Счастье ходит босиком

– Не, Толян, он руками не очень может…

Треск повторился.

– Не, Толян, головой тоже, он военный.

Треск стал громче.

– Понял, Толян, без базара. Ну все, Толян, я твой должник.

Иван стоял рядом и стеснялся самого себя.

– Ну все! – бодро сказал брат. – Завтра иди оформляйся. Будешь линолеум на строительном рынке резать.

И Иван пошел. А что было делать? Вера с Наденькой привыкли питаться регулярно.

Кстати про Веру. Как только денег не стало, она завязала с похудением. Было в этом что-то вредительское. Она опустошала холодильник, как саранча, которая съедает больше своего веса. То ли соскучилась по еде, то ли хотела окончательно доказать Ивану свою политическую правоту и прозорливость, чтобы ему рынок медом не казался. Материальная сторона жизни стала напряженной и взрывоопасной. Иван резал линолеум, а Вера резала колбасу и делала это как-то сноровистее. Холодильник регулярно имел сиротское наполнение.

Но самое обидное, что в это время с другого фланга Ивана стала поддавливать Соня. Она решила, что борщ и брат сделали столько добра Ивану, что ему пора решиться на ответные действия, например жениться на ней. Другие добрые дела в зачет не принимались. Если прежде Соня смотрела на него, подперев рукой щеку, то теперь она все чаще упирала руки в боки, изображая вопрос «Когда?». Разве что ногой не топала от нетерпения. Соня поставила вопрос ребром:

– Ваня, ты одной ногой в семье стоишь, а другой на моей жилплощади. Спросить хочу.

– Спрашивай, – обреченно выдавил из себя Иван.

– И долго ты так враскорячку стоять будешь?

Иван подумал, что Соня права. Ему самому в последнее время было неудобно жить в этой позе. Одно дело интрижка офицера с поварихой – это все равно что барину с дворовой девкой согрешить – чисто для поднятия аппетита. И совсем другое – когда барин обанкротился.

Припертый к стенке, Иван недолго думал. Тут и думать, по правде говоря, было нечего. Он выбрал Веру с дочкой и убрал ногу с жилплощади Сони.

Неустойку он заплатил огромным фингалом от рук Сониного брата.

Но в остальном все складывалось хорошо.

* * *

Наденька пошла в выпускной класс, когда Вера решила выйти на работу. Страна со вздохом облегчения свернула с колдобистой дороги девяностых годов на столбовую дорогу стабильных двухтысячных. Экономика оживилась, появились рабочие места. Как будто экономика и политика были игрой с нулевой суммой: чем больше одного, тем меньше другого.

Вере повезло: какие-то старые приятели принесли весть, что знакомый их знакомого подыскивает надежного человека себе в офис. Вере исполнилось сорок лет, и она прекрасно понимала, что другой работы ей могут не предложить, поэтому согласилась. Правда, без особого энтузиазма. Что интересного в жизни офиса?

Оказалось, что она не права. В офисе может быть интересно все. Ей нравилось командовать принтером, резать бумагу в лапшу на шредере, покупать для шефа чай с бергамотом. Ее должность называлась «офис-менеджер». Пустячок, а приятно. Секретаршей она быть не хотела, а вот офис-менеджером вполне.

И еще ей нравился сам шеф, Сергей Дмитриевич. Всегда пунктуальный, корректный, подтянутый. Какой-то особенный, отличающийся от мужчин отечественного производства. Словно его сделали по лицензии. То есть сборка наша, а дизайн и проект импортные.

Шеф был примерно ровесником Ивана, но казалось, что они выходцы из разных эпох. Сергей Дмитриевич знал английский язык, играл в гольф и теннис, носил запонки и яркие носки. Иван же не имел ни одного из этих достоинств. Он носил клетчатые рубахи и играл в гараже с мужиками в домино. Про носки лучше вообще не вспоминать.

А главное, что у Сергея Дмитриевича был долгий и внимательный взгляд. Вера просто физически чувствовала, как он оглаживает ее этим взглядом.

