Цена принцессы

Невзирая на предательство Холгера, я не хочу, чтобы он погиб, особенно так глупо. Пускай он государственный преступник, но не заслужил страшной смерти от зубов нечисти.

– Да-а… – Женский стон выдернул меня из размышлений.

А?.. Мне послышалось?..

Сладострастный стон повторился.

Выглянув в щель между сундуками, я опешила – чародей и наемница целовались!

Как это я так задумалась, что не заметила, к чему идет дело? Слишком резкий переход от лечения к распутству. Вот только что наемница смазывала рану темного мазью, а уже сейчас он жадно ее целовал. И девица, резко реагирующая на несмелое ухаживание солдата, с готовностью отвечала на ласки своего нанимателя.

– Еще… – стонала бесстыжая, пока чародей грубо мял ее грудь.

Вот это да! Еще ночью приставал ко мне, а теперь к ней… Быстрый, гад!

Сидя за сундуками, через узкий проем между ними я невольно наблюдала за внезапными постельными игрищами. Было противно. И в то же время любопытно. Что-то неправильное мне виделось в том, что раненый темный поспешил завалить наемницу, будто больше не испытывал боль.

Хотелось зажать уши, закрыть глаза, провалиться сквозь землю… И в то же время зрелище притягивало, удерживало, и я не могла от него оторваться. Наверное, несостоявшаяся консумация и попытка изнасилования лишили меня последнего стыда? А может, виновато проклятое любопытство? Или я была просто испорченной?..

А затем что-то поменялось. Гримаса, похожая больше на мучительную, чем от удовольствия, несколько раз исказила лицо наемницы, и теперь бисеринки пота усеивали ее лоб, словно она пробежала длинную дистанцию в тяжелом облачении и с оружием. Она даже дрожала – я четко видела это в свете магических светильников.

Странное соитие…

В какой-то момент наемница попыталась лечь на живот, но Тенебриш не позволил, одной рукой удержав за талию, а второй шлепнув ее по заднице.

– Стой! – приказал он грубо.

– Не могу больше, – прошептала она.

– Не шевелись, дура!

Оскорбительное слово, будто прыжок в ледяную реку, вмиг остудило мои горящие щеки.

Когда чародей шлепнул ее по ягодице, я сразу не сообразила, что ударил он правой рукой. Той, которую ранее покрывал волдырь ожога. Сейчас же рука темного была целой и невредимой!

И тут до меня дошло. Тенебриш не просто обладал наемницей. Он выкачивал из нее силы, как это умели в древности темные слуги Эшкиля. Те самые, против которых поднял народное восстание мой предок. Вряд ли Куница согласилась лечь под Тенебриша добровольно. Он зачаровал ее!

Тошнота подкралась подло – незаметно и не вовремя. Закрыв рот ладонью, впилась в нее изо всех сил зубами, чтобы не закричать. Я отчетливо представила, что могла быть на месте наемницы. И буду, если не сбегу!

Тем временем побелевшая женщина, потеряв сознание, рухнула. Но чародей ее не оставил…

Зажмурившись, принялась мысленно молиться Милосердной Матери – лишь бы не видеть и не слышать ничего.

– С-скотина! Ты же обещал! – Страшное рычание, раздавшееся у входа в шатер, заставило меня вздрогнуть.

Темный вихрь налетел на чародея, откинул его в сторону – и стих. Им оказался герцог Холгер. Упав на одно колено, он беззвучно корчился, из его носа и шрама текла кровь. Проклятие наказывало за то, что набросился на хозяина?

– С ума сошел, Кайрон? – Тенебриш медленно поднялся, настороженно глядя на герцога, как на бешеного волка.

– Я спас тебя, ты поклялся не трогать ее до Форка, – проскрипел тот, болезненно морщась.

Застегнув штаны, чародей неторопливо отряхнулся, приводя одежду в порядок.

– Я клялся не трогать принцессу, про наемницу речи не было.

Холгер бросил взгляд на тело, распростертое на черном меху. Облегчение на его изуродованном шрамом лице сменилось растерянностью, а затем – грустью.

– Значит, это Куница?

– А ты знаешь других женщин в отряде? – обманчиво спокойно произнес темный. – Как мне ни нужна сила, а на мужиков я не кидаюсь. Или принцесса, или Куница. Правда, я мог бы еще прирезать парочку человек, чтобы восстановиться… Что, по-твоему, лучше?

Мужчины смотрели друг другу в глаза. Чародей сверху вниз, герцог – стоя на одном колене, но гордо подняв голову.

Холгер, прерывисто вздохнув, обреченно прошептал:

– Ты – чудовище, брат.

Я чуть не выдала себя, но вовремя зажала рот рукой.

Они – что… братья?! Или это оборот речи такой? Да нет, не могут они быть братьями! Родители герцога безумно любили друг друга! Как в древних легендах, когда один возлюбленный не может жить без другого. И это не пустые слова – отец Холгера умер через год после жены, не смирившись с утратой.

– Благодари за это нашего папочку, – хохотнул чародей, невольно развеивая мои сомнения. – То, каким я стал, целиком его заслуга.

– Ну да, и старая ведьма, твоя мать, тут совсем ни при чем, – скептически заметил герцог.

– Папаша знал, с кем меня оставлял, – возразил чародей. – Взял бы к себе в замок, признал бы – и я вырос бы таким же добреньким, как ты.

Но вскоре ухмылка стерлась с его лица. Он попытался привести наемницу в чувство – не вышло.

– Она не дышит! – В его голосе послышалась растерянность.

Превозмогая боль, герцог поднялся и приблизился к кровати. Несколько тягостных минут он искал пульс на шее Куницы, слушал ее сердце и дыхание. Искал малейшие признаки жизни – и не нашел.

– Ты выпил ее досуха, Децем. – В гневном голосе Холгера прозвучало отвращение. – Шэйш тебя раздери! Ты ее убил!

– Нет, смотри лучше, – не поверил чародей.

Злой герцог покачал головой:

– Она мертва!

Тенебриш решил убедиться самому – с его руки слетела черная сверкающая игла и впилась в тело наемницы. Оно не пошевелилось. Затем еще одна и еще… Ничего, никакой реакции. Будь женщина без сознания, она прореагировала бы на удары.

– Прекрати измываться над трупом, – глухо произнес Холгер.

– Это все твоя принцесса! – прошипел чародей сквозь зубы. – Если бы ее где-то не носило с исцеляющим амулетом, мне не пришлось бы связываться с наемницей!

Я сжалась от ужаса. Он хочет сказать, что это я виновата в смерти Куницы?