Темная материя

– Действительно, – удивлялся и Михаил. – Учится ребенок отлично, причем сама. Конечно, ей интересно и весело, в детстве всем интересно и весело!

Ирина пожимала плечом, трудно было объяснить, что ее смущало в сестренке. Нескладная Юлька стояла рядом на длинных, подгибающихся ножках, до смешного серьезно сводила красивые стрельчатые брови, собирала гузкой яркие губы, потом улыбалась и комната словно озарялась солнышком. Обаяние Малышки с каждым днем только усиливалось и противостоять гипнотической силе прямого, ясного взгляда ее чистых серых глаз было невозможно. Такие женщины рождаются для любви.

– Подростки – трудное племя! – говорил Михаил. – Перерастет еще сто раз. Иди к себе, дорогая! – отпускал он Малышку.

– Как она хороша! – восклицала Ирина вслед сестре.

– Да, и все ее любят. Видела, какие толпы к ней приходят? В рот так и заглядывают.

– Да. И она ими вертит как хочет, – усмехалась Ира.

– Ну, лидер по натуре, тут ничего не поделаешь, – Михаил оставался неизменным ревнителем своей маленькой воспитанницы, хотя она и переросла его на полголовы.

– У меня никогда не было духа состязательности, который сидит в ней. Я делала что-либо только из интереса, а Малышка все делает не потому, что ей это нравится, а чтобы обойти других, победить. Ей нужен только выигрыш.

– Разве это плохо?

– Не знаю. Может, это характер бойца и мне не понять, кому и что она доказывает? Никто ведь ей вызова не бросает, а она в вечном поединке со всеми. Как задиристый петух. Сама себе придумает, что должна всех победить, и злится, если кто-то лучше нее. Вот думаю, музыкалку и гимнастику она бросила не потому ли, что кто-то там лучше нее? И посмотри на ее подруг! Даже для общения выбирает тех, кто подыгрывает ей. Что в этом хорошего?

– Так, дорогая, что-то ты огород нагородила! Все в кучу собрала! Хочет быть лучшей, пусть будет, что в этом плохого?

Ирина пожимала плечами, ее беспокойство было интуитивным. Она заметила, что Малышка, хотя и находится всегда в окружении ровесников, не умеет дружить. Ей мешает чувство превосходства. Она явно считает ниже своего достоинства быть на равных с другими детьми и просто ждет, чтобы они ей уступили главенство по доброй воле. Если такого не происходит, перестает общаться. Хотя дети буквально липли к Малышке, и все могло быть возрастной нормой и не стоит раньше времени наводить тень на плетень.

– Ты же знаешь, сколько в ней любви, какая потребность любви! – Михаил кивнул на стену возле телевизора. Уже много лет эта стена была завешана рисунками и сердечками, исполненными нетвердой рукой жаждущей любви девочки. Все они были о связи между ними троими. Он не мог не улыбнуться, говоря это. С улыбкой сдалась и Ирина. Эти неуклюжие свидетельства искренней и трогательной поры их воспитанницы вызывали в них трепет.

– Перерастет еще сто раз. Хорошая, добрая девочка.

– Скорее бы прошел этот переходный возраст! – согласилась Ирина.

К выпускным классам Малышка превратилась в ослепительно яркую барышню, обаятельную, улыбчивую, легкую, юморную. Она стала остра на язычок и приносила с собой атмосферу веселья, ее обожали все поголовно, за ней ходили, на нее равнялись, и она с открытым удовольствием купалась во всеобщем внимании. Ира с Мишей не могли на нее надышаться и стали чуть грустить, что скоро она съедет от них.

– Осиротишь нас!

– Вам от меня никуда не деться! – грозила им пальцем прекрасная наяда.

***

По окончании школы Малышка поступила на «семейный» химико-биологический факультет и осталась жить в родительской квартире. Антиповы купили себе собственное шестикомнатное жилье в аккурат к рождению дочек и перебрались туда еще до выпускного.

Скоро Ирина света белого невзвидела в заботах о подрастающих близняшках, и детство Юлечки стало казаться ей легким сном в летний полдень. Она очень скучала по своей старшей девочке, Малышка оставалась для нее глотком свежего воздуха, лучиком света в ее горшечно-подгузничном царстве и радовала посещениями.

Когда Юлечка приходила, открывая ей дверь, Антиповым невольно хотелось убедиться, не порушен ли за ней лестничный марш – столько силы скрывалось в развороте ее плеч и в движениях. Даже сидя в гостиной на диване за чашкой чая она вносила в их квартиру забытый кавардак. Оживлялись все: близняшки дурачились, Михаил говорил громче и больше обычного, Ирина управлялась суетливее, словно боялась, что помедлив, допустит какую-то катастрофу. По уходу Юлечки все члены семьи валились с ног от усталости, смеялись, вспоминая прошлое, удивлялись, что, став взрослой, Малышка не изменилась и источала столько же обаятельной, манкой энергии, как и раньше. От нее буквально пыхало жаром и становилось мало места. Каждый рядом с ней невольно заряжался, молодел, бодрел и вспоминал о сладости жизни. Как такое солнышко не любить? Они ее очень любили.

