Любовь – не сахар, сахар – не любовь (сборник)

Стоял октябрь, но Киев утопал в снегу. Колкие снежинки лезли в глаза, в нос, царапали губы. На землю сыпались микроскопические осколки льда, осколки зеркала Снежной королевы. Наверняка она была чем-то похожа на Линду – такие же тонкие, правильные черты и белое, острое лицо, красивое, но совсем не хорошенькое. Совсем не хорошая, она словно бы отворотила меня от любви.

Прошло два месяца, а я по-прежнему ежилась и смотрела на мужчин опасливо, не веря им и себе, боясь чувственных всплесков. Я никак не могла смириться с мыслью, что то, что казалось мне такой огромной сияющей любовью, было лишь результатом чьих-то равнодушных манипуляций. Правда и ложь перепутались, сплелись в моем мозгу в один липкий, гнойный клубок.

Мы разъехались в тот же день, но никто не звал никого себе в попутчики. Оба – и я, и Шурик – чувствовали себя изнасилованными, растоптанными и подсознательно считали друг друга, пусть косвенно, но виновными в этом надругательстве над телом и душой.

Вернувшись в Киев, я съехала с квартиры и сняла новую, очень удачно, недорого и почти в самом центре, на улице Франко. Линда не знала мой новый телефон. Она исчезла из моей жизни и в то же время осталась в ней навсегда. Ее фраза «Ты – животное женского пола!» посеяла во мне прочный комплекс. Я стала стесняться своих порывов, своих чувств, я уже не верила в свою способность любить. Не верила ни в любовь, ни в дружбу, после того как женщина, которую я считала подругой, использовала меня так небрежно и хладнокровно для своих абстрактных умозрительных целей. Счастливое опьянение двух лучезарных недель на Феоленте обернулось долгим тошнотворным похмельем – отравлением души.

«Так прощаемся мы с серебристой, самою заветною мечтой…» – ныла в голове насмерть прилипшая песня. Но мелодия ее изменилась, стала обреченной, как похоронный марш.

Общие знакомые рассказывали, что Линда встречается сейчас с другим – каким-то застегнутым на все пуговицы банкиром. Интересно, ставит ли она над ним свои эксперименты? И кто из подруг стал ее новой жертвой: Таня, Оля, Ира? Нет, Ира вряд ли, ведь именно она дала в свое время Линде адрес ведьмы и она же продиктовала его мне. «Линда сказала, что хочет приворожить к себе жениха, – охотно насплетничала приятельница. – Но ведьма, видно, попалась некачественная, после ее ворожбы они и двух недель вместе не прожили. Зря ты туда идешь…»

Я не знала, зачем иду к ней. Снег лез за ворот куртки, бил по лицу. Я вынула занемевшую руку из железной от мороза перчатки и нажала код подъезда – «333». Парадное открылось. Третий этаж. 33-я квартира – сплошные тройки. Спасибо, хоть не шестерки. На двери сияла золоченая табличка с надписью:

Иванна Карамазова

Неожиданные изыски для тетки-вещуньи.

А может, она вовсе не тетка, а высокая рыжеволосая красавица с болотно-зелеными косыми глазами?

Я позвонила, как было оговорено: раз, два, три. В ответ раздался мощный собачий бас (естественно, у ведьм всегда кошки или собаки!). Я услышала сбивчивые шаги. Голос:

– Кто там?

– Назначено. – Где-то я уже слышала это?

Двери открылись. На пороге стояла не тетка и отнюдь не красавица – худая вострая девица в шелковой пижаме и золоченых восточных тапочках с загнутыми носками. На растрепанной голове угнездилась нелепая черная шапочка, похожая на тюбетейку без рисунка. В полусогнутой руке барышня держала сладко-пахучую сигарету «Captain black».

Смерив меня прищуренным взглядом, девица махнула рукой: «Заходи». В двух шагах от нее сидел здоровенный черный ньюфаундленд и оптимистично вилял хвостом.

– Он не кусается, – бросила хозяйка. – Раздевайся и давай в комнату.

Оставив меня у вешалки, она почапала куда-то в глубь квартиры, обернулась и кинула небрежно:

– Ты за рулем?

– Нет, – ответила я задубевшим на морозе голосом.

– Тогда сейчас согрею тебе вина, оттаешь. Ну и морозище на улице!

Неужели она колдунья?

Квартира была старой, с чрезмерно высокими, укутанными пушистой паутиной, потолками. В комнате горел камин. Такой огромный (прямо как в кино!), что даже я, при своем немалом росте, едва доставала подбородком до каминной полки. Карамазова склонилась над небольшим столиком, заставленным бесчисленным количеством загадочных баночек, скляночек, пузырьков и несколькими вполне объяснимыми бутылками со спиртным. Разлив вино в стаканы, девушка быстро подмешала туда каких-то трав, порошков, ягод и, став на колени возле камина, примостила сосуды в специальные металлические гнездышки над огнем.

– Не буду я это пить, – напряглась я.

