Я просто хочу, чтобы ты ПОМНИЛ…

Я закивала головой.

– Спасибо вам! Огромное вам спасибо!

Я уже собралась было уходить, но внезапно вспомнила о подкладе.

– Скажите, – снова обратилась я к ней, – а…что мне делать с этим?

И я вытащила из сумки сверток с землей.

Зина взглянула на сверток в моей руке, и лицо у нее посерело.

– Ох… Батюшки! Пресвятая Матерь Божья! – она прижала обе руки к лицу. Серые светлые глаза ее распахнулись, наполнились одновременно и испугом, и участием или жалостью. Она подошла ближе и несколько минут смотрела на сверток в моей руке.

– Это кто ж тебя так проклял-то? – наконец сказала она. – Ведь на смерть сделано! Не иначе! Аж озноб прошиб!

Потом она с неверием и восхищением вновь посмотрела на меня…

– И ВЫЖИЛА ВЕДЬ! Это ж какая сила хранит тебя?!

Она снова какое-то время молча смотрела на меня, словно пытаясь что-то увидеть.

Потом сказала:

– Есть кто-то… Только вот не знаю, кто. Но они хранят тебя. Они словно всегда и незримо везде с тобой. И не Духи, и не Ангелы. Вроде люди… А вроде и нет. Не могу понять. А порча-то сделана сильно! Грамотно сделана! И не пожалели тебя, души черные!

– Вы в этом понимаете? – спросила я.

– Да. Понимать-то понимаю. Видеть вижу! А вот снимать не умею. Знаю только, что портила тебя женщина. Из-за мужика. Дорогу ты ей перешла. Забрала его. Обычный случай. Такое часто случается. Только вот, чтобы так сильно. На смерть… Бедная девочка! Ну ты вот что! Звони Натальюшке! Она поможет! А это, – она указала на сверток, – здесь оставь! Я знаю, что с этим делать.

Уже на следующее день я была в крошечной квартире у Натальи

Наталья оказалась красивой рыжеволосой женщиной слегка за 50, с пронзительными глазами цвета неба в июне, с мягкими солнечными конопушками, делающими ее лицо на удивление юным и свежим. На полу была расстелена белоснежная ткань, на которую она меня уложила. Рядом с моей головой стояло две свечи, две свечи в районе груди и две в районе ног. Она сказала мне то же самое, что и женщины на кладбище и в монастыре.

– Света в тебе много! Как водопад в лучах солнца. Поэтому и выжила. Но еще и потому что ты из «ключевых!». Раньше времени тебе уйти с этой Земли никто не даст.

– Из Ключевых? Это как?

– Это такие Души, которые, придя на Землю, могут менять жизни многих других людей. К лучшему менять, понимаешь?

– Я????? Нет…Что вы! Вы наверное что-то путаете. Я совсем ничего не могу! Да и не могла никогда…

В ответ на это она только улыбнулась.

– А вот принятия себя и любви к себе в тебе нет совсем! И это плохо! Но это потом. Мне сначала из лап смертушки тебя вырвать нужно.

И она начала меня вырывать их этих самых лап. У нее была старинная книга на старославянском языке. И меня тогда уже поразило, что тексты эти были обращением не к христианскому богу, а к старым, очень древним Богам. В невообразимо красивых текстах она призывала Мать Богов Ладу, призывала ту, что плетет нить человеческой судьбы, Макошь. Но чаще всего она призывала мой Род и каких-то «Хранителей Рода». Ощущение от чтения этих текстов было невероятное. Поначалу было очень страшно. Уже через несколько минут во время первой «вычитки» я четко увидела себя лежащей в холодном гробу с закрытой крышкой. Меня обуял такой ужас, что я хотела вскочить, но Наталья удержала меня. Она продолжала читать. И вот постепенно крышка этого самого гроба, в котором я лежала, начала приоткрываться. Словно луч света проник в темноту. Она открывалась больше и больше. Но это происходило очень медленно. Потихоньку мне становилось легче дышать, и словно тонкой золотой струйкой жизнь начинала вливаться в меня. А Наталья все читала и читала, как будто бы пела песню древнюю:

– На синем море бел-горюч камень Алатырь, на камне Алатыре Богиня Лада сидит, в белых ручках держит белого лебедя, ощипывает у лебедя белое крыло. Как отскочило-отпрыгнуло белое крыло, так отскочите, отпрыгните, отпряньте от Аллы родимые огневицы, горячки и лихорадки. С буйной головушки, с ясных очей, с черных бровей, с белого тельца, с ретивого сердца. С ветру пришла – на ветер пойди, с воды пришла – на воду пойди, с лесу пришла – на лес пойди. От века и до века.

