Найти то, не знаю что…

Найти то, не знаю что…
Ланиус Андрей

Роман в новеллах о расследовании преступлений и загадочных событий в темных коридорах коммуналок, старых дачах, в интерьере ресторанов, в закоулках питерских дворов-колодцев.

Ланиус Андрей

Найти то, не знаю что…

Маки

Глава 1. НАСТОЙЧИВАЯ ПОСЕТИТЕЛЬНИЦА

Позднее летнее солнечное утро минута за минутой неумолимо приближалось к тому моменту, когда над городом прозвучит выстрел Петропавловской пушки. Таких деньков, с голубым безоблачным небом и ласковым, едва порхающим ветерком в северной столице наберется едва ли два-три десятка за целый год. И каждый из них нужно ценить, как нечаянный подарок природы.

Примерно в таком ключе размышлял Петр Пережёгин, владелец-основатель и, по сути, единственный штатный сотрудник фирмы, на вывеске которой значилось: «Бюро находок».

Он стоял у запачканного белой краской окна своего кабинета, обстановка которого состояла из внушительного полированного стола, старого неподъемного сейфа, нескольких видавших виды шкафов, глубокого начальственного кресла, трех пластмассовых стульев для посетителей и рогатой вешалки в переднем углу. Ну, и, конечно, компьютера и ксерокса, как же без них. Стол был свободен от каких-либо бумаг, не считая перекидного календаря, а легкий налет пыли на ручках шкафов свидетельствовал о том, что дверцы давненько не открывали.

В свои неполные 47 лет Пережёгин выглядел вполне импозантно: подвижный здоровяк с короткой стрижкой и бритыми щеками, энергичным подбородком и ясными хитроватыми глазками уверенного в себе профессионала. Однако, будучи по натуре классической «совой», он нуждался в первой половине дня в некой медитации, дабы войти в привычную рабочую колею.

Упражнениями подобного рода для него являлись наблюдения за мелкими происшествиями, происходившими во внутреннем дворе, вид на который открывался из его окна, либо размышления на самые отвлеченные темы.

Пережёгин практически достиг желанной степени нирваны, когда в дверь нервно постучали, и тут же бабахнуло за Невой.

– Да! – ответил он, повернувшись к окну спиной.

В кабинет вошла светловолосая женщина лет за тридцать пять, миловидная и стройная. Правда, не слишком удачно подобранные очки несколько портили ее, как, впрочем, и некая печать озабоченности, проступавшая в выражении ее удлиненного лица.

На посетительнице были аккуратные темно-синие брючки и розовая кофточка с короткими рукавами. В руках она держала большой плоский пакет, закрепленный в нескольких местах кусочками скотча.

– Вы Пережёгин? – спросила она приятным бархатистым голосом и, не дожидаясь ответа, тут же воскликнула: – Вы должны мне помочь! Умоляю, вся надежда на вас.

– А что случилось? – отозвался он без особого энтузиазма.

– Если в двух словах, то вчера днем моего мужа арестовали прямо в квартире по совершенно нелепому обвинению.

– Тогда вам следует обратиться к адвокату, – посоветовал Пережёгин.

– Адвокат у мужа уже есть, причем опытный. Однако я подозреваю, что он дает мужу неправильные советы, призывает его к сотрудничеству со следствием. А ведь муж ни в чем не виноват. Но у него слабый характер, он легко поддается чужому давлению. Вот этого я боюсь. Сейчас я вам всё объясню…

– Стоп! – жестом Пережёгин дал понять, чтобы она не продолжала.

Не предлагая ей садиться, он сделал несколько шагов в ее сторону.

– Давайте я вам кое-что объясню, дабы избежать недоразумений. Итак, входя в этот кабинет, вы не могли не заметить, что на его двери висит табличка «Бюро находок». Чуть ниже, буквами помельче написано «Народный эксперт Пережёгин Петр Мефодьевич». Что это означает? А вот что. Если вы потеряли на своем дачном участке или на пляже поселкового озера золотое колечко, мы вам его найдем. Если, собирая грибы, обронили где-то в лесу связку ключей – отыщем в течение двух-трех часов. Мы может даже найти вашу пропавшую собачку при условии, что на ней имеется ошейник. Правда, искать мы будет не собачку, а ошейник, такова уж наша методика. Однако вместе с ошейником, по логике, отыщется и собачка, верно? Ну, и так далее, понимаете? Мы ищем и успешно находим утерянные вещи, такова наша специфика, – повторил он. – При этом никогда не беремся за поиски вещей, если ими, в силу тех или иных обстоятельств, интересуются правоохранительные органы. И уж, конечно, не вмешиваемся в уголовные дела. Никогда. Вы меня хорошо поняли? – сощурился он, явно намекая визитерше на то, что ей пора бы удалиться.

Но дама, несмотря на свой домашний вид, явно была крепким орешком.

