Оценить:
 Рейтинг: 0

Бедный Михаил

Год написания книги
2014
Теги
<< 1 2 3 4 >>
На страницу:
2 из 4
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Владислав Иванович, можно обратиться к вам с не совсем обычной просьбой?

– Почему бы и нет, Миша?

Он выдержал паузу, словно собираясь с душевными силами, затем спросил, заметно волнуясь:

– Вы не согласились бы выслушать один мой рассказ? Пожалуйста! Для меня это очень важно!

– Миша, нет ничего более естественного, чем выслушивать в дороге рассказы своих спутников, – примирительно отозвался я.

– Спасибо! – воскликнул он, при этом его острый кадык дернулся вверх-вниз. – Я только считаю своим долгом предупредить, что мой рассказ не очень-то короткий. И вы вовсе не обязаны слушать его до конца, притом, что он может показаться вам неинтересным. Вы даже можете заснуть, я не обижусь. Понимаете, я должен рассказать эту историю кому-нибудь. Хотя бы и спящему. Может, так даже лучше. Но, знаете, я немножко присмотрелся к вам, и мне кажется, что вы захотите дослушать ее до конца. Во всяком случае, вы наиболее подходящий кандидат в слушатели из тех, кто встречался мне за последнее время. Только у меня будет к вам еще одна просьба: слушайте меня, не перебивая. Если появятся вопросы, я охотно отвечу на них в конце. Извините уж меня за настырность…

Хм! Так он ко мне присматривался? У меня возникло странное ощущение, что, несмотря на смиренный тон и поминутные извинения, мой попутчик-вундеркинд переполнен гордыней, едва маскируемым чувством собственного превосходства над окружающими

Я придвинул к себе стакан с чаем.

– И о чем же вы собираетесь рассказать, Миша?

Глава вторая. ПРИЗНАНИЕ

Не стану утверждать, что в тот вечер трепетно ловил каждое слово Михаила. Напротив, я почти уверен, что пропустил мимо ушей какие-то подробности начальной фазы его рассказа.

Но позднее, через две-три недели, когда события приняли совершенно невероятный оборот, я всё же пришел к выводу, что ничего существенного из прозвучавшего в купе я не упустил.

Вот его рассказ, за максимальную точность которого ручаюсь.

– Во избежание каких-либо недоразумений позволю себе изменить имена и топонимику, относящиеся к произошедшему, – начал Михаил.

Так вот. Предыстория вкратце такова.

Я закончил школу в одном небольшом городке средней полосы России, после чего поступил в престижный питерский вуз. В другой вуз, тоже питерский и тоже престижный, поступила моя одноклассница Саша – чудесная, редкой доброты девушка, притом большая умница. Я всегда относился к ней очень хорошо, несмотря на то, что меня она почти не замечала. То есть, замечала, конечно, но считала, как бы это сказать, – ну, большим ребенком. Ладно, дело не во мне. Я ни на что и не рассчитывал. Просто желал ей счастья. По Пушкину: “…как дай вам бог любимой быть другим!” Я ничуть не сомневался, что Саше уготована счастливая судьба. И вдруг, уже после завершения учебы, произошла страшная беда. Саша ушла из жизни. Я был потрясен, полагая, однако, что всему виной трагический, трижды нелепый случай. Но вот некоторое время спустя в моих руках оказался документ, из которого однозначно следовало, что в гибели Саши виноват – целиком и полностью, без каких-либо смягчающих вину обстоятельств – некий господин, житель нашей северной столицы, которого я здесь назову Ухватовым.

Исподволь возникло желание взглянуть на него. И вообще узнать о нем побольше.

Ухватов оказался бизнесменом средней руки. У него был собственный офис с секретаршей, машина, квартира в хорошем районе, дача в ближнем пригороде. Жил он вдвоем со своей второй женой Анной, миловидной, стройной дамой, которая была лет на 10-12 младше его. Самому Ухватову на тот момент исполнилось 39. Был у него, кажется, сын от первого брака, который обитал отдельно и почти не общался с отцом. Первая жена Ухватова повторно вышла замуж и тоже не общалась с бывшим супругом.

