Литературная классика в соблазне экранизаций. Столетие перевоплощений

Но есть и множество настоящих продолжений – и в стихах, и в прозе, отвечающих на вопрос, что случилось с героями после финальной сцены. Это одновременно и сиквелы, и фанфики, продолжения сюжета, написанные юными любителями.

В одном из продолжений романа «Евгений Онегин» разрабатывается сюжет о том, как порознь, но одинаково страдают разлученные решением Татьяны герой и героиня. Оба мучаются, скрывая свои чувства под маской равнодушия, оба тяготятся жизнью, оба терзаются бессмысленностью существования без любви. Наконец Татьяна просит у мужа разрешения навестить родную деревню. Они едут вместе в опустелый дом. Однажды Татьяна долго не возвращалась из сада, муж пошел на поиски и увидел страшную картину: его жена лежала в мокрой траве, бездыханная, умиротворенная. Не в силах пережить смерть жены, генерал застрелился. Онегина тоже влечет в тот сад, где «счастье было так близко», и там Ольга Ларина рассказывает ему о трагической судьбе сестры. «От таких известий сердце Евгения разбилось, и он покончил с собой»[72 - Колпак Е. Продолжение романа «Евгений Онегин» // [Электронный ресурс]. URL: http://liter.assistancerussia.org/liter.php?proizvid=12432 (дата обращения 13.05.2015).]. Трагический финал: три смерти в сиквеле современных сочинителей.

Но все же большинство сиквелов не столь кровожадны. Авторы, подражая «онегинской строфе», дают прожить обоим героям долгую жизнь, до старости.

Те времена, когда Евгений,
(Онегин – тот, кто вам знаком)
Жизнь доживал без откровений
Седым капризным стариком.
В те времена в годах преклонных
Страдала от ночей бессонных,
Без повода частенько плача,
Косы остатки в чепчик пряча,
В шаль зябко кутаясь зимой,
Уже лет десять, как без князя,
В последней долгой жизни фазе,
Татьяна Ларина, друг мой.
В те времена, в январский вечер,
Героев состоялась встреча[73 - Лурье Л. Продолжение романа «Евгений Онегин» // [Электронный ресурс]. URL: http://www.stihi.ru/2009/01/28/4253 (дата обращения 13.05.2015).].

Герои встречаются на балу у старушки Ольги Лариной, уже прабабушки, и оба, в старческой дряхлости, засыпают в креслах и видят сны, будто они муж и жена…

Это, пожалуй, самое щадящее продолжение. Другие авторы не видят ни единого шанса на жизнь ни для Онегина, ни для Татьяны. Избавление только в смерти. Странно, что только в ней несчастный Евгений ищет спасение, и что у авторов продолжений этой романной истории даже и мысли не возникает о возможности новой любви у еще совсем молодого героя.

О, смерть, ты к нам так благосклонна
И преданна ты нам всегда,
И лучший друг, когда у склона
Нависнет новая беда.
В Евгении ты так красива,
В нем чувствуется твоя сила,
Твоя свобода, твоя вечность
И мертвой жизни бесконечность.
Онегин мертвый. Он свободен.
Но так же будет он любить,
Ибо любовь нельзя убить.
Для жизни мой герой не годен.
Конец. Спасибо вам, друзья.
Теперь прощаюсь с вами я[74 - Габитов Р. Попытка продолжения романа «Евгений Онегин» // [Электронный ресурс]. https://www.chitalnya.ru/work/141137/ (дата обращения 13.05.2015).].

По-видимому, сознание «продолжателей» романных историй не успокаивается: ведь роман как будто окончен, а герои живы и молоды; у них вроде бы вся жизнь впереди, но неужели они будут ее длить без любви?

IV

Книга украинского писателя, автора криминальных боевиков, Александра Золотько «Анна Каренина-2», изданная в 2013 году в «Алькор Паблишерс» (480 стр.), можно назвать и причудливым вариантом сиквела, и постмодернистским пастишем, и бриколажем. В любом случае, это имитация, нечто вторичное: дерзкая игра автора с историей и литературой.

Книга (краткое ее изложение, анонсированное в электронных библиотеках как киносценарий[75 - Золотько А. Анна Каренина-2 // [Электронный ресурс]. URL: http://www.rubiteka.ru/anna-karenina-2; http://ibigdan.livejournal.com/12370432.html (дата обращения 19.05.2015).]) построена на простом художественном приеме: рамки самого известного русского любовного романа XIX века раздвигаются, а по сути дела, взрываются; судьбы героев переплетаются с судьбами героев других романов, чьи рамки также взрываются: романные миры, существующие вообще-то изолированно, на самом деле открыты для любого вторжения – независимо от места и времени действия, независимо от адреса проживания героев. Всё взаимодействует со всем, герои романов с историческими лицами, все границы подвижны и проницаемы, поколенческие различия принципиально стерты.