– Не далее, как в феврале, я читала репортаж в одной из городских газет о том, как вы, уважаемый Петр Мефодьевич, помогли полиции вернуть картину, похищенную из музея.

Ого! Это был ход, явно рассчитанный посетительницей заранее.

Невольно Пережёгин даже загорячился, что случалось с ним крайне редко.

– Но это же совсем другой компот! – воскликнул он. – Полиция сама, понимаете, сама обратилась ко мне, как к эксперту. – Тут он совладал со своими нервами и продолжал уже спокойнее: – Вот, к примеру, есть народные целители, которые помогают людям избавиться от многих недугов. При этом сами целители, если только они настоящие, природные, никогда не выдают себя за знатоков медицины. Они интуитивно используют свой дар, понимаете? Правда, к целительству сейчас примазалась целая орда мошенников, но это уже отдельный разговор. Что касается меня, то я – народный эксперт, может, единственный в своем роде. Я никогда не учился своему ремеслу, я получил свой дар от природы. Дар этот заключается в том, что я воспринимаю свойства вещей, ощущаю те тонкие, микроскопические, порой неуловимые следы, что оставлены на них их владельцами. Бывает, ощущаю на расстоянии, правда, небольшом. При этом я не пользуюсь никакой аппаратурой, никакими хитроумными приборами. Всю необходимую оснастку природа-матушка заблаговременно разместила вот в этой коробке, – он постучал полусогнутым пальцем по своему лбу. – Повторяю, такой у меня дар. В буквальном смысле слова. Есть прирожденные мыслители, поэты, математики, мореплаватели, полководцы, зодчие, вообще мастера своего дела, и никого ведь это не удивляет. А я – прирожденный эксперт. Но только по части неодушевленных вещей и предметов, не более того. Впервые эту способность я обнаружил в 12-летнем возрасте, когда нашел сережку, которую наша соседка потеряла на волейбольной площадке. Постепенно я развил в себе этот свой дар, хотя долгое время не знал, как его применить, затем открыл «Бюро находок». Да, в отдельных случаях ко мне обращались за консультацией господа сыщики. Однако никаких официальных договоров мы не заключали, потому что мои выводы, а я еще ни разу не допустил ни единой осечки, лишены, как правило, материальной доказательной базы и не могут быть приняты во вниманием судом. Вот так, милая сударыня. Извините, но ничем не могу помочь ни вам, ни вашему мужу.

– Значит, я пришла точно по адресу, – хладнокровно парировала посетительница. – Так вот, вчера вечером из нашего с мужем дома пропала картина. Она висела на стене спальни два года. Это полотно под названием «Банковский мостик» написал уличный художник Омельев. Картина не считается художественной ценностью, и не числится ни в каких каталогах. Рядовая ремесленническая поделка – уголок городского пейзажа, выполненная третьестепенным живописцем, как его называли при жизни. Два года назад Омельев погиб странной и страшной смертью. Буквально накануне трагедии он подарил эту картину моему мужу. И вот она исчезла из квартиры загадочным образом. Вы ведь не будете отрицать, что картина, особенно если она не имеет никакой материальной ценности, является ВЕЩЬЮ? Полиция, судя по всему, уверена, что вещь эта не похищена, а спрятана где-то моим мужем, который якобы сымитировал ее кражу. Вместо того чтобы искать пропажу, господа полицейские, как я полагаю, пытаются склонить моего мужа к признанию. Следовательно, поиск полотна, которое в данный момент никто не ищет, – по вашей части, и вы именно тот человек, который может мне помочь.

– Хм! А с какой это стати полиция вдруг заинтересовалась картиной никому не известного уличного живописца, вдобавок покойного?

– Для меня это еще одна загадка.

Некоторое время Пережёгин смотрел на плоский пакет, который она переложила в левую руку.

– Как я понимаю, воры удовольствовались холстом, а раму оставили хозяевам? – сощурился он.

– Не совсем так, но в пакете действительно находится рама от картины, с несколькими нитками холста, удержанными одним из гвоздиков.

– И эта рама, размеры которой приблизительно составляют 70 на 90 сантиметров, несомненно, ваша вещь… – задумчиво констатировал Пережёгин, затем встрепенулся: – Что же мы с вами стоим? Присаживайтесь, и подробно, а главное последовательно, расскажите мне вашу историю. Но сначала не худо бы познакомиться. Как я понимаю, мое полное имя вам известно. А как зовут вас, позвольте полюбопытствовать?

– Виноградова, Ирина Сергеевна.

– Что ж, Ирина Сергеевна, перейдем к делу.

