Унификация в уголовном праве

Так, законодательная техника определяется как «совокупность средств и приемов, используемых для придания содержанию норм соответствующей формы»[93 - Кругликов Л. Л., Спиридонова О. Е. Юридические конструкции и символы в уголовном праве. Ярославль, 2005. С. 15.]. Близко к данной трактовке и еще одно определение, с той лишь разницей, что в качестве компонентов законодательной техники помимо средств и приемов называются правила законодательной техники. Под законодательной техникой в этом определении понимается «система средств, приемов и правил, используемых для наиболее точного и последовательного выражения воли законодателя в нормативных актах»[94 - Иванчин А. В. Уголовно-правовые конструкции и их роль в построении уголовного законодательства. Дис… канд. юрид. наук. С. 29.]. При этом мы согласны с тем, что «правила носят зависимый от средств и приемов характер, они как бы привязаны к ним, поэтому вряд ли правильно ставить данные компоненты в один ряд» и что «технические средства и приемы следует считать основными первичными компонентами в содержании законодательной техники, а правила – производными»[95 - Иванчин А. В. Уголовно-правовые конструкции и их роль в построении уголовного законодательства. Дис… канд. юрид. наук. С. 25.], поскольку правила законодательной техники должны обязательно найти воплощение в приемах, иначе их выделение и существование окажутся просто безосновательными.

При этом под средствами законодательной техники мы будем понимать юридические конструкции, терминологию, презумпции, юридические фикции, символы и аксиомы; под приемами – «способы построения нормативных предписаний, в том числе соединенные с использованием определенного средства», с той оговоркой, что выделенный круг средств и приемов не является очерченным раз и навсегда, поскольку очевидно, что по мере развития права будут выделены и другие средства и приемы[96 - Кругликов Л. Л. Спиридонова О. Е. Указ. соч. С. 51, 55; Иванчин А. В. Уголовно-правовые конструкции и их роль в построении уголовного законодательства. Дис… канд. юрид. наук. С. 24–25.].

Изложенное позволяет сделать вывод о том, что как прием законодательной техники унификация представляет собой способ совершенствования содержания и формы права, сведение их к чему-либо единому, весьма сходному или совпадающему.

Несмотря на то, что сферой приложения унификации зачастую является лишь форма права, унификация важна и в плане совершенствования содержания права. Следовательно, унификация имеет двойную векторную направленность. В части формы она выступает как прием законодательной техники, целями которого являются достижение единства, упрощение формы права, экономия законодательного материала. Применительно к содержанию права унификация – это процесс, противоположный дифференциации, сдерживающий фактор для предотвращения чрезмерной дифференциации, направленный на достижение единообразия правового регулирования.

Унификация в праве и законодательстве

Основной сферой унификации является форма права. В связи с этим необходимо ответить на вопросы: где протекает процесс унификации; имеет ли она место только в праве или только в законодательстве; воздействует ли унификация только на форму или и на форму, и на содержание права?

Эти вопросы далеко не праздные, поскольку в науке на этот счет существуют кардинально противоположные точки зрения.

Об унификации как процессе, происходящем в праве, говорят Н. И. Клейн, М. И. Бару, М. К. Юков, Я. М. Фогель. Такой вывод можно сделать из анализа определений унификации, данных этими учеными[97 - См.: Клейн Н. И. Указ. соч. С. 85–86; Бару М. И. Указ. соч. С. 45; Юков М. К. Специализация норм гражданского процессуального права. С. 118; Фогель Я. М. Регулирование пенсионного обеспечения // Советское государство и право. 1976. № 2. С. 42.].

С данной позицией не согласны С. В. Поленина, С. С. Алексеев и О. Н. Садиков[98 - Поленина СВ. Теоретические проблемы системы советского законодательства. С. 181; Алексеев С. С. Структура советского права. С. 54; Садиков О. Н. Унификация как средство совершенствования гражданского законодательства С. 92–95; он же. Дифференциация и унификация гражданского законодательства. С. 36–37.]. Они считают, что нужно использовать различные термины: применительно к праву – говорить об интеграции, а применительно к законодательству – об унификации.