А вот новый брак Ухватова не заладился. По слухам, Ухватов горел желанием снова развестись, но ни за что не хотел делить имущество. И будто бы у него с Анной был заключен брачный контракт, в соответствии с которым жена не получала ничего лишь в том случае, если причиной развода становилась ее супружеская измена. И будто бы Ухватов умышленно вел себя так, чтобы спровоцировать жену на адюльтер.

Все эти сведения я собрал на стороне прежде, чем лицезреть этого негодяя вживую.

Напротив его офиса помещалось небольшое кафе с широкими окнами. Там я и расположился однажды в конце рабочего дня за бутылкой минералки.

Ухватова я вычислил сразу же, едва тот вышел из подъезда и направился к своему темно-синему «Форду». Водил машину Ухватов сам.

Фигурой он напоминал сильно разжиревшего Геркулеса, выражением же лица – самодовольного, сытого кабана, готового, впрочем, в любой момент пустить в ход клыки и копыта. Такое вот сложилось первое впечатление об этом субъекте, и оно, отмечу, несколько забегая вперед, оказалось очень точным.

Два-три дня я ходил за ним буквально по пятам. Мне хотелось понять только одно: мучает ли его раскаяние за содеянное? Ведь по его вине погибла чудесная молодая женщина!

Увы! Он будто вычеркнул из памяти недавнюю трагедию. Забыл о ней – вальяжный сибарит, жизнелюб, любитель хорошеньких женщин, застолий, пикников, приятных поездок и прочих земных радостей. А Саша уже больше года лежала в земле. Клянусь, если бы я почувствовал в нем хоть толику внутренней боли, то отошел бы скорбно в сторону. Но мог ли я смириться с его циничным пренебрежением светлой памяти Саши? Ведь он даже аппетита не потерял! Не-ет, Ухватов должен был ответить за свою преступную низость. Я не имел права его прощать! Да и не хотел.

И вот, собрав оказавшиеся у меня документы, я отправился к известному адвокату, о юридических талантах которого одно время трубила вся пресса. Меня интересовал только один вопрос: существует ли возможность привлечь негодяя Ухватова к ответу? Адвокат растолковал мне, что Ухватов не подлежит уголовному преследованию, что тут можно вести речь разве что о нравственном осуждении. Более того. Если я подам иск и доведу дело до суда, то Ухватов, наверняка, выиграет процесс и, со своей стороны, сможет настаивать на материальной компенсаций за причиненный ему моральный ущерб. Более того: при известной настойчивости он без труда может добиться этого. Вот так.

Что же мне оставалось? Отступить в скорбном молчании? О нет! Только не это! Я должен был что-то предпринять. Но что? Этого я еще не знал.

В моей голове крутилась какая-то бесконечная пестрая карусель, но ни одна стоящая идея, как говорится, не выпадала в осадок. Я решил продолжить свои наблюдения за Ухватовым, сделав их более основательными, в надежде, что сам ход событий подскажет мне верное решение.

Как раз в этот период – шла середина мая – Ухватов перебрался на дачу, расположенную в одном из живописных пригородов Питера, в благоустроенном, обжитом поселке, главной достопримечательностью которого было озеро, ну… назову его для оригинальности Овальным. Да, пусть будет озеро Овальное.

Поселок же назову Васильками. Здесь и вправду вдоль всех обочин синели удивительно яркие, чудные васильки.

Глава третья. ДАЧА УХВАТОВА И ЕЕ ОБИТАТЕЛИ

Васильки – довольно крупный поселок. С почтой, аптекой, магазинами. В дачный сезон здесь дополнительно открывается с десяток ларьков, киосков и прочих торговых точек, а также пивбар, которому в этой истории принадлежит далеко не последняя роль. Поселок вытянут с севера на юг этаким полумесяцем, охватывающим озеро с восточного берега.

