Запах пыли

–Это тебе. Я долго думала, стоит ли тебе давать. Вот. Прочитаешь потом. Когда-нибудь.

Я взял конверт.

–Спасибо, – поблагодарил я.

Мы пошли по домам.

Вот и все.

Зайдя в свою комнату, я обнаружил там Димку. Он сидел в темноте, даже не потрудившись включить свет. Меня чуть удар не хватил от неожиданности.

–Ты что тут делаешь? Как ты вошел?

–Забыл, где я учусь?

–В Воровской академии? – съязвил я.

–Спросить хочу, – не дожидаясь моего вопроса, озвучил он, – Не пойму я тебя. Ты же с ума по ней сходишь. И девчонка по тебе сохнет. Что не так-то? Я бы на твоем месте времени даром не терял.

–Я женат, не слышал?

–А развестись, конечно, нельзя.

Это был слишком больной вопрос, чтобы обсуждать его сейчас.

–Ничего ты не понимаешь!

–Что тут понимать. Ты просто трус.

–А не пошел бы ты!

–Нет уж, не пошел бы. Ты … Помнишь, ты кепку свою забыл старую и грязную, когда уехал на пару недель тогда, летом?

Я кивнул.

–Она ее выдраила несколько раз. А потом завернула в оберточную бумагу и хранила в отдельной коробочке. А коробочку эту с собой таскала.

–И что? – еле выдавил я. От его слов мне только хуже стало.

–А себя-то ты помнишь? Напоминать не надо? Да что с тобой такое?

–Любовь – это не главное.

–Да? Неужели? А что главное, просвети, будь добр!

Я колебался. Что ему ответить? Послать подальше, сказав, что это все бред или правду жгучую, горькую? Мне необходимо было передохнуть пару секунд и набраться сил, перед тем как скажу самое главное.

–Мама,– нехотя промямлил я.

–Что – «мама»?

–Моя мама не была мусульманкой.

Димка приподнял правую бровь.

–То есть формально была. Но так и не смогла принять эту религию. Она не исполняла предписаний. Отец был очень…. Он не переносил этого. И довольно жестко выражал свое мнение. И остальные родственники, тоже часто выказывали неодобрение. Мама очень страдала. Мы были совсем маленькими, но я помню все.

Димка злился.

–Я не понимаю, причем тут Анна?

–Притом, что она христианка, а я мусульманин! Это два разных мира! Да, такие смешанные браки нередки! Да, мы можем мирно сосуществовать. Но что за жизнь в религиозно разделенной семье? Постоянные противоречия, которые не вытравишь ничем, это все сидит глубоко, в голове, в сердце, в крови, во всем существе. Нельзя силой навязывать что-то. Она не сможет. Не выдержит. Я же вижу, насколько она искренне верит, что права! Я не позволю ей так страдать.

–Ох уж эти религиозные штучки. И только ради этого ты откажешься от нее?– от изумления его голос поднялся на октаву выше, – Это же абсурд!

–Ради нее.

–Ничего не понимаю, – растерянно пробормотал Димка, – Ладно, я сделал все, что мог. В конце концов, это ваши проблемы. Привет!

Дима выскочил из комнаты и ушел.

Я посидел пару минут, пытаясь прогнать воспоминания и свой сон, свой обычный кошмар, посетивший меня, даже пока я был в рабстве, потом открыл ее письмо. Стихи? Она писала стихи, да еще для меня? Анна…

Мне так захотелось ее видеть.

Все время, проведенное вместе с ней, я изо всех сил скрывал то, что на самом деле к ней чувствую. Я так устал притворяться, что между нами нет ничего.

Побуду эгоистом.

Хоть один вечер.

Хоть один час. Потом будет больнее, но мне уже все равно. Было уже поздно, но я все равно набрал ее номер. Она сразу ответила.

–Анна, не спишь?

–Нет.

Голос какой-то сдавленный. Плачет?

–Я сейчас приду к тебе.

Мы сидели на полу в ее комнате. Смешно признаться, я залез к ней через окно, чтобы ее мама меня не заметила. Она тихонько прокралась в кухню и принесла печенья. Она действительно плакала, глаза покраснели, губы припухли.

–Что-то случилось? Ты плакала?

Немного помешкав, она тихо спросила:

–Нет, ничего, просто… Почему не заходил, когда приезжал?