Дорога в Гарвард и обратно

– В чужой монастырь со своим уставом не ходят. А самовар из другой оперы. Это в Тулу со своим самоваром не ездят.

– Спасибо, я учту. Так что выбираем? Зовем официанта или смолчим? – Мужчина очень внимательно посмотрел на Гошу.

– Я бы смолчал. Все-таки это их страна.

Мужчина кивнул в знак согласия.

Подошел официант и поставил перед Гошей кофе и молочный коктейль. Мужчина заказал себе, как выяснилось, зеленый чай и какие-то кубические изделия, из которых сочился мед и торчали орехи. Гоша решил, что тема с цветами наконец-то закрыта. Вообще прелюдия затянулась. Пора бы уж сказать, зачем они тут.

Но собеседник опять вернулся к цветам:

– В любой стране, Георгий, мигранту приходится постоянно запинаться о такие вот культурные несоответствия. Две орхидеи еще не самое сильное неудобство. Но вы абсолютно правы, надо уважать нравы принимающей стороны. Я рад, что вы это понимаете.

– А я мигрировать не собираюсь. Мне и тут, в смысле в России, хорошо. И вообще. Вы о чем со мной хотели поговорить? Не о цветах же.

– Давайте сначала познакомимся. Я еще не представился. Меня зовут Владимир, но американцы не любят длинных имен. Я для них Влад. И вы можете звать меня так же.

– Меня можно Гошей. И лучше ко мне на «ты», так привычнее. Так вы из Америки?

Влад кивнул.

– Для тебя, Гоша, важно не то, что я из Америки. Для тебя важно совсем другое.

– Что именно?

– То, что я из Гарварда. Лучшего университета мира. Вот об этом я и хотел с тобой поговорить.

Глава 9. Превращение Владимира во Влада

Влад приехал в Америку в конце девяностых, когда обнищание российской науки стало не просто обескураживающе-откровенным, но и, как тогда казалось, бесповоротным.

Еще в студенческую бытность Владимир прибился к тусовке молодых людей, которые, собравшись на кухнях, критиковали Советский Союз и страстно желали построить новое, более динамичное и прогрессивное общество. Чтобы все как у людей – рыночное хозяйство, в котором спрос и предложение балансируются свободным ценообразованием. Из теории Владимир знал, что это путь к изобилию и отмене всякого дефицита. Стоя в очередях, он клял коммунистов со всей страстью, на которую способен молодой человек, мечтающий о джинсах.

Пришло время, и Советский Союз рухнул. Владимир ликовал, чувствуя веяние новых времен. Он как раз окончил институт и поступил в аспирантуру, чтобы внести свой скромный вклад в строительство того самого динамичного и прогрессивного общества, о котором мечтал. И специальность у него подходящая – специалист по автоматизированным системам управления. Почти программист. Можно сказать, устремленная в будущее специальность.

Но вот незадача, на развалинах СССР почему-то зацвел не розовый куст, а чертополох. Заводы и фабрики рассовали по карманам шустрые ребята, которые чихать хотели на мечты Владимира. Несмотря на то что он теперь ходил в настоящих джинсах.

Их институт постепенно превращался в барахолку. Целые отделы уходили в небытие, а на их площадях открывались торговые точки.

Рабочее место Владимира напоминало островок в океане рыночной стихии. Справа, на двери бывшей лаборатории системного анализа, появилась вывеска: «Лучшие одеяла – уснешь и не проснешься». Дверь напротив приглашала купить «Таблетки от глистов. Для котов и не только». Владимир прикидывал, что его зарплаты хватит ровно на то, чтобы проглотить эти таблетки, завернуться в лучшие одеяла и не проснуться.

Однако он просыпался – каждое утро, каждое отвратительное утро. Просыпался и тут же вспоминал, что он в квартире один, что жена ушла от него, не выдержав нищеты на фоне растущего благосостояния некоторых сограждан. Пока они были студентами Страны Советов, все жили примерно одинаково и, поженившись, готовы были принять уравнительную бедность как норму жизни. Однако теперь передовики капиталистического труда стали жить совсем иначе. Жена не могла смириться с тем, что Владимир не из их числа. Вспомнилась школьная любовь, которая, как известно, не ржавеет. Особенно не ржавеет, если у бывшего одноклассника появляется «Мерседес» и квартира в центре.

Сжав зубы, Владимир дотянул до защиты кандидатской диссертации. Он надеялся на это событие как на чудо. Понимал, что звание кандидата наук ничего не изменит, но все же переход в новое состояние рождал иллюзию движения вперед.

Теперь он ходил на работу не как нищий аспирант, а как нищий дипломированный ученый. Это оказалось еще унизительнее.

Его коллеги поделились на три категории, по аналогии с агрегатными состояниями. Газообразные куда-то улетучились. От них не осталось и следа. Просто ушли из науки с концами. Те, кто напоминал жидкость, просочились по невидимым руслам научных каналов в зарубежные университеты. Владимир оказался твердью. Он как тупой булыжник торчал в одном и том же месте – в лаборатории, зажатой между лучшими одеялами и таблетками от глистов. Кто-то посмеивался над ним, кто-то сочувствовал, и никто не спрашивал, почему он приходит на работу первым, а уходит последним.

Впрочем, если бы и спросил, не получил бы ответа. Владимир боялся сглазить, заболтать происходящее с ним. Им овладела навязчивая идея создания нового языка программирования. Языка, изящество которого соперничало бы с эффективностью его применения. Владимир стоял на пороге прорыва и точно знал, что тот состоится. Его уверенность восходила к странному, но явственному чувству, что этот язык уже существует. Его не надо придумывать, надо только пустить его в мир, помочь ему родиться. Владимир чувствовал этот язык, как мать чувствует ребенка в своей утробе.