Студентка училась легко, не особо утомляя себя науками, которые все более находила докучными. К удивлению сокурсников и преподавателей она умудрялась сдавать великолепные работы, получать автоматы, а на экзаменах выползала на обаянии и отличной памяти. Были у некоторых завистников подозрения, что работы за Юлечку пишут влюбленные парни, но никто на эти наветы не обращал внимания. Говорили, ее улыбка стоила любых жертв. Почти как и в детстве кокетливая, она с расцветшей силой чаровала всех жизнелюбием и необычной угловатой женственностью. С ума сводящей парней особенностью была ее манера не отводить взгляд, словно от внутренней чистоты ей неведомо было смущение, и вкупе с хрупкостью и изяществом это возвышало ее над остальными девушками, делало нетипичной, особенной, убийственно притягательной.

Заглядывая в гости к сестре Малышка взахлеб рассказывала о кавалерах, некоторых приводила представлять в качестве серьезных вариантов. Каждый из юношей смотрел на нее телячьими глазами и не было сомнений, что их душа отдана Юлечке без остатка. Но встречалась она с ними всегда недолго, самое большое до полугода.

– Ветреница! – не без одобрения журил Михаил. Сам верный муж, раз и навсегда отдавший сердце, интересы и жизнь первой и последней любви, он гордился популярностью племянницы и ее победоносным шествием по сердцам парней. Но по-отцовски назидал: – Год-другой и останавливайся на ком-нибудь!

– Не останавливается мне! – смеялась Юлечка, встряхивая короткими волосами. – Хочу влюбиться по-настоящему в настоящего!

– А эти не настоящие? – Михаил растопыривал и многозначительно шевелил пальцами обеих рук, изображая количество бывших ухажеров, которых им представляли с восторженным придыханием.

– Думала, что настоящие, но всякий раз оказывалось, что это не то!

– А кто тогда то?

– То – это такой мужчина, который как джек-пот! Чтобы все в нем было! Чтобы я была от него – она воровато оглянулась и понизила голос – в неизменном а…уе!

Михаил испуганно и смешливо прикрыл рот рукой от крепкого словца Малышки, но оба тут же прыснули и молчаливо согласились, что именно такое определение как нельзя лучше передает чаяния современной принцессы.

Почти каждый из отставников тайком от Юлечки приходил к Ирине, плакался, просил заступничества, содействия. С ними только она и узнала, как выглядят люди с разбитыми сердцами: опустошенные, потерянные, с непониманием, в чем их вина.

– Господи, жалко их как! Так страдают, сил нет! Когда только так насмерть влюбиться успевают? – вздыхала Ирина перед мужем. – А как им поможешь?

– Да, красота – страшная сила! Но ничего, еще сто раз влюбятся! Дело молодое.

– После таких трагедий никакой любви больше не захочешь, смотреть на них прямо не по себе! Как будто душу из них вынули.

– Юлька наша как благодатный дождь, проливается на человека и он счастлив, а перестает – все, пустота да одиночество. Ее вины в этом нет, это природный дар, таких людей мало.

– Может, и к лучшему, что мало? Я прямо какой-то мистический ужас испытываю, когда вижу глаза этих ребят, они же все как один в состоянии какой-то черной немочи, раньше мне таких трагедий видеть не приходилось. И почему-то все себя считают смертельно виноватыми.

***

По окончании университета Юлечка устроилась в учреждение под бочок сестры. Сначала она не подавала никаких надежд на научную карьеру, но к концу года неожиданно для всех вдруг сделала неплохой доклад. Коллеги диву давались, Ирина тоже, Юлечка пожимала плечами: «А что такого-то? Подумаешь!» Всерьез стали прочить ей серьезное развитие, хотя не понимали, откуда что взялось. Еще через пару месяцев она снова всех удивила, приехав на работу на красной Тойоте. По институту пополз слух, что Юлечка консультирует серьезных людей. Сама виновница внимания ничего не поясняла, лишь отшучивалась. Контрольным выстрелом для всех явилось ее неожиданное замужество за самого завидного жениха НИИ, молодого ученого с большими перспективами.

Ирина с Михаилом дар речи потеряли, когда молодожены заявились к ним из ЗАГСа с цветами и шампанским.

– Взбрыкнула так взбрыкнула! – сказал первым пришедший в себя Михаил. – Значит, он – тот самый?

– Еще какой! Все девчонки нашего НИИ на него облизываются! – восторженно отрекомендовала супруга Малышка и прижалась к его груди спиной, а обе его руки сцепила на себе. Саша смущенно розовел и поглядывал на новоиспеченную жену с обожанием. – А он выбрал меня! То-то все приуныли! Нос всем утерла!

– А торжество? – растерянно развела руками Ирина.

– Не хотим!

– Хоть сами давайте!

Вчетвером отправились отмечать в ресторан, и Антиповым было неловко от непрекращающихся бесстыдных поцелуев и объятий Малышки, коими она наслаждалась своим положением с довольством победителя.

Ирина утешилась тем, что знала Сашу как положительного, серьезного и целеустремленного человека.

– Им интересуется Массачусетский институт, – сказала она мужу. – Возможно, Саша примет их предложение.

– Прекрасные перспективы!

– Нет, ну торпеда, а не Юлька! – все же всплеснула руками Ира. – Я за ней не успеваю. Откуда что берется в ее жизни? Ну никакой логики!