Герой моих грез и кошмаров

И вдруг я поняла: он же смеется надо мной! Раз так, то пусть тащит, переживать не буду, что надорвется.

Я обвила его шею руками.

Когда мы поженились с Рутшером, несмотря на мою стройность, он вспотел, пока выносил меня из храма. Любопытно, на сколько хватит инспектора…

Глава пятая, в которой происходит более тесное знакомство

Вопреки моим злым чаяниям, Аламейский неутомимо шел к цели, ничем не выдавая своей усталости. Как будто не чувствовал ноши.

Я же все прекрасно ощущала: и стальные мускулы, и запах свежего с горчинкой парфюма. Ох… Мне нравится, как пахнет инспектор? Какого демона я его вообще нюхаю?! Запах – первый признак совместимости, как учил нас преподаватель гармонии, и мое открытие обеспокоило. Нет-нет, мне не должен нравиться инспектор! В некотором роде он враг, ведь желает разлучить меня с Оливером. Пусть из добрых побуждений, но я лучше знаю, что нужно моему сыну.

Открыв дверь магией и перенеся меня через порог дома, как новобрачную, инспектор остановился лишь в кабинете.

При нашем появлении загорелись маглампы, освещая просторную комнату, оформленную в черно-бело-синих тонах. Мрачновато-деловой интерьер. Узкая софа, несколько книжных стеллажей и кресел, длинный стол и внушительный стул-трон – в кабине минимум мебели.

– Располагайтесь. – Аламейский аккуратно опустил меня на кожаную софу.

– Спасибо, – неловко поблагодарила я, все еще находясь под впечатлением от своего открытия.

Мне нравился инспектор. Первый мужчина за многие годы. Я думала, мое сердце выгорело, ан нет, в пепле тлели угольки.

Инспектор опустился на колени возле софы и, пользуясь моей растерянностью, обхватил раненную ступню ладонями.

– Не надо, я сама!

Приятное тепло затопило ногу от кончиков пальцев до колена. Несколько ударов сердца – и боль исчезла как не бывало. Осталось острое ощущение чужих пальцев на щиколотке, ласковые, гладящие прикосновения.

– Больше не теряйте туфли, все равно в стране нет холостых взрослых принцев. – Шутка-намек на старую сказку не смягчила резкости тона.

Аламейский так торопливо поднялся с колен и отступил от софы на несколько шагов, что показалось, будто он сбегает. Или не показалось?

Пальцы, которые только что касались моей щиколотки, чуть заметно дрожали.

– Я отдам распоряжение Хельцу поскорее возвращаться и отвезти вас домой.

Аламейский торопливо создал магическую птичку-посланника.

– Спасибо за лечение.

– Не за что, – невозмутимо отозвался мужчина.

Он уже был у двери, но я остановила его одной фразой:

– Простите, что побежала спасать вас от магического отката, хоть вы и не просили.

– Извинения приняты. Вам повезло, что спасать решили меня, а не кого-то другого.

О чем он? Что за намек? А что, если…

По подчеркнуто ровной спине Аламейского словно судорога прошла.

Соскользнув с софы и забежав вперед, я с тревогой заглянула ему в глаза.

– Я не думала, что вы настолько сильный чародей и снимете чары древнего артефакта, вдобавок избежав отката.

На лице мужчины отобразилась гамма чувств: досада, сожаление, боль, отчаяние… и жажда.

– Отойдите от двери, Джемма.

Он снова назвал меня по имени. Опять забылся в напряженной ситуации.

– Но… вы ведь не сняли влияние артефакта, верно?

– Отойдите от двери, Джемма, – повторил Аламейский хрипло. – Вы нарываетесь.

– Каким-то образом вы отсрочили действие, – размышляла я, отмечая, что дыхание мужчины участилось. – Еще один артефакт? Но это лишь усугубит ситуацию!

– Нужно было поддаться чарам? – криво усмехнулся Аламейский.

– Нужно просить помощи, если плохо!

– Жалеете меня, Джемма?

От вкрадчивых ноток в низком голосе у меня по спине побежали мурашки. Не страха, нет. Мурашки предвкушения.

– Как сильна ваша жалость, Джемма?

Он шагнул вперед, сокращая между нами расстояние и тесня меня к двери. Сквозь слои нашей одежды я чувствовала жар его тела. Аламейского лихорадило от чар и сдерживаемой страсти.

И это будоражило.

Сухие горячие губы скользнули по моим.

– Что ж, – шепнул Аламейский, – пожалейте меня, Джемма.

Легкий поцелуй-касание превратился в напористый, алчный. Аламейский будто захватывал крепость, захватывал решительно, беспощадно. И, боги, как же мне это нравилось!..

Жесткое колено вклинилось между моих ног, тренированное тело прижало к двери.

Я ахнула от новых ощущений – и поцелуй стал глубже. Аламейский целовал, прикусывал мои губы. Руки гладили, сжимали, даря огненную ласку.

Подхватив под попу, он приподнял меня, вынуждая обвить его ногами. Почувствовать силу его желания и твердость намерений.

Вскоре я снова оказалась на софе. Зацелованная, разомлевавшая от бесстыдных ласк и поцелуев.

Не сводя с меня горящих глаз, Аламейский сбросил камзол на пол, одним движением сорвал шейный платок. Запонки, а затем и пуговицы звонко поскакали по паркету, разбавляя тишину не только нашим прерывистым дыханием. Нетерпеливый мужчина…

Белоснежная рубашка улетела куда-то в сторону книжных стеллажей.