Провожая лето

Тимур облокотился на рюкзак и прислонился к окну, постукиваясь виском о раскалённое стекло. Парень вяло наблюдал за густыми зарослями, перемежавшимися небольшими болотами. Чем дальше они отъезжали от основного зеркала, тем гуще становились леса. Домики иногда выныривали из-за стволов щербатыми старыми боками. Проезжали редкие автомобили. Людей на дорогах практически не было, если не считать пары местных, идущих до центра в Вершинино.

Где-то на очередном повороте водитель неожиданно притормозил и в раскалённое пространство автобуса вторгся невероятно бодрый, без единого намёка на потные капли паренёк. Он был щуплый и невысокий, с небрежными огненно-рыжими завитками волос и лёгкой россыпью веснушек. Новый пассажир окинул задорным взглядом всех, кто погибал от зноя на липких истёршихся сиденьях. Паренёк улыбнулся широко и приветливо, наклонился к водителю и что-то шепнул ему на ухо. Тот тихо рассмеялся, закрыл двери и тронул развалюху дальше колесить по ухабистой дороге туристической звёздочки Русского севера.

Рыжий быстро и очень расхлябано прокатился по проходу и упал рядом с Тимуром, откинул голову на спинку. Острая кость кадыка распорола раскалённый воздух. Котов невольно фыркнул.

– Ну и пекло тут, – пробормотал парень, явно обращаясь не только к своему внутреннему ощущению.

Котов, однако, решил проигнорировать эту странную попытку заговорить и продолжал пялиться в окно, где ничего не менялось.

– Для туриста у вас слишком маленький рюкзак, – заметил паренёк, кивая на жёсткую подушку.

– А я не турист, – недовольно отозвался Тимур, уже жалея, что открыл рот. Что-то в парне его настораживало и отталкивало.

– Ну и не местный. Я тут всех знаю. Приехали к родне?

Тимур только кивнул и снова отвернулся к окну, тщетно надеясь, что разговор на этом закончится. Паренёк как-то по-звериному прищурился и фыркнул.

– Да, к бабушке, – снова неохотно ответил Тимур. Новый попутчик его напрягал, но он всё не мог понять чем. Было в нём что-то странное и настораживающее.

– А вы не слишком взрослый уже к бабушке на лето ездить?

– А ты не слишком мелкий задавать столько вопросов незнакомцу?

– Так, знакомцы все уже надоели, – поморщил паренёк усыпанный крупными веснушками нос. – Я отсюда лет семь не вылезал, если не больше.

В Вершинино все туристы дружной разномастной гурьбой выкатились наружу, бросив его наедине со странным попутчиком.

Тимур оставил парня рядом со своим рюкзаком и направился к водителю.

– Вы же дальше едете? – спросил он с надеждой.

– Разумеется, – хмуро кивнул бородатый дед, шумно шкрябая заросший седой проволокой подбородок. – Куда ж я вас двоих брошу?

– Можете тогда подождать пару минут, пока я взнос оплачу?

– Иди, только быстро.

Быстро не получилось. Не успев обогнать толпу, он сумел договориться лишь с четырьмя дамами, откровенно флиртовавшими с ним, о том, чтобы они его пропустили.

Тимур изнервничался и хорошенько ещё раз пропотел, пока смог просунуть заветные купюры в окошечко и получить чек.

Его воображение уже успело нарисовать и пустую остановку, и ржущего рыжего, потрошащего его сумку. Но, к огромному удивлению, старая развалюха автобуса находилась всё на том же месте, на котором он её оставил.

– Давай быстрее, чего еле ползёшь, – рявкнул недовольный дед.

Тимур ускорил шаг и нырнул в раскалённый воздух салона. Солнце клонилось к горизонту, обещая постепенно отпустить их из обжигающего плена и дать температуре немного упасть. В салон залетел огромный жирный шмель и теперь устало бился в стёкла, громко жужжа.

– Простите, очереди.

Водитель пробормотал ещё что-то в ответ, но Тимур уже не слушал. Его новый незнакомец развалился на сиденье и, положив под голову рюкзак, мирно дремал, периодически довольно странно подёргивая носом или рукой, свисающей с сидения к полу.

Котов только неодобрительно покачал головой и растянулся на соседнем. Автобус тронулся, и их снова поволокло вдоль серебристой глади озера с одной стороны, и густыми лесами – с другой.

Тимур сам не заметил, как задремал и проснулся от лёгкой тряски за плечо. Распахнув тяжёлые веки, он встретился с озорными карими глазами паренька и едва не ударил его в лоб подскочив.