Когда он представил родившееся чудо, казавшееся ему прекрасным, коллегам по институту, то озадачился их реакцией. Главным вопросом сослуживцев было то, кто является заказчиком этого титанического труда. Другими словами, кто заплатит за этот продукт. «Никто», – ответил Владимир. Коллеги посмотрели с состраданием и посоветовали больше отдыхать.

Тут как раз подоспел отпуск. Владимир решил, что вправе побаловать себя, и отправился в Турцию. Можно было, конечно, найти вариант на российском юге, где-нибудь в районе Анапы, но Владимир решил, что пора и ему вкусить плоды рыночной реформы, поехать в настоящую заграницу.

И чтобы заграница была самая настоящая, Владимир не стал покупать путевку в туристической фирме. Лежать на пляже в окружении соотечественников – это та же Анапа, только на Средиземном море. Владимир, чувствуя себя первопроходцем, сам забронировал отель в предместье Сиде. И даже поинтересовался, не злоупотребляют ли этим отелем русские туристы. Его заверили, что его нога будет первой русской ногой на этом пляже. Понятное дело, врали, но Владимир не особо придирался.

Он мечтал о синем море, о желтом песке и о вкусной еде. Все это ему предоставилось в избытке. Но вот беда, через три дня надоело и море, и песок. От обилия еды случилось несварение желудка. Тут-то Владимир понял страдания Робинзона Крузо и стал искать себе Пятницу. Оказалось, что без живого общения даже ему, программисту по образованию и по призванию, приходится тяжело. Он заскучал по Анапе, но было поздно.

На ловца и зверь бежит. Даже сразу два зверя. Владимир познакомился с Оксаной, яркой девушкой из Урюпинска, и совсем не ярким, но живым и обаятельным американцем с редким именем Джон.

Все трое оказались в одиночестве и не прочь были объединить усилия, чтобы превратить отдых в нечто незабываемое. Попробовали купаться ночью голышом, интересно было только первый раз. Попробовали спьяну групповой секс, но Джон перетягивал одеяло на себя и этим все испортил. Владимиру больше понравилась кража магнитиков на спор – и драйв, и экономия валюты.

Через неделю фантазия и кураж иссякли. А главное – закончились силы куролесить. Первой сдалась Оксана, уснув прямо в баре. Владимир и Джон отнесли ее в номер и решили не возвращаться в бар. Накопившаяся усталость придавила обоих.

Выжатые как лимон, они решили зайти к Владимиру, чтобы в тишине допить пиво и разойтись после фееричного отдыха. Шутить и острить не хотелось. Разве что тихо поговорить.

Через годы Владимир пронесет чувство благодарности к Оксане за то, что она так вовремя заснула в баре. Правда, иногда ему хотелось, чтобы она не проснулась, но это другая история.

В номере Владимира на журнальном столике стоял открытый ноутбук. Он всегда был открыт. В каком бы состоянии ни был Владимир, он не ложился спать, не опробовав свой новый язык. Ноутбуки тогда еще только появились, и Владимир доставал его через заграничного знакомого за безумные деньги. Почти год он ел гречку без масла, чтобы обзавестись этим чудом техники.

Увидев ноутбук, американец оживился. Оказалось, что он, как и Владимир, фанат компьютерных миров. Слово за слово – и вот они уже склонились над клавиатурой, ударяясь головами и толкая друг друга плечами.

Пиво получило отставку, не выдержав конкуренции с бегло бегущими по экрану наборами команд, которые посылал Владимир. Джон ловил все на лету, щедро выражая восторг.

– Что это? Откуда?

– Я придумал. – Слабое знание английского языка не давало возможности Владимиру говорить развернуто. Он предпочитал не говорить, а молча показывать, стуча по клавишам.

– Сам? Ты придумал это сам? – спросил Джон.

– Йес, – победно ответил Владимир.

– Ты на этом разбогател? – спросил Джон.

– Ноу, – тоскливо ответил Владимир.

Джон вскочил и начал бегать по номеру, говоря быстро-быстро и много-много английских слов. Владимир не понимал слова в отдельности, но странным образом схватывал общую суть. Джон его хвалил и говорил, что Россия очень богатая страна, если раскидывается такими программистами. А еще говорил, что Америка очень бедная страна, поэтому ценит даже Джона, хотя он никто по сравнению с Владимиром.

Потом Джон стих и как подкошенный упал поперек кровати. Усталость и алкоголь накопительным итогом сломили его. Владимир закрыл программу и притулился рядом, на оставшемся месте. Уснул он счастливым. Впервые ему сказали, что он гений.

Мужчины, спавшие рядом в одежде, не видели снов. И не знали последствий этой ночной встречи.

А последствия не заставили себя ждать. Протрезвевший Джон пообещал поговорить со своим боссом о талантливом русском парне, который забесплатно творит чудеса, создает новые компьютерные миры. Самое удивительное, Джон сдержал слово.

Через месяц Владимир получил приглашение на конференцию в Америку. Правда, руководство института пыталось заменить его на директора, как более опытного и авторитетного ученого, но американцы замахали руками, дескать, оставьте директора себе. Нам чего попроще, нетитулованного научного сотрудника Владимира. И настояли на своем.

Щедрость американцев носила убойный характер. Они предложили оплатить поездку на две персоны, включая сопровождающее лицо. Владимир растерялся. Жены у него не было, подруги тоже. Но разве можно, чтобы такая халява прошла мимо? Владимир позвонил Оксане и пригласил ее составить ему компанию. Ведь Оксана стояла у истоков этой истории. Не засни она тогда в баре, колесо судьбы покатилось бы по другой колее.