С. В. Поленина пишет: «Важной тенденцией развития законодательства является унификация, которой в праве корреспондирует тенденция интеграции правовой регламентации. В литературе термин „унификация“ нередко употребляется для обозначения процессов, происходящих не только в системе законодательства, но и в системе права. Вместе с тем О. Н. Садиков признает, что термин „интеграция“ является более широким, чем термин „унификация“. Представляется более правильным говорить о дифференциации и интеграции как явлениях, происходящих в системе права, а об унификации и увеличении множественности актов – как процессах, присущих системе законодательства»[99 - Поленина СВ. Теоретические проблемы системы советского законодательства. С. 181.]. Об унификации в законодательстве говорят также С. С. Каринский и Л. Б. Хван[100 - См.: Каринский С. С. Указ. соч. С. 48; Хван Л. Б. Указ. соч. С. 15–16.].

Однако точка зрения, согласно которой унификация может иметь место только в рамках законодательства, представляется недостаточно обоснованной. Ни один из ее сторонников не отрицает, что законодательство – лишь внешняя форма, внешнее выражение права. Следовательно, все процессы, которые отражаются в законодательстве, сначала проходят в праве. Тем не менее большая часть авторов, отводящих место унификации только в законодательстве, вообще не задаются вопросом, какой же процесс в самом праве корреспондирует унификации и что происходит с правом, когда возникает необходимость в унификации законодательства? Тем самым процесс унификации законодательства лишается основы, корней, причин и условий своего существования. Он предстает перед исследователем «как ветер в поле»: стихийным, неизвестно откуда взявшимся и неизвестно куда направляющимся.

Позиция тех ученых, которые, определив место унификации лишь в законодательстве, считают, что в праве ему корреспондирует процесс интеграции, также представляется весьма спорной. Ведь если речь идет о корреспондирующих, соответствующих друг другу явлениях[101 - Корреспондирующий – от лат. «correspondeo» – отвечаю, осведомляю (см.: Советский энциклопедический словарь / Под ред. A. M. Прохорова. С. 634).], то это предполагает, что такие взаимосвязанные корреспондирующие явления должны иметь единую направленность, причины возникновения и свойства и вместе с тем обладать какими-то качествами, существенно отличающими их друг от друга. Но ни одним из авторов не предложены признаки, позволяющие отличить интеграцию в праве от унификации в законодательстве. По существу, все приведенные в литературе определения дают основания утверждать, что унификация в законодательстве – это зеркальное отражение интеграции в праве (хотя семантический анализ данных терминов говорит об их различии). Тогда непонятно, зачем вводить в употребление два разных термина для обозначения одного и того же явления. Ведь унификация не меняет своих качеств и свойств в зависимости от того, где она происходит. Те особенности, которые приобретает процесс унификации в праве или в законодательстве, можно отразить более доступным способом, избегая того, чтобы вводить в употребление сразу два термина, имеющих иностранное происхождение, одному из которых («интеграция») присуще столь объемное и далеко не очевидное значение.

Если же стремиться к терминологическому единству в юридической науке, необходимо, как мы полагаем, говорить об унификации как о процессе совершенствования правового регулирования в праве в целом и в законодательстве как внешней форме его существования. В связи с этим абсолютно справедливым представляется высказывание Я. М. Фогеля: «Унификация правового регулирования может рассматриваться в качестве одной из тенденций развития правовой системы общества. Ее содержание отражает развитие реальных общественных отношений. Унификация – одна из внутренних сущностей единой системы, непременное условие функционирования системы как таковой. Ее следует рассматривать не как саморазвитие юридических норм, а как отражение развития объективных отношений… в частности посредством совершенствования правовых норм, юридического регулирования»[102 - Фогель Я. М. Указ. соч. С. 42.].

Законодательство – это форма существования права. Понятие формы употребляется в философской и юридической науке и как внешний способ существования и выражения содержания, его различные модификации, и как внутренняя организация содержания, его структура[103 - См.: Философский словарь / Под ред. М. М. Розенталя. М., 1975. С. 372—373; Алексеев С. С. Общая теория права: В 2 т. Т. 1. М., 1981. С. 241; Иванчин А. В. Указ. соч. С. 20–21.].

