Тот, кто меня вернул

– Валерия Михайловна мне ассистировала. А теперь я бы хотел обсудить с вами реабилитацию…

– Что именно она делала?! Какую часть операции?

– Послушайте, это не имеет значения!

– Для меня – имеет.

Страх, пережитый при нападении незнакомца, не сравнить с ледяным ужасом, сковавшим мое тело, когда из-под кустистых бровей на меня посмотрели пронзительные глаза Василия Седова.

– Валерия Михайловна – наш лучший ординатор, – раздраженно поясняет заведующий. – После окончания ординатуры она…

– Она ординатор?? – Седов-старший почти кричит.

– Отец, прекрати сейчас же! – требует Стас усталым голосом. – Отстань от хирургов! Их было несколько, они сделали все возможное, а теперь я хочу поговорить о реабилитации.

Стас снова подмигивает мне, но в этот раз я не улыбаюсь. Слишком осязаема угроза, исходящая от его отца.

– Подожди, сын! Я хочу знать, какую часть операции делала эта… женщина.

– Валерия Михайловна не женщина, а хирург! – возмущается заведующий, но меня уже не остановить. Я шагаю прямо к амбразуре, зная, что выстрела не избежать. Мне нечего стыдиться, и я не собираюсь прятаться за спиной начальства.

Глядя в холодные, убийственные глаза Седова-старшего, отвечаю ровным, вежливым тоном.

– Я ассистировала на протяжении всей операции…

– Вы трогали его сосуды? И нервы, и все остальное?!

– Василий Борисович! Хирурги не трогают, а оперируют! Вы не вправе допрашивать моего ординатора! Я отвечал за операцию и заверяю вас, что мы сделали все возможное… – Ярослав Игоревич пытается урезонить олигарха, но тот дергает плечом, словно стряхивая его слова.

– Она не имела права касаться моего сына…

– Прекрати! Сию! Минуту! – кричит Стас, гневно глядя на отца, но его голос срывается. Морщась, он прикрывает глаза, комкает простыню в кулаке. Остальные замолкают, позволяя ему договорить. – Если тебе нужны виноватые, вини самого себя! Вы с матерью родили меня с этой сосудистой дрянью, а остальное – судьба. Сделай милость, отвяжись от хирургов!

Василий не считает нужным прислушаться к словам сына. Он слишком занят тем, что разглядывает меня. Пристально, с проблесками ярости и бессилия во взгляде. Вроде странное сочетание, но вполне объяснимое. Борьба с судьбой вызывает самые острые и контрастные эмоции.

Я не отвожу взгляд, выдерживаю испытание. Мне нечего стыдиться. Стас прав, виновата судьба.

Однако правда заключается в том, что в таких ситуациях себя ты винишь в первую очередь. Сомнения, как вирусы, вторгаются в твои мысли и остаются навсегда. Все ли я сделала правильно? Достаточно ли быстро? Ловко? А что, если… Неудачи оседают в памяти, и я помню каждую из них, наизусть, до секунды, в красках. Все случаи, когда мы хотели сделать невозможное, но у нас не получилось.

– Василий Борисович, позвольте объяснить еще раз! – Ярослав Игоревич теряет терпение, но снова повторяет отчет об операции.

Седов-старший моргает, разрывая наши сомкнутые взгляды, и отступает к окну. Смотрит на свои ноги, на лакированные ботинки в больничных бахилах. Как будто сравнивает себя с парализованным сыном. Внезапно выглядит постаревшим, сгорбленным, словно осознание случившегося осело на его плечи.

– Стас – мой наследник, – говорит с таким нажимом, словно это признание несет в себе силу изменить ситуацию. – К сожалению, он мой единственный ребенок.

Это звучит странно, будто Василий волнуется о сыне только потому, что других детей нет.

Заведующий поворачивается к больному.

– Станислав Васильевич, вы молодой, энергичный мужчина, так что будем надеяться на лучшее. Реабилитация вам поможет.

– Вы не понимаете! – вклинивается Седов-старший. – Я должен передать сыну управление бизнесом, поэтому сейчас самое неподходящее время для всего этого.

Нетерпеливый жест обозначает случившуюся со Стасом беду как досадную неприятность, помешавшую отцу вершить грандиозные планы.

Стас насмешливо наблюдает за родителем, бездушие которого явно не является для него сюрпризом.

– А как насчет… – Василий морщится и, зыркнув на меня, демонстративно поворачивается к заведующему, исключая меня из разговора. – Как насчет мужской сферы? – спрашивает сквозь сжатые зубы. – У Стаса должны быть дети. Мальчики, чем больше, тем лучше. Через год, не позже.

Слышали бы вы категоричность его тона!

Мальчики. Чем больше, тем лучше… Представляю, как Стасу выбирают жену, словно речь идет о древней королевской династии. Вспомнился Генрих VIII, английский король, менявший жен в надежде найти ту единственную, которая родит ему сына. Хотя нет, не сына. Нескольких сыновей, причем одновременно и не позже чем через год.

Ярослав Игоревич с трудом сохраняет невозмутимость. Василий Седов выводит его из себя, это очевидно. Стас не выглядит удивленным словами отца, только щурится и хмыкает.

– Да уж, вот вопрос – смогу ли я подарить отцу армию внуков? Отличная тема для обсуждения!

Ярослав Игоревич отвечает тихо, сдержанно. Обращается только к больному.

– Давайте договоримся так: я зайду попозже, и мы с вами обсудим все оставшиеся темы. Наедине. А еще я пришлю отличного специалиста…

– Я отправляю сына в Германию! Там ему будет и лечение, и реабилитация, – встревает Василий.

Ярослав Игоревич пожимает плечами. Он уже высказал свое мнение о том, что перевозить Стаса слишком рано, но спорить больше не станет.

Я ощущаю вздох Василия как свинцовую тяжесть. Словно он переложил на меня часть своего отцовского горя. Он устало потирает лицо, открывает дверь палаты и говорит:

– Итак, будем готовиться к реабилитации.

– Да. – Ярослав Игоревич кивает, ощутимо радуясь завершению сложного разговора.

В палату заглядывает охранник, ждет распоряжений.

– Ад звонил? – спрашивает Василий.

– Мне не звонил. Наверное, занят у невестки… по поводу брата.

– Он хоть нормально долетел?

– Уехал в аэропорт перед операцией и с тех пор не звонил.

– Мне нужно с ним поговорить. Срочно!

Мы прощаемся, собираемся уйти, но олигарх внезапно поворачивается ко мне, несколько томительных секунд изучает мое лицо, словно выискивая изъян, к которому можно придраться.

– А вы как думаете, Ва-ле-ри-я Михайловна? Какой прогноз вы дадите моему сыну?

После операции я много что услышала о семье Седовых, медсестры на посту щедро поделились информацией. О Василии ходят самые разнообразные слухи, от некоторых аж мурашки по коже. Его официальный бизнес – сеть ювелирных магазинов. О неофициальных много чего говорят. В каких только преступлениях его не подозревают, не поймешь, где правда, где ложь. Скажу одно: у Василия Седова совершенно уникальные глаза. Змеиные. Взгляд кобры. Вроде я взрослая, уверенная в себе женщина, а стою парализованная его взглядом, даже рот приоткрыла. И молчу. Второй раз за сегодняшний день распадаюсь на части от силы мужского взгляда. Только в этот раз ощущаю чистый, неразбавленный страх.