– Просыпайся, твоя остановка, – простодушно отозвался незнакомец, почесав затылок. – Извини, что реквизировал рюкзак. Что-то меня сморило.

– Ладно-ладно, – отмахнулся Тимур.

Они вывалились из автобуса на просёлочную дорогу, разветвляющуюся на две широкие тропы и узенькую дорожку к лесу.

– А как ты узнал, что мне сюда? – озадаченно спросил Тимур рыжего, смеряя его недоверчивым взглядом.

– А это последняя жилая деревня. Остальные давно уже заброшены. Приятно было познакомиться, – он махнул ему рукой и направился к тропинке.

– Как тебя зовут-то? – крикнул ему в спину Котов неожиданно для самого себя.

– Васька, – усмехнулся паренёк и скрылся за деревьями. Его рыжие кудряшки ещё пару раз мелькнули среди крепких стволов и исчезли окончательно.

Тимур ещё несколько минут простоял вот так на обочине собственной жизни, смотря вслед странному парню на пару тройку лет младше его самого. Юнцу с глазами старика. Его смутили эти глаза, теперь он понял. Они будто принадлежали другому человеку.

Котов развернулся и зашагал по широкой тропе, вдоль которой метрах в пятидесяти от дороги начиналась первая улица домов. Деревенька, в которой жила бабушка, была маленькой и уютной и воспитывала даже несколько детей, что было в последнее время редкостью. Деревни умирали. Кенозерский заповедник не был исключением, разве что из-за ра?звитого туризма значительно замедлял этот процесс.

Тимур был здесь много лет назад, но ничего особо не изменилось. Строить в заповеднике было категорически запрещено, так что ни одного нового сооружения за последние годы на улицах здешних деревень не появилось.

Несмотря на это, домики стояли аккуратные и ухоженные. Ни запустения, ни заброшенности в деревне не ощущалось. За заборами привычно кудахтали куры и лаяли собаки. Где-то вдалеке орала кукушка.

Тимур прошагал вдоль покосившихся калиток и высоких деревянных ворот. Дома хоть и были приблизительно похожими друг на друга, дышали такими противоположностями, как общность и индивидуальность.

Стараясь не заблудится в трёх соснах, Тимур прошёл мимо местного продуктового магазинчика, возле которого, активно жестикулируя, общались две женщины бальзаковского возраста. У ног одной крутилась и нетерпеливо поскуливала собачонка. Обе проводили чужака пристальным взглядом, но, к счастью, парня ни о чём спрашивать не стали.

Тимур проскочил небольшое административное здание и свернул на улицу, надеясь, что ничего не перепутал. Мышцы его непроизвольно расслабились, когда вдалеке замаячил ярко-синий забор, который дед упорно красил каждую весну. Над ним спустила ветви раскидистая ива, создавая тень и укрытие, стоявшей под ней скамейке. Маленьким Тимур любил там прятаться и читать книги.

Калитка, как всегда, была гостеприимно распахнута. Бабушка задом пятилась, выходя из курятника, и Тимур не смог упустить такую прекрасную возможность. Тихонько подкрался и обхватил самую лучшую на свете женщину, укладывая ей на спину голову.

– Попалась, красотка, – прошептал он, стискивая её в объятьях.

Клементина взвизгнула от неожиданности, но ведёрко с яйцами не выронила. Огрела его полотенцем, до этого переброшенном через предплечье и сча?стливо улыбнувшись, обняла внука.

– Тимка, дурак, нельзя так пугать пожилых людей!

– А что, ты меня не ждала? – спросил он, утыкаясь носом ей в плечо и глубоко втягивая знакомый родной и тёплый запах. Этот аромат сразу воскрешал в памяти миллионы счастливых детских воспоминаний. Время, проведённое у ба и деда, всегда было самым волшебным и вдохновляющим, а ещё крайне беззаботным.

– Как же я скучал, – пробормотал он, стискивая женщину ещё сильнее.

– Скучал, как же, – неловко всплеснула бабушка руками, хлопнула его по сгорбленной спине. – Если бы не вся эта катавасия с работой и отцом ещё столько же тебя не увидела бы. Говорю ж, на похоронах бы только объявился.

– А вот глупостей говорить не надо, – нахмурился Тимур и отстранился, разглядывая женщину, что дала ему столько любви и ласки в детстве. Она не слишком изменилась. Всегда сухая и поджарая, Клементина немного прибавила в весе, но это было ей только к лицу и даже слегка разглаживало морщины. Её тёмные с вовсю гуляющей проседью волосы были подстрижены в модное каре, руки всегда ухоженные и мягкие.