С изменением структуры, внутренней организации существенно меняется и содержание объекта. Взаимодействие содержания и формы в процессе их развития обязательно включает воздействие как различных компонентов содержания на форму, так и структурных компонентов формы на содержание. Во взаимодействии содержания и формы содержание представляет ведущую, определяющую сторону объекта. А форма – ту его сторону, которая модифицируется, изменяется в зависимости от изменения содержания. В свою очередь форма, обладая относительной самостоятельностью, оказывает обратное активное воздействие на содержание: форма, соответствующая содержанию, ускоряет его развитие, тогда как форма, переставшая соответствовать изменившемуся содержанию, тормозит дальнейшее его развитие[104 - Философский словарь / Под ред. М. М. Розенталя. С. 372.].

Таким образом, в силу общефилософских положений, воздействуя на форму права, унификация не может не влиять на его содержание.

Данный вывод подтверждается и анализом действующего уголовного законодательства. Так, при применении блокового принципа формирования квалифицирующих обстоятельств[105 - См. подробнее: Кругликов Л. Л., Васильевский А. В. Дифференциация ответственности в уголовном праве. СПб., 2003. С. 76, 208–210; Лесниевски-Костарева Т. А. Дифференциация уголовной ответственности. Теория и законодательная практика. М., 2000. С. 243–244.] возникает ситуация, когда в той или иной статье Особенной части УК появляются новые квалифицирующие признаки, например, совершение преступления группой лиц по предварительному сговору, организованной группой, крупный, особо крупный размер и т. д., которые были введены в соответствии с устоявшимися «блоками». В этом случае меняется содержание уголовно-правовой нормы.

Унификация влияет на содержание права почти во всех случаях, когда она осуществляется в процессе дифференциации. Это обусловлено природой самого процесса дифференциации, объектом воздействия которого является именно содержание права. Такое положение имеет место, в том числе когда происходит «насыщение» состава преступления квалифицирующими признаками в соответствии с «блоковым» принципом, а также когда в ходе дифференциации ответственности и наказания законодатель принимает решение о введении нового состава преступления и в связи с этим должен определить, в каком объеме заимствовать отдельные элементы уже имеющегося состава.

Ярким примером того, когда норма уже есть и законодатель изменяет ее содержание, внося дополнительные квалифицирующие признаки, одновременно осуществляя и дифференциацию, и унификацию («блоковый» принцип), являются многочисленные дополнения квалифицирующими признаками составов преступлений главы 22 УК[106 - По сравнению с первоначальной редакцией УК РФ составы главы 22 УК были дополнены следующими квалифицирующими признаками «блокового» характера: ст. 185 «Злоупотребления при эмиссии ценных бумаг» – «группой лиц по предварительному сговору или организованной группой»; ст. 189 «Незаконные экспорт технологий и…» – «группой лиц по предварительному сговору» (ч. 2) и «организованной группой» (ч. 3); ст. 191 «Незаконный оборот драгоценных металлов, природных драгоценных камней или жемчуга» – «группой лиц по предварительному сговору»; ст. 194 «Уклонение от уплаты таможенных платежей…» и ст. 199 «Уклонение от уплаты налогов с организации – «группой лиц по предварительному сговору», «в особо крупном размере».] с использованием «блокового» принципа.

При создании новых норм влияние унификации на содержание правовых предписаний в процессе дифференциации можно проиллюстрировать на примере дифференциации ответственности за: вовлечение несовершеннолетних в совершение антиобщественных, в том числе преступных, действий (ст. 150–151) и вовлечение в занятие проституцией (ст. 240); изнасилование (ст. 131) и насильственные действия сексуального характера (ст. 132); публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма (ст. 205

), а равно публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности (ст. 280) и к развязыванию агрессивной войны (ст. 354)[107 - В данных статьях совпадает и квалифицирующий признак ч. 2 – «с использованием средств массовой информации».]; незаконный оборот оружия (ст. 222), наркотиков (ст. 228, 228

, 228

), сильнодействующих или ядовитых веществ (ст. 243), незаконное обращение с ядерными материалами или радиоактивными веществами (ст. 220); нарушение правил безопасности, охраны и обращения с различными предметами, веществами, объектами (составы глав 24, 26 и 27 УК) и т. д.

