Хаос

Никт@: Выходи!

На экране появилась открывающаяся дверь, и стал слышен скрип несмазанных петель, затем экран погас.

Мыслей не было, только опустошение. Он смотрел на зияющую темноту экрана. Что за чертовщина твориться с ним в последние несколько часов? Нет, точно пора завязывать с иностранным спиртным, оно не для нашего брата.

Стройный ход его мыслей прервал машинный гудок на улице у подъезда. Он глянул на часы, было ровно три. На ходу, натянув свитер, он инстинктивно обернулся, глядя на комнату в дверной проем. Возникло ощущение тоски и показалось, что сюда он больше никогда не вернется. Отогнав грустные мысли, он помчался вниз по лестнице навстречу своей судьбе.

Катарсис

Огромный белый лимузин, ждал у подъезда. В свете не по-осеннему яркого солнца, от сверкающей белизны лимузина, слепило глаза. Свет прогнал тяжелые мысли от странного разговора. Дверца приоткрылась, и он нырнул внутрь. Его там ждала Руах. О-о-о! Это была превосходно. Он искренне рад был видеть девушку. Она была ослепительна. Волосы были зачесаны высоко и мелкими локонами ниспадали на плечи, мягко обрамляя ее восхитительное лицо. Белый костюм, видимо, в тон лимузину, придавал ощущение свежести. Глаза сияли, на губах блуждала та же отстраненная улыбка. И этот загар! Ее кожа переливалась, казалось, что она искриться миллионом звездочек! Он не выдержал и спросил, – боже, где ты так загорела, на дворе осень, а ты вся сияешь!

Глаза девушки вспыхнули, она улыбнулась, и в машине стало совсем тепло, – высоко, очень высоко, – ответила она, неопределенно описав рукой полукруг над головой.

– В горах? – он не совсем понял, где это высоко и решил уточнить.

Девушка удивленно взглянула на него и протяжно ответила, – да-а, пожалуй, в горах, – при этом улыбаясь чему-то в глубине собственных мыслей.

Он уже привык к странностям вокруг него, поэтому решил расслабиться и провести приятные минуты с Руах, наслаждаясь ее обществом. Окна были прикрыты рольшторами, и водительское место тоже загораживала перегородка. Но долго расслабляться не пришлось. Видимо Руах знала свое дело, и не просто так, появилась она в его жизни.

– Я должна тебе сказать, – девушка стала серьезной, – вернее, передать…

Казалось, она краснеет, путаясь в словах. Он никак не мог взять в толк, что же она хочет выразить.

– Понимаешь, это мое первое задание, такого рода, – она закрыла руками лицо, – ой подожди, я соберусь…

Он сидел, ничего не понимающий и ждал, пока Руах соберется.

Постепенно она упокоилась, и очень серьезно произнесла, – тебя призывают, ты должен послужить!..

Он ждал еще чего-нибудь, каких-то объяснений, но их не было. А уточнения, между тем, хотелось бы получить, – куда, если не секрет, меня призывают, в армию? – он улыбался.

Она удивленно, и даже строго глянула на него и ошарашила окончательно, – в какую еще армию? Ты же старый!

Вот те и здрасте! Он выразительно поклонился ей, выражая тем самым глубочайшую благодарность за выказанную прямоту!

– Ой! – она прикрыла рукой свой прелестный ротик, – я не то хотела сказать! – ее глаза молили о прощении, – конечно, в армию не надо, нет, это другое…

Она приблизилась и положила свою ручку на его измызганные, с въевшейся краской, пальцы.

Он улыбнулся, желая продемонстрировать, что совсем не обижен, и гордиться своим возрастом.

Руах продолжала, – понимаешь, настал твой час, ты много, много страдал, работал, творил! – последнее слово она произнесла с особенным выражением, – ты стоишь на пороге, только нужно войти, а там за этой дверью, вечность. Ты создашь свою лучшую картину. Тебе дано это право, эта картина станет дорогой для всех нас.

Он не понимал и половины из того, что Руах бормотала. Его мысли, чувства, желания сконцентрировались на этой маленькой ручке. Он почти не ощущал ее прикосновения, казалось, что рука невесома. Руах сидела совсем близко и говорила, говорила… Ее волосы касались его лица, от ее тела исходила такая свежесть, что у него кружилась голова.

– Многие, многие пытались проложить путь, но люди забывают… Невозможно достучаться… Мы сами не в силах, только чувствам открывается истина… Только ты, ты… Все ничто… Никто не в силах…

Он перестал воспринимать реальность, она еще что-то бормотала. Он распустил ее волосы, огненным водопадом они рассыпались по плечам. Одежда спадала сама. Они едва касались друг друга. Бесконечность прикосновений. Ее руки рождали звездные скопления в его теле. Время остановилось. Лишь дыхание, он впитывал ее дыхание, сознание провалилось в бесконечный свет. Стон. Ее стон, огнем разливался в нем. Движение, движение, все сжалось в одну точку… Взрыв! Вселенная понеслась, разрушая покой! Свет! Обжигающий свет…

Он открыл глаза. Руах смотрела на него. На ее лице застыл благоговейный ужас, так это можно описать. Господи, какие знакомые глаза! – мысль пронеслась как молния.