Само озеро и вправду имеет форму большого, почти правильного овала. Его чаша лежит в низинке, образованной склонами пологих, поросших соснами холмов и песчаных дюн. Песок здесь особенный – чистейший, рассыпчатый, почти белый, сверкающий на солнце, будто мириады крошечных жемчужин. На пляже в погожий день яблоку негде упасть.

Зато противоположный берег – западный – почти не тронут цивилизацией. Буквально к воде подступает густой буреломный лес. Говорили, что берег там топкий, болотистый, и что в прибрежных камышовых зарослях водится самая опасная в наших краях разновидность гадюки. Впрочем, нельзя исключить, что эти слухи намеренно распускали местные жители, дабы отвадить от урожайного леса заезжих грибников и сборщиков ягод.

Как бы там ни было, в последние годы Васильки определенно вошли в моду. Многие участки скупили здесь состоятельные горожане, возведя особняки в два и даже в три этажа с вычурными балконами, параболическими антеннами и высоченными заборами. В то же время сохранилось немало деревянных домиков с мансардами и верандами в стиле “дядя Ваня”. Вот один из таких домиков – старый, но отнюдь не ветхий, двухэтажный – и купил Ухватов, причем совсем недавно, в позапрошлом году. То есть здесь, в Васильках, Ухватов был практически новоселом. На тот момент, разумеется. Прошу запомнить это обстоятельство…

Его участок располагался в центральной, наиболее благоустроенной части поселка, в пяти минутах ходьбы от озера, образуя один из углов довольно бойкого перекрестка. Примыкающие соседние участки были застроены новыми кирпичными особняками с кирпичными же высокими заборами и раздвижными металлическими воротами. Видимо, с целью доказать, что и он не лыком шит, Ухватов обнес свои владения – еще в первый год – новым, поистине царским забором с фигурной решеткой на каменных столбах. Кроме забора, Ухватов поставил кирпичный гараж и бревенчатую баньку, после чего пыл новосела в нем несколько улегся. А может, просто не было денег на постройку дома.

Попутно подчеркну, что дом стоял в глубине участка, половину которого занимали ухоженные грядки. Имелся также небольшой сад, малинник, кусты смородины и крыжовника. Вдоль дальнего забора выстроились в ряд несколько сарайчиков, оставшихся, очевидно, от старого хозяина, а напротив веранды поднялась летняя кухня.

Хотя перекресток перед ухватовской дачей, как я уже отмечал, был бойким местом, всё же в качестве наблюдательного пункта, он, конечно, не годился. А я вдруг понял, что должен знать все-все о порядках в доме. Мне требовалась некая скрытная дозорная точка, откуда я мог бы вести свою слежку в любой час дня и ночи, не вызывая ничьих подозрений.

Какие проблемы? Пространственное воображение у меня развито неплохо. Изучив окрестности, я без труда вычислил несколько дач, вполне отвечающих моим намерениям. Хозяйка одной из них, одинокая болезненная старушка, сдала мне на весь сезон отдельную комнатку в мансарде, которую правильнее было бы назвать голубятней. Но это было именно то, что я искал.

Отмечу мимоходом, что в ту пору я зарабатывал вполне сносно, потребности же имел самые скромные. Поэтому я мог позволить себе некоторые расходы, требующиеся для продолжения этого благого дела.

Дача, где я обосновался, находилась через два переулка от ухватовской и на первый взгляд никак не подходила для моей цели, тем более что помимо садовых деревьев по всему поселку поднимались высоченные тополя, липы, сосны и ели. Но расчет мой был точен. Из окна моей комнатушки через просветы в разлапистых ветвях просматривалась значительная часть ухватовского двора, в том числе ворота, крыльцо и балкончик над ним. Конечно, расстояние было великовато. Но я и не собирался напрягать зрение. По объявлению в газете я купил у одного отставного шкипера трофейный морской бинокль, и когда посмотрел на ухватовскии дом через мощную оптику, то испытал эффект личного присутствия.