Убедительным подтверждением сказанного служит и анализ диспозиций уголовно-правовых норм, предусматривающих ответственность за организацию различных объединений с целью совершения противоправных действий и участие в них, когда по образцу единообразно сконструированных составов, включенных в УК с момента его создания (организация незаконного вооруженного формирования и участие в нем – ст. 208, бандитизм – ст. 209, организация преступного сообщества – ст. 210, организация объединения, посягающего на личность и права граждан, – ст. 239), законодатель унифицировал и диспозиции статей, включенных в УК в 2002 г., т. е. спустя 6 лет после его издания (организация экстремистского сообщества (ст. 282

) и организация деятельности экстремистской организации (ст. 282

)[108 - Статьи введены Федеральным законом № 112-ФЗ 2002 г. «О внесении изменений и дополнений в законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона „О противодействии экстремистской деятельности“» // Собрание законодательства РФ. 2002. № 30. Ст. 3029. – Об унификации говорит и сравнение квалифицирующих признаков: часть 1 ст. 208, 209, 210, 239, 282, 282 предусматривает ответственность за создание такого объединения или формирования, часть 2 – за участие в нем и, кроме того, часть 3 ст. 209 и 210 – за деяния, предусмотренные частями 1 или 2, совершенные с использованием своего служебного положения.]. Таким образом, в процессе дифференциации ответственности и наказания была проведена унификация при конструировании текста уголовного закона, определяющая содержание уголовно-правовых предписаний.

Вопрос о предмете воздействия унификации в правовой сфере возникает еще и в связи с тем, что унификация является приемом законодательной техники. Традиционно законодательная техника и ее приемы связывались лишь с влиянием на форму права. Однако в последнее время данная позиция, справедливо, на наш взгляд, подвергается критике[109 - Точку зрения о влиянии законодательной техники на содержание права последовательно отстаивает ряд ученых (см., например: Проблемы юридической техники. Сб. статей / Под ред. В. М. Баранова. Н. Новгород, 2000. С. 756). Характерно, что на июль 2007 г. Нижегородская академия МВД РФ запланировала проведение научно-практической конференции с претензионным названием «Конкретизация законодательства как технико-юридический прием», аведь именно под близким к этому названием была в свое время опубликована статья в упомянутом выше сборнике, вызвавшая неоднозначную реакцию специалистов в области законодательной техники.], поскольку «создание права происходит одновременно, в единстве содержания и формы»[110 - Ушаков А. А. Методологические основы и законодательный метод в советском правотворчестве // Ученые записки Пермского государственного университета (юрид. науки). Пермь, 1966. С. 136.].

В теории уголовного права отмечается, что «понятие законодательной техники объемлет выработку как внешней формы, так и структуры и содержания права, за исключением его сущности, которая определяется законодательной волей (политикой, экономикой, национальными и географическими особенностями страны и др. обстоятельствами), а потому, хотя и входит в содержание права, к законодательной технике отношения не имеет»[111 - Иванчин А. В. Уголовно-правовые конструкции и их роль в построении уголовного законодательства. Дис… канд. юрид. наук. С. 21. – Автор указывает, что сторонники той точки зрения, что содержание права не является объектом воздействия законодательной техники, правы лишь отчасти, поскольку законодательной технике «безразлична сущность правового регулирования, но не его содержание (юридически прописываемое содержание). Существо законодательного решения формируется без помощи исследуемой техники, потому что делает это законодатель, действительно опираясь на политические, социологические и другие правотворческие факторы, а не на технические средства и приемы… При создании внутренней формы выделяются отрасли, подотрасли, институты и, наконец, „кирпичики“ – нормы и нестандартные нормативно-правовые предписания. Таким образом создается скелет права, его структура. Внешняя форма права, прежде всего, представлена в его языковой оболочке и структуре нормативного акта (если право выражено в такого рода источнике). Отсюда в правообразовании явно просматривается процесс внешнего оформления права, в ходе которого также используются специфические средства и приемы (термины, прием примечания, перечневый и ссылочный приемы и т. д.)» (там же. С. 19–21).].

Указанная позиция представляется вполне обоснованной. И если придерживаться указанного взгляда, то даже в силу своей принадлежности к числу приемов законодательной техники унификация не может, воздействуя на форму права, не влиять на его содержание. Однако зачастую воздействие это имеет не основной, а, скорее, факультативный характер, так как унификация сконцентрирована в основном на внутренней и внешней формах права и выражается, прежде всего, в рациональном, разумном ее изменении, придании праву большей четкости, строгости и логичности, поскольку в числе главных целей унификации – сокращение объема нормативного материала, достижение компактности, упрощение формы правовых актов и процесса правоприменения. В свою очередь форма права, организованная в соответствии с требованиями унификации, оказывает влияние на содержание, и, согласно закономерностям их развития[112 - См. подробнее: Алексеев П. В., Панин А. В. Философия: Учебник. М., 2001.C. 471–474.], форма и содержание при условии взаимной гармонии содействуют укреплению друг друга и правовой системы в целом.