Она отстранилась и села, – ты провел меня! – было непонятно, говорит она с восторгом или с досадой, – я поняла! – ее голос набирал силу, – я все поняла!!! – казалось, что это кричат небеса, – я поняла, – обессиленная она упала на сиденье.

В его жизни было много женщин, очень много, разных женщин. Но то, что произошло, нельзя назвать близостью, нельзя назвать единением. Это было больше чем соприкосновение! Это было очень, очень, очень странно, и непостижимо. Он не помнил собственно близость, казалось, что обжигающая страстью пелена упала на них и, испепелив их души, открыла солнце, и оно ослепительно засияло, обнажая падение в пустоту. Он был абсолютно опустошен. Мыслей не было. Желаний не было. И окружающая белизна начинала угнетать, хотелось закрыть глаза и погрузить в темноту покоя и дремоты.

Может, он и задремал, убаюканный мягким покачиванием лимузина. А может, и нет, может, это была лишь секунда. Время перестало играть значение. Только, когда он открыл глаза, Руах была причесана и одета. На ее лице появилось выражение восторга и полной отстраненности. Она стала совсем чужая, эта почти незнакомая, непонятная ему девушка, неизвестно откуда появившаяся в его жизни.

Он оделся, и они доехали молча. Говорить не о чем не хотелось, да и о чем?

Подняв рольшторы на окнах, они увидели, что находятся в административном центре столицы. Строения из стекла и бетона готовились поглотить, еще кое-где виднеющиеся архитектурные памятники, которые, как бы напоминали о бренности мира и еще о том, что невозможно уничтожить то, что создавалось веками. Тени прошлого живут рядом с нами и даже в нашем урбанистическом современном мире они выглядывают из закоулков, совсем неожиданно, вдруг, напоминая о том, что природа наша сложнее даже самых современных и совершенных строений.

Машина остановилась около здания в виде огромной черной стеклянной пирамиды (совершенство современной строительной мысли). Руах подвела своего спутника к крыльцу, и двери повинуясь приближению человека, услужливо раздвинулись, открывая огромную лестницу белоснежного мрамора, уходящую в ослепительно сияющую солнечную высь. Она обернулась к нему, и он подумал, что видит ее в последний раз. Сердце защемило, казалось, что чего-то он не договорил, чего-то не понял в этой девушке.

– Здесь мы с тобой расстанемся, ты сделал для меня больше, чем я могла ожидать. Я в тебя верю. Помни о времени. Что бы не случилось, это будет правильным, ты сделал свой выбор, очень давно, – ее голос тускнел, казалось, она блекнет прямо на глазах, – мне пора, иди…

Он посмотрел в проем двери, величественная лестница призывно сияла. За его спиной хлопнула дверца лимузина, и заработал мотор, это вывело его из оцепенения. Он понял, что не успел попрощаться с Руах. Глубоко вздохнув, он шагнул вперед.

Привратник

Он вошел в здание. У двери стоял араб, с суровым непререкаемым лицом. Безупречно сшитый костюм темно серого цвета дополняла чалма на голове и темные очки в тонкой золотой оправе. На лацкане пиджака был приколот бейджик с надписью «Привратник».

На ломаном русском привратник спросил, – куда?

– Туда, – улыбаясь, ответил художник, махнув головой в сторону лестницы.

– К кому? – последовал следующий вопрос.

– К нему, – следовал лаконичный ответ. Он не знал куда должен попасть, поэтому отвечал то, что первым приходило на ум.

– Вам необходимо заполнить анкету, – с серьезным видом привратник подошел к маленькому столику в углу и достал из выдвижного ящика анкетный лист, и потертую шариковую ручку, которую можно купить в любом газетном киоске. Очень бережно разложил все на столике и предложил посетителю присесть.

Решив не спорить, художник присел и стал вникать в суть вопросов в анкете. Первый же вопрос поверг в легкое недоумение.

Вопрос был таков, – кто есть творец? И за ним следовало три варианта ответа, – первый – Я, второй – никто и третий – не знаю.

Согласитесь, странная постановка вопроса. Но более его поразили варианты ответов. Получалось, что анкета была составлена именно для него, тот, кто составлял ее, уже знал все произошедшие с ним недавнишние события.

– А можно свой вариант? – хотелось, как-то расшевелить эту статую в чалме, которая стояла рядом и следила за каждым его движением.

– Это и есть, ваши варианты, – недоумение привратника выразилось в пожатии плечами.

Да-а! Ситуация! Ну, да ладно, и художник написал вариант – не знаю. Хотя еще совсем недавно мог быть совсем другой вариант ответа.

Следующий вопрос был еще более странным, – какое развитие вы предпочитаете? – и варианты ответов, – физическое, духовное, финансовое.

– А если я хочу написать все три? Это возможно? – отвечать совсем не хотелось, но и уходить тоже было как-то…

– Написать можно все что угодно! А исполнить вы сумеете? – казалось, что сквозь очки, светиться ироничный взгляд привратника.