Чтобы ненароком не выдать себя блеском линз, я приспособил двойные тюлевые занавески, после чего самозабвенно отдался процессу наблюдения, порой не отлучаясь из своей комнатушки сутками, забывая про сон и пищу, благо никто мне не мешал: хозяйка физически не могла подняться по шаткой лесенке наверх, а другие жильцы проводили дни напролет на озере – лето в тот год выдалось необычайно жарким.

Занявшись регулярной слежкой, я еще не имел никакого определенного замысла. Одно только я знал твердо: высшая справедливость должна восторжествовать!

Довольно быстро удалось выяснить, что постоянных жильцов на интересующей меня даче всего четверо.

Самого Ухватова я покуда не буду касаться, об этом негодяе мне еще придется немало говорить отдельно. Начну с Анны.

Это была миловидная, еще молодая женщина – стройная, светловолосая, голубоглазая, с легкой поступью и мягкими манерами. При другом муже она, в ее возрасте, расцвела бы как яркий цветок, стала бы счастливой хозяйкой дружного дома, блистала бы в кругу друзей и знакомых. Но этот подлец просто изводил ее. Психика этой утонченной, неспособной на резкий отпор женщины находилась в течение длительного времени под прессом беспардонного хамства. Когда-то, я уже говорил, она подписала в силу ряда причин невыгодный для себя брачный контракт. Тогда это казалось пустой формальностью. Тем более что поначалу Ухватов весьма искусно изображал из себя джентльмена, рыцаря. Этот тип даже настоял, чтобы жена не работала. Этакий широкий жест с его стороны. И вот все это аукнулось. Сделавшись домохозяйкой, Анна утратила профессиональную квалификацию, растеряла прежние связи и, наконец, всецело подчинилась воле своего мужа-самодура. Чем он и воспользовался со временем. Охладев к жене, этот негодяй повел дело к разводу, задумав, однако, выставить Анну, это небесное создание, в роли неверной супруги. Каков мерзавец!

Анне же, с ее слабой волей и трепетной душой, просто некуда было уходить, не на кого было опереться в огромном равнодушном городе, и оставалось только ждать, что все как-то образуется само собой.

Она курила почти беспрерывно и пригоршнями глотала таблетки. Словно пытаясь забыться, с головой ушла в домашнее хозяйство, вникая в каждую мелочь по кухне, саду, огороду… Она практически не позволяла себе никаких развлечений. Даже на озеро никогда не ходила в одиночку, опасаясь, что заигрывания со стороны незнакомых мужчин еще более осложнят ее взаимоотношения с мужем. А заигрывать с ней пытались очень многие, ибо фигура у нее была, как это говорят всякого рода пошляки, по разряду фотомоделей. Но этот негодяй Ухватов, похоже, не замечал ее достоинств. Спали они в разных комнатах. Он демонстративно пренебрегал ею как женщиной. Бедняжка! Ее психика была на пределе. Периодически с ней случалась тихая истерика. Порой я наблюдал, как Анна, запершись в своей комнате, рыдала в подушку. И тогда мое сердце обливалось кровью…

– Я намеренно с такими подробностями рассказал, каким унижениям подвергалась эта еще молодая, привлекательная женщина, – подчеркнул Михаил, – чтобы вы лишний раз убедились в гнусной сущности негодяя Ухватова, для которого никакое наказание не показалось бы слишком жестоким.

Кроме хозяев, в доме обитала еще одна семейная пара. Назову их условно – Садовник и Стряпуха. Как я выяснил позднее, это были дальние родственники Ухватова, потерявшие свой дом и все нажитое в одной из «горячих точек». Ухватов приютил их и обогрел, но взамен потребовал верной службы. И опять же не прогадал. Эти двое фактически стали ему слугами, лакеями, да еще почитали его за благодетеля. Они-то и выполняли основную часть физической работы по дому.
<< 1 2 3 4 >>
На страницу:
2 из 4