замечательная женщина. Она любит тебя и очень беспокоится о тебе. Я бы хотел узнать больше о твоей сестренке Софии. Какого цвета у нее глаза и волосы? В какие игры она играет? Как зовут ее любимую куклу?

Задав эти вопросы, я замолчал, дав мальчику возможность ответить. Но ответа не последовало.

– Ну, хорошо, тогда, может, ты ее нарисуешь?

Мальчик кивнул.

Рисование не должно было отнять много времени. Мне было важно посмотреть, как Джимми воспринимает свою тетю и двоюродную сестру, важно убедиться, что он чувствует себя комфортно.

Чтобы не отвлекать ребенка, я вернулся за рабочий стол и начал готовить игровое задание. Передо мной была азбука букв, я достал только заглавные и разложил в две стопки. В первой стопке было всего шесть букв для составления простейших слов из трех-четырех букв, а во второй стопе букв было тринадцать, что позволило бы складывать сложные слова.

Я посмотрел на Джимми, когда прошла половина занятия, но он и не думал заканчивать свою работу. Мальчик был сосредоточен, рисовал штрихами, надавливая на карандаш. Понаблюдав за ним, я понял, что рисует он вовсе не женщину или девочку, а что-то другое. Решил не прерывать его работу, было еще немного времени, а составление слов из букв можно отложить до следующего занятия.

До прихода тети мальчика оставалось минут пять, нужно было его отвлечь:

– Джимми, заканчивай рисунок, я приготовил угощение. Тебя ждут кексы и сок.

Но он как будто меня не слышал, так же сосредоточенно нанося штрихи на бумагу, беря то серый, то черный, то коричневый карандаши.

Я встал и подошел к Джимми со спины, взглянув на рисунок, оторопел. На рисунке была изображена часть фасада серого здания с узкими окнами. Сомнений не было, это было здание психлечебницы «Мизери Эсайлам».

Пока я всматривался в картину, Джимми закончил рисование и положил карандаш. В следующее мгновение он повернулся, пристально посмотрел на меня и сказал:

– Не ходи.

– Джимми, повтори, пожалуйста, что ты сказал?

Но мальчик не отвечал.

Я повернул его к себе лицом и сел на корточки.

– Куда мне не следует ходить, Джимми?

Я всматривался в лицо мальчика, он был сосредоточен и серьезен, продолжал молчать.

В следующий момент в дверях появилась тетя мальчика. Она слегка замешкалась, видя меня, сидящего на корточках напротив подопечного.

– У вас все в порядке?

– Да, у нас все хорошо. Джимми только закончил рисунок. Я предложил ему угоститься кексами и соком.