В качестве процесса, определяющего содержание права, унификация выступает и тогда, когда она устраняет чрезмерную дифференциацию, выполняет роль сдерживающего фактора, противовеса, по своей сути противоположного дифференциации, и не допускающего излишней дифференциации поскольку сфера действия дифференциации – это содержание права.

§ 2. Соотношение унификации со смежными понятиями и явлениями

Унификация и интеграция

Рассмотрение вопроса о соотношении унификации и интеграции необходимо в связи с тем, что ряд ученых, посвятивших свои труды проблемам совершенствования законодательства, говорят не об унификации, а об интеграции, приписывая этому процессу признаки унификации. Поэтому возникает потребность определить, как соотносятся между собой понятия «унификация» и «интеграция». В литературе в отношении этих понятий высказываются прямо противоположные мнения. Довольно часто они отождествляются и взаимозаменяются; признаки, присущие унификации, приписываются интеграции и т. д.

Ряд авторов, в том числе С. С. Алексеев, С. В. Поленина, B. М. Баранов, Е. В. Чуманов, рассматривает интеграцию, а не унификацию в качестве процесса, противоположного дифференциации. Так, С. С. Алексеев пишет: «Необходимой формой специализации права является интеграция правового регулирования… унификация выражает лишь один из моментов процесса интеграции, состоящий в устранении неоправданной дифференциации, ненужного дробления правового регулирования»[113 - Алексеев С. С. Указ. соч. С. 54.].

С точки зрения С. С. Алексеева, сторонники необходимости исследования такого процесса, как унификация правового регулирования, не видят «различий между дифференциацией и интеграцией, свойственных содержанию правового регулирования, с одной стороны, между неоправданной дифференциацией и унификацией в законодательстве, свойственных внешней форме права, – с другой»[114 - Алексеев С. С. Указ. соч. С. 54.].

Его позицию разделяет С. В. Поленина. Она отводит интеграции правового регулирования важнейшую роль в процессе совершенствования законодательства, считая, что именно процесс интеграции существует в диалектическом единстве с дифференциацией, и понимает под интеграцией правового регулирования «установление единообразного регулирования в пределах одного правового института, распространение действия норм, ранее предназначавшихся для регламентации определенного круга отношений, на сходные отношения, равно как и выработку единообразных норм, учитывающих особенности однородных отношений»[115 - Поленина С. В. Теоретические проблемы системы советского законодательства. С. 181.].

В. М. Баранов и Е. В. Чуманов также используют термин «интеграция» для обозначения явления, противоположного дифференциации. Они указывают: «В Российской Федерации продолжается интенсивное насыщение объема законодательной базы. Наряду с процессами интеграции, параллельно, а нередко и опережающими темпами, развиваются механизмы дифференциации правового материала»[116 - Баранов В. М… Чуманов Е. В. Классификация в российском законодательстве. Н. Новгород, 2005. С. 4.].

Некоторые исследователи, среди которых М. И. Бару, Т. А. Лесниевски-Костарева, С. С. Каринский, И. Н. Сенякин и М. К. Юков, употребляют термин «интеграция» как синоним унификации. Так, М. И. Бару, утверждая, что «единство и унификация (интеграция) правовых норм – это не идентичные понятия»[117 - Бару М. И. Указ. соч. С. 45.], фактически ставит знак равенства между ними. Т. А. Лесниевски-Костарева пишет: «В рамках правотворческого процесса дифференциация ответственности уравновешивается ее унификацией, интеграцией. Следовательно, парной категорией для дифференциации уголовной ответственности служит интеграция последней. К наиболее важным моментам интеграции, унификации уголовной ответственности в отечественном уголовном праве могут быть, на наш взгляд, отнесены: установление равной градации ответственности независимо от сословного положения граждан; исключение из круга обстоятельств, признаваемых квалифицирующими, характеризующих только личность виновного (например, особо опасный рецидивист); объединение родственных институтов (например, охраны государственной, общественной и личной собственности); унификация видов и форм ответственности как в рамках определенных институтов, так и в рамках отрасли»[118 - Лесниевски-Костарева Т. А. Указ. соч. С. 37–38, 46.]. С. С. Каринский отождествляет интеграцию и унификацию, отмечая, что «применение метода интеграции (унификации) позволяет обобщить, привести к известному единству нормы…»[119 - Каринский С. С. Дифференциация и унификация советского трудового законодательства // Правоведение. 1966. № 3. С. 48.]. Близкую позицию занимает и И. Н. Сенякин, выделяя интеграцию в качестве одной из форм унификации, высшей ступени унификационного процесса на уровне межгосударственных отношений[120 - Сенякин И. Н. Указ. соч. С. 107.].

