Тот самый одноклассник

Тщательно прячу улыбку, изо всех сил сопротивляюсь восторгу, произрастающему из этого нехитрого факта.

– Там твоя кровать? – Резник смотрит на ширму, отделяющую мою так называемую спальню.

– Да, а что? – Волнуюсь, но не хочу, чтобы Резник это заметил.

– У тебя сесть негде! – усмехается, показывая на стулья, загруженные картинами. – Давай уж разливай своё розовое вино. – Его взгляд мечется по комнате, то и дело останавливаясь на мне. Он тоже волнуется, и это немного успокаивает. Почему-то вспоминается, как он пришёл в школьную мастерскую в десятом классе.

Наливаю вино и делаю огромный глоток. Для храбрости.

– Слушай, Резник, скажи уж, зачем пришёл, а то ты меня пугаешь.

Глядя в окно, он крутит бокал между пальцами и глухо говорит.

– Ты не прошла в финал конкурса.

Моя реакция озадачивает. Вместо того, чтобы думать о конкурсе, о жизненной несправедливости и о творческом тупике, я разочарована по другому поводу: оказывается, Резник пришёл по делу. Я втайне надеялась, что он искал меня по совсем другой причине. Личной. Очень личной.

Если я не буду осторожна, то меня притянет к Резнику. Гриша предупреждал ещё в школе, что Резник – гиблое дело, да я и сама об этом знала. Девчонки чего только ни делали ради его внимания и ничего не получали взамен.

Я не собираюсь ввязываться в его игры, это наша последняя встреча.

– Откуда ты знаешь результат конкурса?

– Случайно узнал от знакомых.

Случайно.

Как можно случайно узнать конфиденциальный результат частного конкурса?

– Резник, скажи, ты не пытался замолвить за меня словцо? – спрашиваю дрожащим голосом.

Кто знает, насколько обширны его связи в творческом мире? Если он пытался вмешаться, пусть и безуспешно, то я никогда его не прощу. Лучше несправедливо проиграть, чем знать, что твоя победа ненастоящая.

Глаза Резника полыхнули гневом.

– Думаешь, я бы так с тобой поступил?

Не знаю. Я не знаю, как Резник поступает с другими людьми, кроме того, что видела в школе.

– Ты мне не веришь! – возмущается. – Интересно, чем я заслужил такое отношение.

Он обиделся, но я бессердечно хмыкаю в ответ. Одно слово – репутация. Её не стряхнёшь, как пыль.

– Арк Молой, мой приятель – помнишь, мы о нём говорили? – продолжает Резник. – Он организовывает благотворительную выставку. Уже заручился поддержкой знаменитостей, а теперь делает свой вклад в продвижение молодых талантов. В прошлом году он и сам был в числе начинающих, поэтому старается. Так вот, он попросил у Лиознова адреса полуфиналистов, чтобы выслать приглашения. Лиознов дал ему семь адресов и сказал, что это отказники.

– И моё имя…

– Да, ты в списке отказников. И Успенская тоже.

От этого мне не легче.

В квартире слишком яркий свет. Как же я раньше этого не замечала? Видна припухшая усталость под глазами Резника, неровные мазки его эмоций.

Мне нравится линия его небритости и придавленные шапкой волосы, растрёпанные пятернёй. Мне нравится то, что Резник волнуется, сообщая мне плохую новость. Ему неприятно меня расстраивать.

– Зачем ты мне об этом рассказал? Мог промолчать, я бы и так узнала. Доставлять плохие новости – это сомнительное удовольствие.

Резник смотрит мне в глаза. Быстро и прямо, без гримас и увёрток.

– Раз я узнал, то должен сказать тебе. Так честнее. Представил, как ты откроешь письмо, как расстроишься. Не хотел, чтобы ты была одна, когда узнаешь о проигрыше и тебе станет больно.

Его ответ мне нравится.

Обычно люди бегут от чужих неудач, оставляя за собой клочки сочувствия. Резник же садится на стул и смотрит на меня, дожидаясь реакции. Хочет пережить неудачу вместе со мной.

Вспоминаю его слова: «Если из нас двоих кто-то упадёт, это буду я». В данный момент я в этом не уверена.

– Дерьмо! – провозглашаю, суммируя ситуацию.

– Дерьмо! – легко соглашается он.

Залпом допиваю вино и ставлю бокал на пол.

– Спешу тебя разочаровать, но я не собираюсь биться в истерике и выпрыгивать из окна. Спасибо, что пришёл, но утешать меня не надо. Это всего лишь конкурс, причём не единственный в городе. У меня стабильный заработок и интересная жизнь. Всё будет хорошо.

Склонив голову, Резник изучает меня, проверяя на искренность. Потом кивает и, поставив бокал на стол, поднимается на ноги.

– Что ж, – усмехается, – а я-то надеялся тебя утешить. Если всё-таки расстроишься, обращайся! Поверь, тебе понравится.

– Не сомневаюсь! Спасибо, что доставил новости.

Уходи, Резник! Быстро уходи, иначе мы шагнём на территорию, которой я боюсь. Которой боялась со школы. Ты опасен для моего сердца.

Резник берётся за дверную ручку, потом вздыхает и оборачиватся.

– Где она? – спрашивает тихо. – Где картина?

Он помнит «Секрет» до сих пор. А ведь я подозревала, что он разгадал смысл моей работы.

– Я её выбросила.

– Врёшь! Я хочу на неё посмотреть.

– Если и не выбросила, то она у родителей на чердаке.

– Опять врёшь!

Да, я вру, картина здесь, а у моих родителей нет чердака. Я лгу Резнику в каждом разговоре, это уже стало традицией.