Они никогда не спят

– Папа! – я кинулся к нему. Он подхватил на руки Алинку, а я обеими руками вцепился в него.

– Папа! – повторял я, уткнувшись лицом в его рубашку.

–Я вас везде искал. Как вы умудрились забраться сюда? – с невозмутимой легкостью и, свойственной ему простотой, спросил отец.

Я был так напуган и одновременно счастлив, что просто молчал. Алинка тоже плакала.

–Пойдемте, я выведу вас отсюда, – сказал он.

Мы молча шли по ночному лесу. Алинка все никак не могла успокоиться, видимо, слишком испугалась, а я просто наслаждался тем, что вскоре смогу забыть все это как страшный сон.

–Как ты нашел нас? – спросил я, когда перевел дыхание.

–Мы с мамой весь дом облазили. Она очень напугалась, когда не увидела вас дома. Ну и достанется же вам от нее, когда вернемся, – папа, как всегда веселый и улыбчивый, всегда знал, как разрядить обстановку. Мне не нужно было слушать, что он говорил, лишь бы говорил в принципе. Он был такой прохладный. Видимо, от страха у меня поднялась температура, а он был как холодный компресс.

–Алинка все никак успокоиться не может, – сказал я.

–Дома успокоится, – спокойно сказал он.

Лес становился реже, и я не сразу понял, что мы идем по той самой тропинке, от которой я ушел. Впереди маячил слабый свет, как от ночника или маленького фонарика.

–Пап, ты уверен, что мы правильно идем? – спросил я.

–Конечно, – ответил он спокойно. Алинка буквально надрывалась.

Легкий холодок пробежался по моей спине.

–Пап, вы видели странное существо? Похожее на ящерицу?

–Видели. Я прогнал ее. Не бойся – сказал он с невозмутимым спокойствием. Слишком невозмутимым и чересчур спокойно…

Я боялся услышать это. Прогнал. Прогнал существо, которое вы, взрослые, видеть не можете! Я повернул негнущуюся, оцепеневшую от страха шею и посмотрел ему в лицо. Падавший свет слишком четко обрисовывал контуры. Боюсь, эта картина навсегда запечатлелась в моем мозгу. Огромные, по-человечески посаженные, рыбьи глаза смотрели четко вперед, а рот расползался в жуткой улыбке от уха до уха…

–Алинка!!! – заорал я, кинувшись к ней, пытаясь забрать мою сестру, но страшный псевдо – отец оттолкнул меня так легко, как будто я ничего не весил. Она все это время пыталась предупредить меня, как умела, как могла. Ее рыдания стали истеричными, а голос начал хрипнуть. Я снова кинулся к ним, но существо сделало странный жест рукой в воздухе, и меня оторвало от земли. Я завис в воздухе, в полуметре от земли, беспомощно болтая ногами и руками.

–Отпусти! – рычал я.

Существо, не обращая на меня никакого внимания, взяло Алинку обеими руками. Я видел, как его руки превращались в отвратительные лапы, с короткими, кривыми пальцами.

–Алинка, не слушай его! Смотри на меня. Слышишь? Смотри на меня, Алина!!!

Ребенок рыдал. Ей было безумно страшно, а я ничем не мог ей помочь. Я ненавидел себя за свою глупость.

–Алинка, милая (откуда взялось это взрослое слово в моем словаре?), посмотри на меня… пожа…

–Слушай внимательно, человек, – застрекотало существо. Оно говорило на нашем языке, но как-то странно в эту речь вплеталось неприятное стрекотание и, похожее на голубиное, клокотание. Оно держало ее прямо перед собой и обращалось к ней. Улыбка не сходила с его лица, а голос стал монотонным, как будто оно говорит хорошо поставленную и давно заученную речь. – Сейчас ты примешь решение, и обретешь своего хозяина, в лице бесчисленной армии, которой отдашь свою душу целиком и полностью. Далее ни одно твое решение не будет принято тобой без нашего участия. Ты станешь воином великой армии или останешься здесь навеки.