Глава 2. НЕОБЪЯСНИМЫЕ СТРАННОСТИ

– Моего мужа зовут Алексей Николаевич, – начала свой рассказ посетительница, расположившись на одном из стульев, тогда как Пережёгин устроился в своем кожаном вращающемся кресле. – Он на десять лет старше меня, но между нами царит полное взаимопонимание. Мы не только супруги, но и друзья, надеюсь, вы понимаете истинный смысл этой формулы. В былые времена, еще до нашего знакомства, Алексей был искусствоведом, довольно известным в городе. Но эта профессия, как почти и все прочие, относящиеся к сфере культуры, оказалась невостребованной в новых условиях. По признания мужа, он бедствовал, пребывал в состоянии стресса и уже смирился с мыслью, что лучшая часть жизни прожита. А затем один из его прежних коллег, человек по натуре более разворотистый, пригласил его в свою туристическую фирму экскурсоводом. Ведь Алексей знает основные европейские языки, как и историю культуры многих стран континента. Он стал выезжать с группами туристов за рубеж. В одной из поездок произошло наше с ним знакомство, и вот уже седьмой год мы вместе. Последняя его поездка, как раз накануне похищения картины, была в Испанию. Он должен был везти группу в Швецию, но тут заболел другой гид, и мужу пришлось подменить его. – Она вздохнула: – Извините за длинное вступление, но вскоре убедитесь сами, что эта информация не излишняя.

Народный эксперт молча кивнул.

Она выдержала небольшую паузу и продолжала:

– Моя профессия тоже относится к миру культуры и считается одной из самых низкооплачиваемых. Я – простой библиотекарь. Точнее, теперь уже старший библиотекарь, но по существу это ничего не меняет. А еще я немного рисую, но исключительно на любительском уровне, без малейших претензий, для души, и только карандашом. Никогда даже не пробовала смешивать краски. Позднее, под влиянием мужа, который остается верным рыцарем искусства, я стала бывать на различных выставках, вернисажах и в галереях. Поверьте, это тоже не излишняя информация, и вы вскоре поймете, почему.

– Послушайте, – не удержался Пережёгин, – не нужно извиняться после каждой фразы. Раз уж я согласился вас выслушать, говорите так, как считаете нужным. Прерывать я вас не собираюсь. Ну, двигаемся дальше.

Она понимающе кивнула, явно воодушевленная его репликой, и заговорила вновь:

– У мужа в городе есть близкая родственница – родная тетка по матери. Когда-то, в пионерском возрасте Алексея, она много сделал для него, и муж до сих пор испытывает к ней чувство признательности. Между прочим, она занимала важный пост в органах городской культуры, еще в те, прежние времена. Зовут ее Елена Дмитриевна. По словам мужа, она всегда отличалась неподкупностью, честностью, принципиальностью и верой в светлое будущее. Живет она в огромной перенаселенной коммуналке, хотя и рядом с Невским. Могла бы когда-то, при ее должности, выхлопотать себе отдельную квартиру, но посчитала это недостойным поступком. Она и сегодня остается бодрой и боевой, несмотря на возраст. Муж считает своим долгом навещать ее дважды в месяц, иногда чаще. Поначалу он брал меня с собой, но общение с чрезмерно активной тетушкой действовало на меня угнетающе. Уже через пять минут мне начинало казаться, что у меня вот-вот лопнет голова. Поэтому я под разными предлогами отказывалась от этих визитов, и муж, кажется, понял мои мотивы. Наконец, по умолчанию, устроилось так, что я сопровождала мужа в гости к тетушке один-два раза в год, стараясь достойно исполнить эту тягостную обязанность. Ну, а муж навещал ее в своем прежнем режиме.

Пауза.

– Два слова о коммуналке, ибо истоки случившегося – там. В этом «дворце чудес», который, скорее, походил на восточный базар, чем на цивилизованное жилье, обитали не менее полусотни жильцов. На кухне вечно о чем-то скандалили. А чего стоил коридор! Он такой огромный и широкий, что в нем свободно разминулись бы два автомобиля, если бы не бессчетные старые шкафы, ящики и тумбочки, которые жильцы выставили вдоль стен. Тетушка любила повторять, что когда-то люди жили в этой коммуналке дружно и достойно, но мне что-то не верилось. Ну, какой покой может быть в коммуналке!

Одним из ее обитателей был художник Олег Омельев. По словам Елены Дмитриевны, он продавал свои творения туристам на Невском, на Конюшенной и в прочих бойких местах. Дверь его комнаты всегда была распахнута настежь, если, конечно, хозяин находился дома. Поневоле бросалось в глаза, что едва ли не две трети помещения заставлено его «шедеврами», – в основном, пейзажами популярных у туристов уголков города.

Мой муж еще до нашей встречи свел знакомство с этим типом. Полагаю, однако, что инициатива в их общении принадлежала Омельеву. Понимает, мой Алексей – человек коммуникабельный, и его очень легко втянуть в разговор, особенно на темы искусства. Скорее всего, Омельев узнал об основной профессии мужа и посчитал, что знакомство с опытным искусствоведом пойдет ему на пользу.

Так или иначе, с определенного момента визиты мужа к тетушке, нередко имели продолжение в комнате Омельева.