Шла русалка лесной дорожкой,
оцарапала нежну ножку,
А из ранки той да не кровь – руда,
а из ранки той да чиста вода.
Да чиста вода та ручьем текла,
да по всей земле та вода прошла.
Да на остров тот, да не тот Буян,
на Буяне том да высок курган.
На кургане том камень-Алатырь
лежит во всю ширь.
Не поднять его, не свернуть его,
пока род людской на земле живет.
Как под камень тот утекла вода,
а за ней беда – навсегда.
Ныне и присно, и от круга до круга!
Тако бысть, тако еси, тако буди!

Странник Лег, Светлый твой Хранитель, данный тебе Родом-Покровителем в охранение, прошу тя усердно:

Ты Аллу днесь просвети и от всякого зла сохрани,

ко благому деянию настави и на путь праведный направи,

да будут все деяния ее да во Славу Сварога и Рода Небеснаго.

Ныне и присно и от круга до круга! Тако бысть, тако еси, тако буди!

Ой ты, Лада-матушка, матерь СВА Небесная-пречистая!

Не остави нас без любви и счастия! Благодать свою ниспошли на нас, яко и мы чтим и славим тебя Ныне и присно и от круга до круга! Тако бысть, тако еси, тако буди! До скончания времен, пока светит нам Ярило солнце!

Словно солнце теплом и светом проливалось на меня с каждым ее словом, растворяя и мои страхи, и холод, и гроб, в котором я уже лежала в чьем-то больном воображении и по чьему-то желанию.

Я поняла, что набедовавшаяся с молодым любовником бывшая жена Артура, с которой он не хотел видеться и которую не подпускал к сыну, очень захотела вернуться домой, к богатству и спокойствию. Вот она и решила, что если я умру, то проблема с ее возвращением решится сама собой.

Наталья сказала, что в кровати была земля с могилы какой-то Аллы, а на кладбище, куда меня тянуло так сильно, где-то зарыта восковая куколка с моим именем. Кукла что была «мной», тянула меня на кладбище, словно домой, и не вмешайся в мою жизнь Высшие силы, я бы и обрела свой дом на том самом кладбище. Но Судьба или Хранители распорядились так, что я все же выжила.

Целый год эта удивительная женщина вытаскивала меня из мрака, в котором я оказалась. Она умывала меня водой из семи колодцев, вычитывала меня древними молитвами, поила меня заговоренным молоком и медом, выливала воском на воду. Мы ездили в лес на Купалу, и я босиком бродила по утренней росе, пока она читала древние заговоры. Потихоньку, медленно, но верно, жизнь возвращалась ко мне. А моего брака, который был все еще действителен на бумаге, на самом же деле давно уже не существовало. С самого начала. Мне нужно было решиться потребовать развод у моего мужа.

Я долго не могла отважиться это сделать. Я его попросту боялась. Он стал одним из моих кошмаров, которых и так было немало в моей жизни. Когда я его видела, у меня от ужаса внутри все просто сворачивалось в комочек и леденело. Он еще пытался наладить со мной отношения, но, видя, какой ужас отражался на моем лице, когда он пытался хотя бы коснуться меня, предпочитал меня не трогать.

Наконец настал тот день, когда я решилась попросить у него развод. Я опять во всем обвиняла себя. Это уже даже не привычка, а мой стиль жизни: обвинить себя, чтобы было легче окружающим. Но ему это все равно не понравилось. Он то уговаривал меня, то угрожал, то умолял. Обещал любовь до гроба и звезды с неба. В конце концов он сказал:

– Если ты разведешься со мной, то моего сына не увидишь больше никогда!

Увы, я была настолько наивна, что не поверила ему. Ну не станет же он лишать сына той любви и внимания, которое мальчик получал в моем доме. Но я снова ошиблась.

В тот день, когда документ о нашем разводе был подписан, мой теперь уже бывший муж взял маленького Тимошку с собой в детский театр.

Больше я никогда не видела мальчика. Никогда. Слово свое бывший муж сдержал.