Сергей Дмитриевич много зарабатывал и сильно уставал – козырная комбинация, против которой не может устоять ни одна женщина. Вера чувствовала, как ее сердце сжималось от сострадания при виде темных кругов под глазами Сергея Дмитриевича. Богатого мужчину нельзя унизить жалостью. Хотелось принести ему домашних пирогов. Она бы так и сделала, но не умела печь пироги, так уж вышло. А приносить жареную картошку, по ее мнению, как-то нескромно.

Вера летела в офис, словно на крыльях. Она развела там цветы, чтобы Сергей Дмитриевич дышал воздухом, обогащенным кислородом. Украсила стены картинами, рекомендованными психологами. И даже лично участвовала в выборе штор, целясь в цветовую гамму галстуков шефа.

Сергей Дмитриевич благодарил одними глазами. Он смотрел так, что при желании в этом взгляде можно было прочитать что угодно. И Вера уносила этот взгляд домой, отчего ночами не могла уснуть, долго ворочалась и мешала спать Ивану.

Она не знала, как намекнуть шефу о том, что… Ну, что она… Точнее, что они… Словом, что все возможно.

Ей казалось, что Сергей Дмитриевич скован джентльменскими предрассудками, ведь Вера замужем и он не может осквернить ее семейное ложе. Это не какой-то завклубом Федор, которому все по барабану. Это же целый Сергей Дмитриевич – идеал мужчины. Значит, надо ему помочь – самой расчистить завалы на пути к счастью.

Надвигалось 31 декабря. Вера решила, что это знак свыше. Что в новый год она должна войти в новом качестве, что их тайная страсть с Сергеем Дмитриевичем наконец-то должна материализоваться. Говоря проще, она мечтала ощутить поглаживание своего еще стройного тела не только взглядом, но и руками шефа.

– Вань, как думаешь, тетка в Саратове сильно скучает? – начала она готовить плацдарм новогоднего счастья.

– Тетка? В Саратове?

– Вань, не тупи. Кажется, ее Антониной зовут.

– Во-первых, не в Саратове, а в Самаре. А во-вторых, не Антониной, а Алевтиной.

– Не цепляйся к мелочам. Все равно же скучает.

– И? – Иван явно не понимал, к чему клонит Вера.

– Надо бы навестить.

– С чего это?

– Так сколько ей осталось-то? Не успеешь, будешь потом всю жизнь себя корить?

– Сомневаюсь, – чистосердечно признался Иван.

– Вань, ну трудно, что ли, съездить старого человека навестить?

Иван подумал, оценил душевный порыв жены и согласился:

– Думаешь? Ладно. Давай сразу после Нового года съездим.

– Нет, Ванечка, дорога ложка к обеду. Ты подумал, каково ей в одиночестве Новый год встречать?

– Так она вроде привыкшая…

– Это к хорошему быстро привыкают, а к одиночеству нельзя привыкнуть, можно только приноровиться.

Ивана охватило чувство гордости за жену, за ее большую душу, вмещающую даже тетку Антонину из Саратова. Тьфу ты, Алевтину из Самары. И Иван согласился. По правде говоря, дело было не только в большой душе Веры. Ивану захотелось хоть раз за последние много-много лет встретить Новый год как-то иначе. Без жирного гуся под шампанское, без новых носков и дезодоранта под елочкой. Чтобы ехать в поезде, ловить волну праздничной дурашливости, поздравлять незнакомых людей, а потом ловить такси, взбегать по лестнице, боясь, что не успеешь к курантам. И он, вздохнув для приличия, согласился.

А Вера начала готовить остальные фрагменты генерального сражения. На кону было ее женское счастье. Счастье быть любимой Сергеем Дмитриевичем, стирать его цветные носки и примерять вместо сережек его запонки.

И случай сам лег в ее подставленные ладошки. Шеф поручил Вере подумать над новогодним корпоративом. Говорить о том, что она все давно придумала, Вера, конечно, не стала. Она изобразила мыслительный процесс и вечером пришла в кабинет Сергея Дмитриевича с предложением провести корпоративный вечер у нее дома.

– Для фирмы это сплошная экономия, – скромно сказала Вера.