Она насмешливо вздернула черные брови.

– Ты воображаешь, я туда зелья намешала? – В ее голосе звучала явственная ирония. – Это же корица, специи, изюм. Ужасно вкусно. Садись.

Я опустилась в одно из двух стоявших у огня кресел, больших, мягких, из тех, в которых невозможно сидеть – органично только лежать и лениться.

– Вы – Иванна Карамазова? – уточнила я на всякий случай.

– А то кто? – улыбнулась она, прикуривая новую сигарету, и, явно корча из себя цыганку-гадалку, пропела:

– А тебя как звать, испуганная, зашуганная? Зачем пришла?

– Вы не узнаете меня? – поинтересовалась я осторожно.

Иванна снова сощурила глаза, и я поняла, что девушка близорука.

– Мы встречались? – неуверенно предположила она.

– Вы знаете меня по фотографии.

Она прищурилась еще отчаянней. Затем внезапно достала из кармана круглое стеклышко и вставила его себе в глаз.

Я удивилась: «Надо же, монокль!»

Барышня вгляделась и безрадостно усмехнулась, скорее даже поморщилась.

– Точно – знаю, – вздохнула ворожка. – Летняя история. Я ее хорошо запомнила, ничего подобного в моей практике еще не было. Одно не понимаю: зачем ты явилась, морду мне бить, что ли?

– Нет-нет, – поспешно заверила ее я. – Просто, понимаете, какое дело, вы то ли слишком сильно меня заколдовали, и я до сих пор его люблю. То ли чересчур расколдовали, и я теперь вообще никем увлечься не могу. Мне о любви и сексе даже думать противно. Я всегда живая была, может, даже слишком живая и горячая, в новые романы с головой бросалась, а теперь из меня словно нутро все вычистили – пусто, как после аборта. А в то же время ночами мне все время снится…

– Не говори, сама скажу, – прервала она. – Море, развевающиеся занавески в спальне, любовь и парень твой.

– Не мой – Линды, – горестно поправила я.

– Нет, не Линды, – опровергла она убежденно. – Твой. Слушай, красавица, одной тебе это говорю, не вздумай растрепать. Заявилась ко мне летом эта краля с бледным именем, притащила снимок жениха и просит: «Приворожи его к моей подруге». Я чуть с этого самого кресла не упала. И так ей объясняла, и эдак: ерунду ты, девка, задумала. Одно дело – своего мужа от разлучницы отворачивать. Или даже чужого отбивать, если уж никаких сил нету, такая страсть тебя к нему гложет. Но вот так, с холодным носом, привораживать своего жениха к другой бабе, чтобы какую-то там абсолютную любовь проверить, – это ж кем надо быть? Но у подруги твоей сердце даже не ледяное – пластмассовое. Ничем его не растопишь. И любовь для нее не чувства, а схема, она ее сантиметром меряет. Выкройку себе состряпала, а теперь фигуру под нее подгоняет, а если не влазит, – лишнее ножом по живому резать готова. Хорошо, думаю. Я вообще-то девушка не дешевая…

– Знаю, знаю… – Я нервно потянулась к сумке, где лежали скопленные пятьсот долларов – моя зарплата за два месяца.

– Расслабься, – одернула меня Иванна. – Не о том я. Я твоей дружбанке такую немыслимую цену за ворожбу заломила только для того, чтобы она от планов своих дурацких отказалась. Но и это не помогло. Ну и я не дура полштуки упускать. Согласилась. А она, не прошло и недели, из Севастополя мне трезвонит: «Плачу еще пятьсот, только приворожи ты и мою подругу к жениху». Ладно, говорю, о’кей, твои проблемы. А еще через неделю прискакала сюда, злая, бледная, визжит: «Вот тебе тысяча баксов, только расколдуй их, немедленно расколдуй обратно! Так отвороти, чтобы ни он ее, ни она его даже на дух не переносили!»

– И вы постарались, – грустно насупилась я. – Теперь я не только его, никого другого на дух не переношу. От всех мужиков воротит. Вы мне жизнь испортили!

– Я еще не окончила, – осклабилась ведьма. – К самому интересному подхожу. Сейчас я открою тебе свою самую большую волшебную тайну…

Карамазова развалилась в кресле и озорно поглядела на меня. Только сейчас я заметила, что глаза у нее совершенно желтые – янтарные, как у кошки. Да и сама она похожа на кошку, одновременно веселую и ленивую.

– Не умею я колдовать, – произнесла она нараспев. – И не умела никогда! Так что никто вас, дорогие мои, не завораживал и, соответственно, друг от друга не отворачивал. Все это сказки, выдумки для доверчивых лохов, которые мне ни за что ни про что деньги платят. Давай выпьем за это!

– Не может быть! – вскричала я. – Мы же действительно полюбили друг друга. Сначала он, потом я…

Иванна протянула мне горячий стакан с дурманным запахом.

Я машинально отхлебнула. И впрямь, обыкновенное красное вино с корицей – ужасно вкусно.