Я, президент и чемпион мира

Время было трудное, а растерзанную в клочья жизнь нужно было склеивать заново. Я категорически отказалась от возвращения в материнскую квартиру и считаю, что в тот момент это было одно из разумнейших моих решений. Я должна была научиться существовать независимо.

Согласитесь, в 90-е годы в Грузии в съемных квартирах жили только приезжие студенты из сёл, и мое решение снять квартиру поставило в тупик членов семьи. Они недоумевали.

– Отныне все решения я принимаю самостоятельно! Я и только я! – категорично заявила я и невольно подумала, что прежняя роковая ошибка моей матери давала новую реальность моему сегодняшнему дню. Или я начинаю новую независимую жизнь, или становлюсь похожей на ту серую массу, которой всегда кто-то управляет. Кукла-марионетка хороша только для одного спектакля, а после ее прячут в дряхлый, запыленный сундук, и кто знает, когда она еще увидит дневной свет, и увидит ли вообще.

Я не желала стать куклой на привязи, и не имеет значения, какой господин этой куклой манипулирует! Я была матерью маленького мальчика, которая должна обеспечить ему хорошее питание, образование и уход в «бесцеремонно» подорожавшей стране!

* * *

Государственный телерадиовещатель был именно той желанной компанией, где удовлетворялись амбиции любого человека. Известные и знакомые по телеканалам лица, медленно дефилируя, прогуливались по коридорам телевидения, смотрели на новобранцев свысока и как бы вторили вслед:

– Это место занято, пока наше время, которое продлится долго, очень долго…

До государственного телевидения я уже прошла школу двух частных компаний «Ибервизии» и «Тамариони». На «Ибервизии» вела развлекательно-познавательную передачу, а на «Тамариони» аналитическую программу на русском языке, которая в то время пользовалась большой популярностью. Моим напарником был Зураб Двали. Именно с ним мы еженедельно проходили по острому лезвию ножа, так как наши объективные сюжеты вызывали раздражение то у «Мхедриони», то у какого-либо высокопоставленного лица от власти. Сначала нас пытались купить, потом шантажировать, а затем и вовсе убрать. А мы не продавались, и всё…

По натуре необыкновенно теплый, но имеющий волевой характер, Зура после каждого неприятного события успокаивал меня: «Не боись, Морошкина, всех не перебьют», или «Нас мало, но мы в тельняшках». Позднее Зура стал моим другом на всю жизнь и человеком, разделяющим все мои жизненные невзгоды. Частные телекомпании «дышали на ладан», а меня с детства больше привлекала аура «аквариума» (из-за обилия стёкол, так называют здание телевидения. – Л.М.). В моем представлении у этого заведения имелся свой характерный запах, лицо и цвет, разумеется, обязательно светлый.

Каждый четверг с четвертого по восьмой класс я вела молодежную передачу «Изучаем русский язык». Автором и ведущим передачи была наша соседка, близкий друг бабушки и мамы известный теледиктор Ирина Матиашвили. Тётя Ирина хорошо знала о моих лингвистических наклонностях и поэтому настойчиво попросила бабушку привести меня на телевидение. Так я на долгие годы осталась на экране. Я и сегодня помню неповторимый вкус творога и сметаны в столовой телевидения. А может, тогда мне все казалось необыкновенным, чистым, белым и сладким?

Короче говоря, твердо решив «захватить» эфир на первом канале, я во всеоружии направилась прямо в отделение информационной службы.

1994 год… Одна за другой закрываются частные телекомпании, хаос, мрак, длинные очереди за хлебом, холод, безысходность и дома, и на улице. Люди, похожие на призраков, словно питающиеся кровью собрата, теряют самое главное – НАДЕЖДУ! Повсюду боль, стоны и плач. Почти в каждом подъезде крышки от гробов, предупреждающие о беде. Новые кладбища, как грибы после дождя, выросшие в самом центре города, напоминают о потерях… Ушли в вечность борцы за свободу, вчерашние «мальчишки-сорванцы»: Ладо, Ремка, Вахо, Ираклий… и кто сосчитает, сколько еще ребят нашего поколения, ставших жертвами «игры в патриотов».