М. К. Юков также приписывает интеграции ряд особенностей, характерных для унификации. Определяя интеграцию как «объединение в процессе развития системы права в одно целое различных юридических норм или их элементов на основе совпадения (единства) содержания общественных отношений»[121 - Юков М. К. Указ. соч. С. 125.], автор говорит об интеграции как о «слиянии путей обобщения одного из структурных элементов нормы», утверждая, что интеграция норм возможна только в тех случаях, когда речь идет о единстве содержания общественных отношений, когда наблюдается единство принципиальных положений предмета правового регулирования и… когда речь идет о закреплении в нормах правовых принципов, близких по своему содержанию. И далее продолжает: «Наиболее успешное проведение интеграции правовых норм наблюдается в тех отраслях права, которые имеют кодифицированное оформление, так как именно кодификация законодательства открывает широкие возможности для обобщения понятий, правовых явлений, выработки новых понятий (курсив наш. – Л. К., Л. С.) и т. д.»[122 - Юков М. К. Указ. соч. С. 125–126.].

Однако отдельные ученые справедливо, на наш взгляд, отстаивают необходимость разграничивать понятия унификации и интеграции. Так, в теории отмечается, что «подобное отождествление хотя и близких, но нетождественных понятий недопустимо. Интеграция – сведение к целому, объединение в целое каких-либо частей, элементов; унификация – устранение различий, обеспечение единообразия»[123 - Кругликов Л. Л., Васильевский А. В. Указ. соч. С. 76.]. Сторонником употребления в юридической науке термина «унификация» для рассматриваемого нами процесса является и О. Н. Садиков. С его точки зрения, термин «унификация» предпочтительнее, так как, «во-первых, он используется законодательством; во-вторых, этот термин общепринят для обозначения того же явления в международном частном праве; в-третьих, термин „интеграция“ обозначает понятие более широкое»[124 - Садиков О. Н. Дифференциация и унификация гражданского законодательства. С. 36.].

Близкую позицию – применительно к политическому аспекту проблемы – занимает Метка Арах (Хорватия). В ее представлении интеграция предстает одновременно и как процесс (например, процесс сближения государств, координации их деятельности на международной арене), и как результат, как «конечный продукт политической унификации между национальными единицами…». И далее: «…основанная на функциональных предпосылках деятельность международных институтов должна привести к постепенной унификации политики, которую проводят отдельные участвующие в интеграции государства»[125 - Арах М. Европейский союз. Видение политического объединения. М., 1998. II. С. 89.]. Таким образом, в представлении этого ученого унификация – это финал интеграции, ее итог. В этой части ее мнение совпадает с позицией О. Н. Садикова, также полагающего, что интеграция – понятие более широкое, нежели унификация.

Выделяя интеграцию вертикальную и горизонтальную, валютную, финансовую и экономическую, составители экономико-юридического словаря усматривают ее суть в сближении, объединении, кооперации, взаимодействии, создании единых зон, разделении труда и т. п.[126 - См.: Большой энциклопедический экономико-юридический словарь. С. 370.] Подобное толкование вполне согласуется с этимологическим значением рассматриваемого понятия.

