Я, президент и чемпион мира

В Гельмгольца нас встретили холодно и грубо. Решение квалифицированных врачей было таким: срочная операция. Согласно распорядку, заведенному в клинике, родителям не разрешалось оставаться в палате. Так что мне обошлась в довольно крупную сумму предоперационная ночь с Сандро, который не мог и двух слов связать по-русски.

Известно, что в 90-е годы мобильные телефоны были большой редкостью, поэтому нашим единственным средством связи с внешним миром стала дряхлая телефонная кабина на первом этаже клиники. Манана ждала нас в гостинице «Пекин», а в Тбилиси тыл укрепляли бабушка Нана и Талес.

– Дай мне поговорить с Сандриком, – сказал мне Талес, узнав об операции.

– Ну что, парень, ведь не боишься? – спросил он.

– Нет, бабу (по-грузински «деда». – Л.М.), – отвечал Сандрик храбро, – вообще-то эти русские очень странные.

– Что случилось, не можешь объясняться с ними на грузинском? – смеялся Талес.

– Не могу, ничего не понимают-то! – отвечал Сандро.

– Мальчишка, сможешь всю ночь говорить со мной по телефону? – спросил Талес у Сандро.

– Да, бабу, все равно спать не хочется.

Тогда скажите маме, чтобы не нервничала, и позвоните мне ровно в 12 часов.

Сказанное Талесом показалось мне немного странным, но ведь странности были кредо моей семьи.

– Что он, с ума сошел? – прокомментировала мама. – Хотя, не знаю… Ему видней.

Зато утром нас ждало чудо.

– Не может быть, – твердили врачи и сменяли друг друга с медицинскими инструментами у левого глаза Сандро.

После сорокаминутной суеты главврач клиники извинился и сказал нам, что, по-видимому, они ошиблись, ребенок здоров, и мы можем забрать его.

Мама ждала нас в коридоре.

– Мам, нас отпускают, говорят, что операция не нужна, – растерянно сказала я.

– Как? А говорили ведь, срочная операция, что повредится и второй глаз? – удивилась Манана.

– О-о, поболтаете в гостинице, заодно по дороге зайдем в «Макдоналдс», и купите мне «Лего», – сказал довольный жизнью Сандро. – Мам, ты же обещала!

– Талес? – синхронно посмотрели мы с мамой друг на друга.

– Да! – подмигнул нам Сандро совершенно здоровым глазом.

– Что, да? Что он тебе сказал?

– Ничего, до первого луча солнца читал молитвы, – ответил Сандро и рассмеялся во весь рот, обнажив белоснежные зубы, не зря мои друзья и по сей день зовут Сандро «Крокодилом». – Ну пошли в «Макдоналдс»? – зудел новоисцелённый.

Общение с Талесом частично вынуждало терять иммунитет к жизни, все и так было ясно как Божий день. «Туда не иди», «вот сейчас время», «немного торопишься», «лучше на следующей неделе», и кто знает, сколько было подобных предупреждений. В тот момент кажется, что иммунитет – твоя привилегия, он всегда защитит тебя, но…

Мама затеяла генеральную уборку дома.

Вытряхивалось все: ковры, кресла, занавеси и даже наши карманы. Во время одного такого вытряхивания выпала записная книжка Талеса и «заманчиво» раскрылась. А ну-ка, скажите, какая жена пройдет равнодушно мимо раскрытой записной книжки мужа? Сам Бог велел! Моя мама не была исключением.

– Лалико, ты не представляешь, что я тебе должна сказать, – услышала я в телефонной трубке дрожащий голос Мананы.

– Что случилось, мама? – спросила я, напряженная после тирады Мананы.

– Он уходит куда-то далеко, не знаю, куда и с кем.

– Кто? Куда? – Начинать разговор с середины было стилем Мананы, остальное надо было понимать чутьем.

Талесико уходит! У него в записной книжке написано: «В марте 1996 года у меня большая встреча, я прощаюсь со всеми!» – Манана была в отчаянии. – Представляешь, я за ним ухаживаю, глажу сорочки, стираю носки, а он уходит, – не успокаивалась она. – Все мужчины сволочи!

– Ладно, ну мам, наверное, просто так написал, – сказала я ей, – этакий плод фантазии.

– Да ты вечно его защищаешь. Значит, мне кажется? – Манана всегда была объектом наших шуток, ее русский акцент и своеобразный сленг постоянно становились предметом всеобщего веселья.

Помню, однажды вернувшегося с телепередачи Талеса на пороге встретила заплаканная Манана.

– Ну почему вся Грузия должна была узнать, что ты видел голую Циури? Почему? За что мне такое наказание? – упрекала Манана Талеса, захлебываясь слезами.

– Какая Циури, Манчо, ты в своем уме? – говорил удивленный Талес.

– А что ты все твердил, «циури схеулеби, циури схеулеби»? (Игра слов. Циури схеули, переводится и как «тело женщины», и как «тела небесные». – Л.М.)

– Манчо, это совсем другое! – задыхался от смеха Талес. – Это тела небесные, женщина!

В 1994–1995 годах Манана, Талес и Эрэкле переехали в Германию, в Берлин. Талес читал лекции и в то же время участвовал в опытах, проводимых на немецкой военной базе. Я и Сандро часто навещали покинувшую страну семью. Трудные для Грузии годы мы провели сравнительно легко, частично в дороге. В конце года Манана и Эрэкле вернулись.

– Не можем без тебя, а еще Талес не соглашается на предложенные условия, представляешь, нас оставляют на немецкой базе, зарплата большая, да и квартира в Берлине, только с тем условием, что мы не вернемся в Грузию никогда! Он отказался. Мы отказались. Не хотим без Грузии!

* * *

Самолёт из Берлина как всегда задерживался. Наконец, после 8 – 9-часового ожидания объявили наш рейс. В то время при наличии знакомых в аэропорту можно было встречать пассажира прямо у трапа. Люди с багажом, пакетами «дьюти фри» и всяким скарбом сменяли друг друга. Талес опаздывал. Манана нервно накручивала круги по аэропорту.