Несмотря ни на что, жизнь медленно и лениво, как бы нехотя, двигалась вперед.

Институт я окончила с красным дипломом и по настойчивой просьбе матери училась в аспирантуре. Но мы нуждались в ежедневном доходе, а я, вдобавок, в перспективной работе. Модные в то время кооперативы и разные акционерные общества меня не привлекали, поэтому я решила попытать удачу в любимой и знакомой с детства организации. Моя старшая подруга Лия Бурчуладзе была редактором «Моамбе». Лия – одна из тех редких грузинских женщин, которые, несмотря на трудности жизни, всегда хорошо выглядят, при любых обстоятельствах настроены оптимистично и абсолютно на каждую тему имеют свое компетентное мнение. Она, как хороший коньяк: крепнет с возрастом и растёт в цене.

– Мартышка (так она меня ласково называла), будет неплохо, если тебя увидит Мамука, – в один прекрасный день заявила мне Лия.

– Какой Мамука? – спросила я.

– Как какой? Арешидзе, директор информационной службы.

– Ведущий передачи «Добрый вечер»? Лия, ты что – прикалываешься? Кто меня примет без протекции? Не знаешь, что там творится?

– А вот это уже не твое дело, завтра оденься посолиднее и приходи, я устрою встречу, а остальное – за тобой. – Лия была строгой и непоколебимой.

На следующий день она с пропуском в руке ждала меня в фойе телевидения и давала мне последние наставления:

– Слова не растягивай, не выделывайся, и еще – сейчас же вынь жевательную резинку изо рта!

Я беспрекословно повиновалась приказу «старшины» Бурчуладзе.

Мамука оказался милым человеком, от него веяло доброжелательностью.

– Очень приятно, сказал он, – Лия мне уже говорила о вас. Сейчас вы немного поправились, или это ваш обычный вес? – Вопрос был настолько шокирующим, что я с трудом выдавила звук. Мамука понял причину моего смятения. Нет, вы не так меня поняли, вы прекрасно выглядите, дело в том, что экран добавляет лишних килограммов восемь, поэтому я и спросил.

– Знаю, – пробормотала я, – у меня есть опыт работы на телевидении. Кстати, я вешу 56 кило при росте 172 сантиметра.

– Ладно, забудь, а ну-ка прочитай этот текст, – сказал Мамука, перешедший сразу на «ты», и протянул мне какие-то каракули.

– Что я здесь разберу? – Я не смогла спрятать свое недовольство.

– А как ты хотела, для тебя должна работать персональная машинистка? То так будет, а то эдак, – посмотрел Мамука поверх очков. – Время такое!

Несмотря на то, что Мамука ничего обнадеживающего мне не сказал, было ясно, что я произвела впечатление. Раз он так меня испытывал, значит, понравилась! Невероятно, я буду ведущей информационной передачи Первого канала!

– Каждый день по пять-шесть часов громкого чтения, потом придешь, и еще посмотрим. Ах да, работай над «ше», у тебя какое-то специфичное «ше». На каком языке вы разговариваете в семье?

– На русском, – сказала я.

– Ну тогда понятно. Короче, никакого русского, отвлеки слух, и жду тебя через неделю, и не ешь сладкого!

Вся следующая неделя прошла в занятиях и тренировках. Я вспоминала еще в школе изученные разговорные упражнения: «бдги-птки, бдге-птке, птке, бдго, птко, бдгу, птку…»

– Молодец, уже лучше, – похвалил меня Мамука и позвал Лию. – Сегодня же в эфир ее.

– Куда? – безнадежно спросила я. – Меня? В эфир? Нет, нет, я пока не готова, нет, в другой раз. Вот завтра приду подготовленной, и потом я такая растрёпанная…

Но Лия и Мамука, погруженные в телевизионный хаос, похоже, меня не слышали.