Интеграция (от латинского «integratio» – «восстановление, восполнение», в свою очередь произошедшего от слова «integer» – целый) означает «состояние связанности отдельных дифференцированных частей системы, организма в целое, а также процесс, ведущий к такому состоянию»[127 - Советский энциклопедический словарь / Под ред. A. M. Прохорова. С. 495.], «сведение к целому, объединение в целое каких-либо частей, элементов»[128 - Краткий словарь иностранных слов. М., 1978. С. 116; Словарь иностранных слов. М., 1989. С. 201.], «объединение в целое каких-либо отдельных частей, функций системы, организма, объектов; процесс сближения, а также состояние такого объединения, связанности»[129 - Васюкова И. А. Словарь иностранных слов. М., 1998. С. 255.].

В русском языке слово «интеграция» было введено в употребление в первой половине XIX в. Синонимы данного термина – «включение», «вовлечение», «врастание», «возобновление», «восстановление»[130 - Словарь иностранных слов. М., 1997. С. 99.].

Несмотря на то, что данный термин давно используется в юридической науке, абсолютное большинство юридических словарей не содержат его определения, так же как и определения унификации[131 - В число указанных изданий входят даже наиболее содержательные юридические справочники: Юридическая энциклопедия / Под ред. М. Ю. Тихомирова; Российская юридическая энциклопедия / Под ред. А. Я. Сухарева; Юридическая энциклопедия / Под ред. Б. Н. Топорнина, и др.].

Анализ ранее приведенных определений терминов «унификация» и «интеграция», включенных в различные словари иностранных слов, показывает, что именно обозначение «унификация» наиболее адекватно отражает сущность исследуемого нами процесса.

Более того, словари иностранных слов, изданные в последние годы, прочно связывают с термином «интеграция» процесс сближения национально-правовых систем государств, происходящий на межгосударственном уровне. Под интеграцией понимаются «процесс взаимного приспособления, расширения экономического и производственного сотрудничества, объединение национальных хозяйств двух и более государств, форма интернационализации хозяйственной жизни»[132 - Большой иллюстрированный словарь иностранных слов. М., 2003. С. 306; Современный словарь иностранных слов. С. 240.], «процесс взаимного приспособления и объединения национальных хозяйств разных стран с одним общественным строем, а также политическое сближение государств»[133 - Словарь иностранных слов и выражений / Под ред. Е. С. Зеновича. М., 1998. С. 184; Словарь иностранных слов. М., 1997. С. 99.], «процесс расширения экономического и производственного сотрудничества разных стран, объединения их национальных хозяйств в единое целое»[134 - Толковый словарь иностранных слов в русском языке. Смоленск, 2000. С. 170.].

Анализ данных определений позволяет сделать однозначный вывод о том, что унификация и интеграция — это близкие, но все же не одинаковые по целям и формам явления. Унификация направлена на достижение единства, единообразия. Интеграция не предполагает обязательного достижения полного единства, сведения всех объектов интеграции к чему-то одному. Ее цель – объединение, сведение к целому, врастание, включение, взаимное приспособление, взаимопроникновение, взаимодействие в целях объединения, восстановление целостности, восприятие чего-либо при условии сохранения своеобразия, особенностей регулируемых отношений. Но, несмотря на определенную близость, между этими явлениями существуют значительные различия.

Так, возможно проведение объединения, интеграции без осуществления унификации (например, формальное объединение людей разного возраста, характера и увлечений в коллектив для выполнения определенных трудовых функций вовсе не означает их единства в целях, устремлениях, восприятии окружающей обстановки и может быть вызвано лишь потребностью в аккумуляции физических и умственных усилий, в материальных средствах).

Мыслимо также осуществление унификации и без проведения интеграции, в том числе когда унификация проводится на уровне групп правовых норм, отдельных норм или их элементов[135 - Так, например, назрела необходимость унификации примечания к ст. 151 УК, в соответствии с которым действие данной статьи не распространяется на случаи вовлечения несовершеннолетнего в занятие бродяжничеством, если это деяние совершено родителем вследствие стечения тяжелых жизненных обстоятельств, вызванных утратой источника средств существования или отсутствием места жительства. Теми же самыми обстоятельствами может быть вызвано вовлечение несовершеннолетнего в попрошайничество, однако в этом случае УК не предполагает освобождения от уголовной ответственности. В этом случае унификация будет проведена без осуществления интеграции.]. Автономность унификации в определенной мере обусловливается и ее особенностями, в том числе тем, что она может заключаться лишь в упрощении нормативного материала, сокращении его объема и т. д.