Героиня «второй» «Анны Карениной» – дочь Анны Аркадьевны от Алексея Вронского, то есть Анна Алексеевна, но носящая фамилию не отца, а, по законам Российской империи, фамилию мужа своей покойной матери. Оставшись полусиротой, а фактически полной сиротой, ибо Вронский, уехавший после гибели возлюбленной на войну с турками, вернувшись, поселился в Симбирске, свел знакомство с персонажами полусвета и запил. Маленькая Анна воспитывается в доме Алексея Александровича Каренина вместе со своим единоутробным братом Сережей Карениным, который с ней нелюбезен и строг; по его мнению, именно она виновата в гибели матери. Он постоянно грозит ей, что отец его, Каренин, оставит ее без наследства и средств к существованию, что, как только она подрастет, окажется на улице.

В доме Карениных романа об Анне Аркадьевне нет, но ее дочь Анна все же смогла каким-то образом его прочитать. Узнав историю своей матери, она задумала отомстить отцу, Алексею Вронскому, одиноко и бедно живущему в Симбирске. Когда в 1887 году (здесь хронология подводит автора: Анне не более 10 лет) умирает Каренин и его сын таки выгоняет Анну из дому, она покупает билет на поезд и едет к отцу, прихватив выкраденный из дома Карениных револьвер.

К моменту приезда дочери Вронский успел познакомиться и вступить в тесное общение со странной парой бывших каторжан, недавно освобожденных по амнистии. Мужчину зовут Родион Раскольников, его молодую подругу – Катя Маслова, оба стали героями разных романов, что очень нравится Вронскому. Катя Маслова, бывшая проститутка, убившая своего любовника, завидует обоим – сожителю Раскольникову (ныне вдовцу, постаревшему и подурневшему) и новому знакомому; сама ведет дневник и отправляет листки дневника в Ясную Поляну. Вронский, сохранивший остатки столичного лоска, нравится ей куда больше, и она, не раздумывая, сближается с ним.

Теперь уже и Раскольников одержим жаждой мести счастливому сопернику – остается только найти исполнителя. Выбор падает на семнадцатилетнего гимназиста Володю Ульянова (здесь хронология безошибочна), брат которого казнен за покушение на царя. Гимназист, читавший роман о Раскольникове, сочувствует ему; выстрелив из рогатки свинцовым шариком в висок, убивает Вронского. Именно в этот момент на извозчике подъезжает Анна-младшая: месть ее опоздала. Из уважения к матери гимназиста, уже потерявшей одного сына, в свидетельство о смерти Вронского городские власти вписывают апоплексический удар.

Тем временем Анна знакомится в гостинице с неким купцом и уплывает с ним на пароходе, а беременная от Вронского Катя Маслова, оставшись одна, пребывает в отчаянии, но к Раскольникову возвращаться не хочет. Родив, подбрасывает новорожденную дочь в бедную еврейскую семью по фамилии Каплан, а сама кончает жизнь самоубийством. Еврейская семья приняла подкидыша; теперь это Фанни Каплан (по отцу графиня Вронская), которая со временем узнает, кто виноват в убийстве отца. Подрастая, она все больше мечтает о мести.

Анна-младшая проводит свою молодость в пьяных кутежах, меняя одного купца на другого, третьего, четвертого. Задумываясь порой о своей непутевой жизни, она приходит к выводу, что во всем виноват Лев Толстой – и в том, что погибла мать, и в том, что брат выгнал ее из дому. Несчастная женщина решает убить писателя и отправляется в Ясную Поляну, послав по дороге телеграмму с угрозой. Толстой понимает, что это не шутка, и спасается бегством, намереваясь затеряться и спрятаться, однако по дороге простужается и умирает.

Анна опять опоздала, ее снова преследуют привычная разгульная жизнь, вино и купцы.

Но вот наступил 1917 год, и Анна, очнувшись от пьяного загула, узнает, что во главе революции, которая произошла в Петербурге, стоит убийца Вронского, бывший гимназист из Симбирска. Значит, такую революцию нужно принять. Анна уходит из города, занятого белыми, и присоединяется к отряду красных, которым командует Василий Иванович Чапаев; она ухаживает за бойцами, стирает им, готовит еду, а когда нужно, ложится к пулемету. В отряде, выросшем в дивизию, ее называют Анна-пулеметчица. «Глядя на нее, комиссар отряда Фурманов говорит: “Напишу роман, обязательно о ней расскажу, только придется фамилию изменить, а то не поверят. И помоложе сделаю”»[76 - Там же.].

Тем временем Фанни Каплан выросла и, не отказавшись от своей мечты, в 1918 году настигла Ульянова-Ленина возле завода Михельсона. Со словами: «Помни о смерти моего отца», – девушка выстрелила в вождя из браунинга. Ее схватили, допросили, без суда приговорили к расстрелу и через несколько дней приговор привели в исполнение – по-видимому, хотели скрыть, что в юности вождь был убийцей, исполнителем заказа.

В ходе Гражданской войны погибает штаб Чапаева и он сам. Из его дивизии в живых остается только Анка-пулеметчица – ее опознал и пощадил командир белых – Сергей Каренин, ее брат.