Вечерняя аналитическая передача «Песочные часы» была личным ноу-хау Мамуки.

Над этой передачей трудились новоиспеченные журналисты, так что, если в то суровое время в эфир и пролезала «лишняя правда», это сразу же сваливалось на молодой коллектив. Прорвавшимся в студию недовольным «пострадавшим» Мамука объяснял: «Что делать, юные они, несмышлёные и учатся еще, не убивать ведь?» Среди «прорвавшихся» лидировал нынешний государственный министр Грузии Георгий Барамидзе – с европейской внешностью, но с комсомольской душой, который постоянно протестовал против критики в адрес «Союза граждан» и требовал незамедлительно наказать строптивых журналистов.

Несмотря на то, что я «собаку съела» в телевизионной сфере, дебют меня все же очень волновал: во-первых – на грузинском, во-вторых – на государственном канале, да еще в таком коллективе. Вдруг ошибусь? Позор на весь мир!

Время перед эфиром тянулось нескончаемо. У меня, обнаженной до нервов, так вспотели ладони, что на тексте смазались чернила. Вот уже в который раз я говорила себе: «Ты сможешь, а нет – останешься так, будешь работать где-нибудь продавцом или станешь на всю жизнь любовницей какого-нибудь пузатого мешка с деньгами». Не знаю, то ли далеко не эстетичная картина с пузатым дядечкой, то ли торговля у прилавка показались уж очень не заманчивой перспективой, в общем, худо-бедно, эфир состоялся. Не помню ни единого слова, сказанного тогда.

На выходе из студии меня ждали явно довольные Лия и Мамука. Лия забрала у меня текст и хлопнула меня им по голове.

– Поздравляю, Мартышка, только в следующий раз не говори «железная роза»! – сказала Лия победоносно. Шутка ли? Ее протеже оказалась годной!

– Что за «железная роза»? – растерянно спросила я.

– Выражение такое – «железный занавес» – то есть преграда, а не «железная роза», – терпеливо объяснил мне Мамука, и это было первым в моей жизни, но далеко не последним арешидзевским разъяснением. (Тут игра слов: по-грузински «роза» и «занавес» звучат похоже – «варди» и «парда». – Л.М.)

Талес

1996 год – один из самых тяжелых на моей памяти. Это был год потерь и отчаяния. Хмурые тучи сгущались повсюду: в стране, на работе, дома и, конечно, в душе. Я часто думаю, что судьба посылает нам такие периоды для очищения и для проверки нашей твердости. В зависимости от того, насколько стойко и непоколебимо встретишь испытание, зависит твое будущее существование в этом мире.

Политическая обстановка в стране, в частности, отношения с Россией, были постоянно изменчивыми и шаткими. Таковым было и мое пребывание в телевизионной сфере. Несмотря на то, что я всегда и по менталитету, и по языку считала себя грузинкой, моя фамилия все-таки вызывала у некоторых чувство неприязни. Наверное, это происходило из-за тех комплексов, которые диктовала их провинциальная сущность. Но факт оставался фактом, я становилась жертвой российско-грузинских отношений.

Мотив был четким: «Не время играть на нервах населения вражеской фамилией! Информационный выпуск должен вести носитель грузинской фамилии!» По статистике, Грузия на первом месте по числу изменённых фамилий. Когда думаю, сколько вокруг меня людей на самом деле имеют негрузинское происхождение, завуалированное «арийскими» фамилиями, получается довольно-таки впечатляющая картина. Какой фарс!

Для меня, как для уважающего свои корни, род и генетику человека, такая сделка была неприемлемой и более того – оскорбительной. За что и попадало. Как известно, «бьют по лицу, а не по паспорту».

Короче, итог был одним и тем же, – я, как правило, оставляла эфир в ожидании «лучшего» времени. Так что конфликты в российско-грузинских дипломатических отношениях не раз становились причиной моих личных проблем.