– Не могу сказать, что ты меня успокоил, – ответил я, наблюдая за тем, как полная женщина выходит из одноэтажного дома. Темные волосы, одутловатое лицо, свободное платье, из-под которого видны широкие в щиколотках ноги.
– Подождите! Подождите! – выкрикнула она. – Есть такие вещи, что не стоит вносить в дом. Я хочу вначале взглянуть, что вы привезли, – она подошла к рефрижератору, встала на носочки. – Разведай, что там, – прошептала, протягивая руку и ссаживая со своей ладони черную тягучую массу, что недавно была браслетом на запястье. Масса вытянулась в змею и поползла к обезображенным телам. Сделала круг вокруг одного, задержалась у головы второго. – Угу, – выдохнула ведьма. – Выгружайте, я сейчас место освобожу. И вы… входите, – бросила она, задерживаясь на мне взглядом. – Сколько интересного ты привез с собой, Альфа.
Когда бы еще я добровольно переступил порог жилища ведьмы? Да никогда.
Внутри пахло едкими травами, свежевыделанной кожей, металлом и сладкой выпечкой. Я словно попал в пряничный домик ужасов. Такая смесь запахов напрягала куда больше присутствия фамильяра ведьмы, что следовал за своей хозяйкой, изгибаясь боками то в одну сторону, то в другую.
Ведьма шустро собрала записи, разложенные на кухонном столе, поверх скатерти постелила голубоватую клеенку. Надеюсь, это не для того, о чем я подумал.
– Да ты не кривись, проклятый. Я не ем за этим столом, только готовлю, – добавила она и закаркала подобием смеха.
– Это не моя забота, – ответил я, опершись бедром на подоконник.
– И верно, что не твоя, – ведьма не мешала фамильяру подниматься по ее ноге. – Кладите обоих на стол, – распорядилась она, мерзко облизывая губы.
Тела едва помещались на деревянной поверхности, и я все ждал момента, когда одно из них с грохотом упадет на пол.
С их появлением запах в доме стал еще более тошнотворным. Приторно-едкий, отчего я старался не делать полноценных вдохов и не смотреть на то, чем занимается ведьма.
– Так вот оно что, – выдохнула она, склонившись к раскрытой грудной клетке одного из тел. – Все внутри превратилось в кашу.
– И что это значит? – спросил Адам, тоже сохраняя почтительное расстояние до кухонного стола.
– Им вскипятили кровь. Не сдержали изгнанные слова, вот и поплатились.
– А с чего ты решила, что они изгнанные? – уточнил я.
– А разве это и так не понятно? Какой оборотень по доброй воле заключит сделку и поставит свою жизнь на кон? Только тот, кто хочет выжить. Изгнанный. Кстати, их проклятье очень похоже на твое…
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ничего. Я озвучиваю факты. А выводы вы делайте сами. И, Адам, оставь мне их до утра. Возможно, еще что узнаю за это время. А после можно будет сжечь. Не хотелось бы, чтобы они привели сюда тех, кто стоял за изгнанными.
– Без проблем.
– А ты, – ведьма перевел взгляд на меня. – Тебя тоже хочу осмотреть. И вопросы к тебе есть. Если позволишь, конечно. Да и тебе есть что спросить у меня.
– Есть, – согласился я. – Только ответ за ответ.
– Ну это я постараюсь, но не обещаю. Все же есть те вещи, о которых ведьмы не говорят даже под страхом смерти.
– А я могу послушать вашу занимательную беседу? – спросил Адам.
– Не стоит, Альфа, – ответила ведьма.
– Но все же…
– Я обещаю, что интересы твоей стаи всегда выше моих, – произнесла она услужливо.
– Только не забывай об этом, Мария.
– Не забуду, уж поверь, – она повернулась к Адаму спиной и обратилась ко мне. – Покажи, что там у тебя? Не совсем понимаю, что тебя держит на этом свете.
Мне пришлось снять футболку.
– Руки вымой, – попросил я.
– Какой брезгливый, – ведьма выполнила просьбу, не отводя взгляда от моей груди. – Кто же тебе все это нарисовал?
– Представления не имею.
– Это как? – ведьма подошла ближе, сощурилась, присматриваясь.
– А вот так. Я очнулся, когда уже татуировки появились на моем теле.
– Интересно, – хмыкнула она, прикладывая острый ноготь выше моего сердца, очерчивая рисунок по контуру. – Ты или искусно лжешь, или действительно ничего не знаешь. И я не знаю, что хуже.
Мне хотелось сделаться несколько шагов назад, увеличить расстояние, и зверь настороженно порыкивал, озвучивая отношение к происходящему.
– Для кого?
– Для твоей волчицы. Ты же утянешь ее за собой. Печати тебя держат в этом мире, не дают свариться твоим потрохам. Хорошие. Крепкие. Такие не по силам простым нелюдям. Но они не вечны, а вот проклятье будет живо, пока жив его создатель или пока твоя кровь под заклятьем.
– Зачем ты мне это говоришь? – спросил я раздраженно.
– Затем, чтобы ты понимал это, – она уперла острый ноготь мне в кожу. – Сколько они на тебе? Сколько они тебя защищают?
– Чуть больше сорока лет.
О том, что некоторые символы исчезли с моего тела, я умолчал.
– Говорю же, крепкие, – произнесла ведьма завистливо. – Они, – мотнула головой на тела, – добровольно заключили сделку на собственной крови. Дали клятву на ней.
– Если ты намекаешь, что я с ними и нашел какой-то волшебный способ защититься, то ошибаешься, – ответил я, отходя от ведьмы и рывками надевая футболку.
– Я такого не говорила. Я лишь хотела узнать, где ты оставил много крови, м? Возможно, добровольно, возможно, нет. Можешь говорить без утайки. Нас не услышат, я позаботилась об этом.
– А с чего ты решила, ведьма, что я захочу рассказать об этом?
– Действительно, – она подарила мне приторную улыбку. – Я подожду, пока над твоим сердцем изотрется еще пара букв и ты поймешь, что не обойтись без посторонней помощи. Без моей помощи. Думаешь, о тебе не знают в ведьмовском мире, проклятый? Знают. Ты искал помощи среди нас. Да никто не взялся. Профессиональная этика, – расхохоталась она.
– А у тебя, значит, этика отсутствует?
– Она у меня избирательная.
– Не сомневался, – я направился к выходу из кухни.
– От меня ты убежишь, а от себя?.. И, проклятый, я завтра жду твою волчицу. Попробую спасти хотя бы ее.