Тот, кто меня разрушил

Пробежав глазами инструкции, я встречаю испытующий взгляд Игоря.

– Я справлюсь, в этом нет ничего сложного. Отправляйся в командировку.

– Спасибо, Лара. Я вернусь через четыре дня, но сегодня же свяжусь с остальными родственниками. Если Людмила Михайловна задержится в больнице, то найдем тебе замену. Но если хочешь, я могу остаться на ночь, уеду рано утром.

Это предложение до завязки загружено скрытым смыслом, и каждое слово сжимает горло тисками.

– Нет, не стоит, мы справимся.

***

В доме четыре спальни – хозяйская, Димина и две пустые. На Диминой двери красуется кривая надпись: «Не входить». Я выбрала единственную спальню на первом этаже, чтобы быть подальше от детской и не беспокоить Диму, если ночью буду кричать от кошмаров. Хотя, боюсь, мальчик все равно услышит. Ничего не поделаешь, я такая, какая есть.

– Ты выбрала лучшую комнату! – улыбнулся Игорь. – Отсюда отличный вид на море. Лара, знаешь… некоторые случайности не случайны.

Понятия не имею, на что именно он намекает, но выяснять не собираюсь. Более того, упорно стараюсь не думать о вмешательстве судьбы в мои планы. Я всего лишь помогаю женщине, которой сейчас труднее, чем мне.

– Спасибо, Лара.

– Не за что.

– Осталось найти деньги. Или давай сделаем проще: я сам оставлю вам денег на несколько дней.

Игорь полез за бумажником, но я протестующе замахала руками. Я не беру чужих денег, это одно из моих многочисленных утомительных правил.

– Потом рассчитаемся.

– Уверена?

Я обвела взглядом выбранную мною спальню и насмешливо вздернула бровь. Разительное отличие от пристройки, которую я сняла с таким трудом! Большая кровать с клетчатым покрывалом, телевизор на стене, удобный шкаф-купе, ванная. Более того, в комнате – огромное окно, за которым ощущается море. Не видишь, но знаешь, что оно там, за пологом тьмы, и от этого становится легче дышать.

– Можно я скажу кое-что очень неуместное? – Игорь неловко топчется у двери, трется плечом о косяк.

– Раз уж заинтриговал, то говори!

– В тебя можно влюбиться с первого взгляда.

– Может, с первого крика? – Я иронизирую, потому что чувствую в Игоре азарт игрока. Все дело в моей недоступности, в отвержении мужчин. Это разжигает любопытство.

– Может, и так. – Игорь не смеется. – У меня есть хоть какой-то шанс?

Игорь принадлежит к типу мужчин, которые преувеличивают, драматизируют, быстро загораются и так же быстро угасают. Если не получают желаемое, то взрываются и делают глупости. Хотя не стоит рубить сплеча, может, он и не такой. Сейчас он добрый, совестливый и заботливый. Он помогает знакомым, да и мне тоже. Надо поставить галочку в блокноте, чтобы запомнить, что однажды я встретила хорошего парня. Смотрю на него во все глаза, как на достопримечательность, и улыбаюсь. Запоминаю навсегда, чтобы знать, что чудеса случаются, что я наконец не ошиблась, доверившись мужчине. Он действительно хороший парень.

– Нет, никаких шансов нет.

– Спасибо, что ответила честно. И за помощь тоже спасибо. – Игорь либо не обиделся, либо отлично маскирует эмоции. – Дай мне номер своего телефона!

Достаю телефон из сумочки, пытаюсь разблокировать. Я купила его два дня назад, поэтому не помню ни пароль, ни номер.

– Скажи свой, и я позвоню, – прошу, не глядя на Игоря.

– Ты не знаешь свой номер?

– Нет, а что? Я же себе не звоню.

Игорь ждал звонка, а я мысленно ругалась. Почему он анализирует каждый мой поступок? Надо было отказаться от его помощи и расстаться на вокзале. А если бы он настаивал, я бы позвала на помощь.

Хотя это бессмысленно. Однажды я пыталась, кричала, молила о помощи, пока не поняла, что надеяться бесполезно. Тебе все равно не помогут. Никто.

Игорь уходил медленно и с неохотой. Снова предлагал остаться на ночь, давал ненужные советы. Всячески тянул время, разговаривая о пустяках. Стоял слишком близко, все еще на что-то надеясь. А когда ушел, тишина показалась мертвой. Черной. Нестерпимой.

Я надеялась, что соседка будет жить с нами в доме Людмилы Михайловны, но, дождавшись ухода Игоря, она улизнула к себе, в дом номер шестьдесят семь. Дескать, ей там удобнее спится, а до ее дома рукой подать. Родственница, опекающая Диму, оставила его наедине с посторонним человеком, со мной. Дима прав, считая меня няней.

Заперев входную дверь, я прошлась по дому, включила свет и телевизор. Не выдержав, поднялась наверх и постучалась в детскую.

– Ты что, читать не умеешь? – пробурчал Дима из-за двери. – Написано: «Не входить».

– Я собираюсь перекусить. Сделать тебе что-нибудь?

– Я взро-слый, – с нажимом говорит мальчик.

– Если говоришь по слогам, то делай это правильно. Взрос-лый! – отвечаю в тон ему.

– Самая умная, что ли?

– Ага, умница-красавица!

Дверь приоткрылась. Дима высунулся наружу, с сомнением глядя на меня. Представляю, что он сейчас скажет о моей якобы красоте!

Не давая ему возможности ответить, я прошу:

– Расскажи мне про свое лечение, а то инструкции слишком сложные.

Поразмыслив, Дима направился к лестнице, по пути толкнув меня плечом.

– Тоже мне, медсестра! Навязалась на мою голову, туристка неумелая.

– Слушай, а у тебя мороженое есть?

– Нет, бабушка не дает мне мороженое. – Осуждающе глянув на меня, Дима заходит на кухню. – На фиг ты свет везде зажгла, еще вечеринку устрой!

– Неплохая идея.

Дима бросает на меня дикий взгляд и достает инструкции Людмилы Михайловны.

– Что тут непонятного? – Ткнув тонким пальцем в ламинированный лист, Дима кривит рот. – Бабушка все написала русским языком. Неужели не видишь, что я в порядке?

Смотрит на меня прищурившись, оценивая. Вызывающе смотрит. Ищет сочувствие в моих глазах, чтобы прихлопнуть его в зародыше. Дима не любит говорить о болезни и жалости не терпит.