Алинка замолчала и слушала его, как завороженная.

–Алина, не верь. Не слуш… – надрывался я, но, не обращая на мои крики никакого внимания, существо продолжало.

–Твоим согласием будет название того существа, что породило тебя на свет. Говори.

Задумчивое молчание моей сестры, как оплеуха, заставило меня действовать.

Наверное, в самые ответственные моменты, когда мы отчаянно нуждаемся в чуде, потому как больше ничего спасти нас не сможет, мы творим его сами. И пусть психологи пытаются давать научно обоснованные понятия и присваивать термины тем или иным человеческим поступкам, но разве это имеет большее значение, чем сам факт самоотверженного поступка. Разве нужно искать название той силе, что подтолкнула человека закрыть спиной своего товарища на войне? Разве нужно подбирать подходящее слово для человека, который бросился защищать чужого ребенка от стаи взбесившихся разъяренных дворовых собак? Разве требуется четкая формулировка, чтобы измерить всю силу характера той женщины, что не побоялась идти по жизни вместе со своим ребенком, пусть даже неизлечимо и тяжело больным, понимая, что отныне никогда больше ее жизнь не будет прежней. Я не думал, что буду делать, когда останусь здесь один на один с этим ящером, в теле моего отца, я просто схватил прозрачный «хохотунчик» и, что есть силы, кинул его.

Прозрачная горошина попала точно в цель, блеснув перламутром, перед тем, как разбилось на тысячи мелких осколков о плечо моей сестры. Первый раз я наблюдал, как это происходит со стороны. Оболочка «хохотунчика» разбилась на миллионы крошечных кристалликов, которые с невероятной скоростью начали кружиться вокруг Алинки, разгоняясь все быстрее и быстрее. Они кружились все быстрее, образовывая вокруг сестры плотный прозрачный кокон. Существо больше не держало ее, она висела в невесомости, удерживаемая прозрачной плотной сферой. Алинка повернула ко мне свое личико, собираясь заплакать. Но я успел улыбнуться ей, перед тем, как прозрачный кокон из материи и времени с легким хлопком исчез, возвращая сестру в реальный мир.

***

–Аркадий Андреевич, может смена обстановки как-то повлияет на его состояние? Мы отвезем его домой, может там ему станет легче?

–Это ничего вам не даст. Даже если вы отвезете его на северный полюс, он вряд ли отреагирует, простите за столь бестактное изречение, – худощавый, невысокого роста седой мужчина, снял очки и протер их краем белоснежного халата. – Мы и так делаем все, что в наших силах. Препараты очень сильные. Дома вы не сможете оказать ему правильный уход, и можете лишь усугубить ситуацию. Позвольте нам делать свою работу. Просто молитесь, и надейтесь на лучшее.

Женщина, не сдержавшись, всхлипнула. Мужчина молча смотрел в пол, сдвинув брови и закусив губу. И только маленькая шестилетняя девочка, держа маму за руку, молча смотрела на своего брата.

Почти пять лет назад в эту больницу привезли восьмилетнего мальчика. Молодая пара была в панике. Аркадий Андреевич Броневой, заведующий психоневрологическим отделением главной городской больницы, лично взялся работать с пациентом.

Со слов родителей мальчика, они оставили детей на пару часов дома одних. Они и раньше это делали. Старший сын был мальчиком очень собранным и самостоятельным, и уже не в первый раз благополучно присматривал за младшей сестрой, поэтому они смело оставили их одних. Тревогу забила соседка из дома напротив, которую они попросили присматривать за ребятишками. Когда дети не подошли к телефону, она решила сходить к ним, проверить все ли в порядке. Она позвонила родителям без пяти десять вечера, и рыдала в трубку. Прилетевшие домой муж и жена долго не могли прийти в себя от увиденного. У женщины случилась истерика, пришлось вызывать скорую, которая, кстати, и привезла мальчишку в эту больницу.