Как только закончилась Гражданская война, Анна поселяется в Москве, мечтая почаще видеть Ленина, но когда в 1924 году вождь умирает, жизнь ее теряет смысл. В поисках пропитания она нанимается к состоятельным людям в домработницы. «Однажды, сходив в лавку за подсолнечным маслом, она идет домой и на трамвайных рельсах вдруг вспоминает о смерти своей матери. Приближающийся трамвай кажется ей тем самым поездом. В ужасе Анна бежит, выронив бидон с подсолнечным маслом на трамвайной линии возле Патриарших прудов…»[77 - Там же.]

Так дочь Анны и Вронского в становится той самой булгаковской Аннушкой, которая пролила масло…

В Эпилоге романа, который возвращает читателя к началу событий (то есть является прологом), эта связь нарочито продемонстрирована:

«Середина 19-го века. Москва. На вокзал прибывает поезд, которого на перроне дожидаются Стива Облонский и Вронский.

Вронский входит в вагон и сталкивается с Анной Карениной. Она как раз заканчивает разговор с попутчиком, и Вронского поражает ее внешность и манера разговаривать.

Попутчик Карениной, немного прихрамывая, выходит из вагона, опираясь на трость с серебряной рукоятью в виде головы пуделя.

Он долго стоит в тени вокзала и наблюдает, как Вронский смотрит вслед Анне Карениной и как Анна бросает на Вронского быстрые заинтересованные взгляды.

Попутчик чуть хмурит глаза, они у него разного цвета:

– Ну что ж, Михаил Александрович Берлиоз, время пошло?»[78 - Анна Каренина-2. Киносценарий // [Электронный ресурс]. URL: http://ibigdan.livejournal.com/12370432.html (дата обращения 03.04.2017).].

Авторская фантазия, сталкивающая исторические лица с литературными персонажами из разных русских романов, превращает пространство книги в перенасыщенный абсурдистский трэш с массой второстепенных персонажей, шпионских интриг, фантастических домыслов, причудливых сближений. Сюжет держится на одном стержне – имени «Анна»: она и дочь Карениной, она и Анка-путеметчица, она и домработница Аннушка из «Мастера и Маргариты».

Сетевые читатели резонно иронизируют: «Нужно проработать линию до наших дней. Во время Второй мировой войны она принимает фамилию Франк и пишет “Дневник Анны Франк”. Или вспоминает спасенного на фронте белогвардейца Гумилева и начинает писать стихи под псевдонимом Ахматова»[79 - Там же.].

«“Анну на шее” забыли! – укоряет автора другой читатель. – Через нее можно ввести в ваше повествование Чехова, от Чехова (через Ольгу Чехову) протягивается логическая цепочка к Гитлеру, а через Ольгу Книппер-Чехову тянется цепочка к Сталину. Таким образом, Чехов оказывается истинным тоталитарным кукловодом двадцатого века, который из зависти к славе Толстого отвергал его человеколюбивое учение. В общем, тут есть чем поиграть»[80 - Там же.].

Иными словами, художественный прием нанизывания на имя одной романной героини судеб всех других женщин с этим именем, независимо от того, в каком времени они живут, в какой роман помещены и в какой исторической реальности обретаются, делает пространство романа безразмерным, обессмысливая весь замысел. Ведь были еще королева Франции Анна Австрийская, Анна Болейн английская, русская императрица Анна Иоановна, Анна Византийская, Анна Новгородская, донна Анна из «Дон Жуана», Неточка (Анна) Незванова у Достоевского, Ася (Анна) у Тургенева, Анна Снегина у Есенина и бесчисленные современные Анны – певицы, актрисы, кинозвезды.

Единственное, о чем стоит задуматься в связи с этой постмодернистской затеей, – о взаимоотношениях автора и персонажей: всегда ли оправдан авторский произвол в решении судьбы героя – жить ему или погибать; всегда ли прав автор, обрекая героя на смерть. Ведь персонажи под пером автора обретают свою волю, суверенность, свой жизненный выбор. А тут их волю перешибает воля автора, и герой совершает безрассудные поступки, идет убивать кого-нибудь или убивает себя. Недаром Анна Каренина-младшая хочет мстить писателю Льву Толстому за то, что он послал на смерть ее мать, едет в Ясную Поляну убивать ее хозяина, и Толстой, узнав о намерениях своей героини, спешно бежит из имения и умирает в дороге (такова, оказывается, тайна его внезапного ухода из дома, которая вот уже столетие волнует биографов, историков литературы и читателей). Ведь мог бы писатель пощадить свою героиню, придумать какой-нибудь другой, более гуманный исход судьбы.

А выходит так, что и Анна Каренина оказалась плохой матерью своему сыну Сереже и своей маленькой дочери Ане, оставив их на произвол судьбы, но и Лев Толстой тоже оказался плохим отцом своим героям, жестоко распорядившись их судьбами. А что если герои оживут и предстанут перед автором как его судьи? И Анна Аркадьевна не захочет бросаться под поезд, а перед этим и Вронский не поедет к матери в тяжелый для Анны момент, а останется с ней, и их любовь вспыхнет с новой силой…

Однако хозяином положения все равно всегда остается автор-демиург – герои бессильны и бесправны перед его всепобеждающими решениями.