Зайдя в дом, родители увидели, что младшая дочка одиннадцати месяцев отроду лежала на ковре в гостиной, заливаясь истеричным плачем. Видимо, уже давно, потому как голос ребенка охрип, но самым жутким было другое. Их восьмилетний сын сидел в углу прихожей. Облокотившись спиной о стенку, мальчик смотрел перед собой и не реагировал ни на какие раздражители. Не откликался по имени, не реагировал на пощечины, тряску, крик. Просто сидел огромной тряпичной куклой. Что случилось с мальчиком, толком не мог объяснить никто. Лечащий врач, Аркадий Андреевич, говорит о том, что случай не уникальный, но очень редкий. Такие пациенты встречаются, но по всему миру их не более двух десятков, и пока медицина ничем не может им помочь.

Среди различных версий выдвигалась и та, что детей что-то сильнейшим образом напугало. Мысль была небезосновательна, потому как девочка лет до пяти с половиной не произносила ни слова, и врачи справедливо могли полагать, что это – последствия сильнейшего шока, да только соседка утверждала, что не слышала криков. Что или кто мог так напугать детей никто предполагать не брался, но как версия, это было самым правдоподобным.

Уже почти пять лет мальчишка лежит в больнице. Родители приезжают каждые выходные, а иногда и два раза в неделю. Врачи разводят руками, и просят верить в лучшее, но не дают никаких радужных прогнозов. Как и сегодня.

–Алина, пойдем, – сказала мама, разворачиваясь и направляясь к выходу. Отец о чем – то говорил с врачом, мама шла следом за ними. Но девочка оставалась стоять рядом с инвалидным креслом, в котором сидел ее брат.

–Алина, – повторила женщина – идем. Нам пора ехать, – но девочка неподвижно стояла рядом с мальчиком, упорно не желая сдвигаться с места. Словно ждала, когда родители выйдут из палаты, чтобы сказать что-то тайное.

–Алина, ты что, не слышишь…

–Брось, – сказал мужчина – пусть немного побудет с ним, – и, взяв жену под руку, повел ее к выходу. – Алина, мы будем в коридоре. Подходи к нам, как побудешь с Даней, мы будем ждать тебя там, – девочка повернулась к отцу и кивнула. Взрослые вышли из палаты.

Среди стен, цвета слоновой кости, больничной кровати, тумбочки и приборов, информирующих о состоянии больного, они остались одни. Кресло мальчика было повернуто лицом к большому окну. Маленькая шестилетняя девочка, в красивом розовом сарафане сидела на корточках напротив своего старшего брата. Глаза безжизненно смотрели в одну точку, мимо нее, куда-то далеко. Она взяла своего брата за руку и повернула ее ладонью кверху. Из маленького детского кулачка в руку мальчишки упало что-то прозрачное, круглое величиной с крупную горошину. Оно безумно красиво переливалось перламутровым блеском на утреннем солнце. Девочка нежно сжала кулак брата.

–Возвращайся, пожалуйста, – как можно тише прошептала девочка и, немного помедлив, вышла из палаты.

***

Я бежал. Трава острыми, как бритва, краями резала кожу на ногах, но останавливаться было нельзя. Деревья этого леса вечной ночи, где никто никогда не спит, не укроют тебя надолго. Ящеры уже бегут по следу, ведь они тоже слышали звон. Его не перепутаешь ни с одним звуком во всем мире. Звон хрустального колокольчика. Среди деревьев, в траве я заметил знакомый блеск. Как же давно я не видел его. Целую вечность, одну бесконечную ночь, которой нет ни конца, ни края. Но я не дам им опередить меня, потому что там, в траве, лежит то, ради чего я буду бороться до последнего вздоха, потому как в этом лесу обитают лишь те, кому терять уже нечего…