Ребекка. Конец СССР, Екатеринбург, начало 90-х, или Уроки выживания в трудное время

А вот как: крикнут «караул!»

И убегают без оглядки.»

Tы бежишь, орёшь, за тобой акула на хвосте прыгает – интрига, а не стих.

Или вот:

«если взять все эти лужи

и соединить в одну,

то получится, что лужа

моря чёрного не хуже…»

Представляете, какой, однако, поворот событий! Все мечтают на чёрное море съездить, целый год ждут, деньги копят и не всегда получается, а тут и ехать никуда не надо, достаточно все лужи после дождя собрать и, вуаля, чёрное море под окнами!

А дальше мы уже выучивались читать сами. И был таинственный поэт АСПУШКИН и луна. Сейчас я уже не помню, что было раньше АСПУШКИН или луна. Но тогда это было просто какое-то магическое заклинание:

«Сквозь волнистые туманы

пробирается луна.

На печальные поляны

льёт печально свет она».

И я читала это заклинание луне, зимой, стоя на летней веранде, на холодном полу, босиком, прилипнув носом к окошку и встав на цыпочки, чтобы быть поближе к луне. Читала каждый вечер, перед сном, чтобы луне было не так одиноко там, в чёрном небе. И я выучила все имеющиеся стихи АСПУШКИНА и подвывала их телевизору, в романсах, я была благодарна ему за то, что он тоже любил луну и не оставил её в одиночестве. Правда, АСПУШКИН потом оказался А. С. Пушкиным, но это было уже неважно.

Ещё он любил пить чай зимой со своей няней-старушкой, когда «буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя». Даже всё время спрашивал: «где же кружка? сердцу будет веселей». У нас тоже зимой постоянно «выла и плакала буря» и я тоже любила пить чай из большой кружки в такие моменты. От этого, действительно, серду делалось веселей, особенно, если чай с малиной или тёртой смородиной.

я любилa читать сказки своей маленькой сестрёнке. Ей было всего 3 года и сама она пока читать не умела, но ей очень нравились большие лакированные книжки, с красочными картинками. Написаны сказки были тоже людьми весьма примечательными. У одного из них, наверняка, была большая шляпа с огромным шариковым пером, которым он и писал свои сказки. Его так и звали: Шарль Пьеро. Или как-то так. Два других были братья-весельчаки, всё время шутили смеялись, гриммасничали. Их так и прозвали: Братья Гримм.

Дальше уже было серьёзней. Прочитав всю свою библиотеку, мой любопытный нос был засунут в мамин шкаф. И что я там обнаруживаю?! Шокирующие названия (!): «Горе от ума», «Хождение по мукам», «Как закалялась сталь». Любопытству моему не было предела: ну как от ума может быть горе? как металл может закаляться? Это люди бегают босиком и обливаются водой, зачем железу приписывать человеческие качества? И кого же там мучили и за что?

Kак я ни пыталась, мне так и не удалось понять кого и за что там мучили. Понравилось только, что в книге были две красивые женщины, с совсем незвучными именами: Катя и Даша. Я любила читать о красивых женщинах. У мамы в комнате висел огромный портерт красивой женщины в чёрном, с печальными глазами. Звали её Нина Чавчавадзе. Она была женой Александра Сергеевича Грибоедова, того самого который написал «Горе от ума». Мама говорила, что она оттого печальна, что её мужа разорвали на части разьярённые иранцы, когда Александр Сергеевич работал там с дипломатической миссией. Какая лютая, жестокая смерть, думала я. И как иранцы могли разорвать на части такого святого человека: умного и интеллигентного? Наверное, они были настоящие варвары. И я дико боялась иранцев.

«Горе от ума» мне понравилось, хотя я там тоже ничего не поняла, в свои 8 лет. Hо там было много выражений, которые мама часто употребляла в своей речи: «нельзя ли для прогулок подальше выбрать закоулок», «когда постранствуешь, воротишься домой и дым отечества нам сладок и приятен». Ах, вон это всё откуда, думала я и считала Грибоедова членом нашей семьи, а Нину Чавчавадзе – идеалом женщины, к которому нужно стремиться.

В отличии от «Хождения по Мукам» и «Горя от ума», «Как закалялась сталь» была прочитана мной на одном дыхании, за исключением любовных сцен, кои были глупы и скучны, и я их пропускала. Книга была понята мной, как мне тогда казалось. Я прекланялась перед мужеством и стойкостью Павки Корчагина, его выносливостью, мужеством и стойкостью людей, строивших узкоколейку. Из этой книги я поняла, что такое сила воли, целеустремлённость, предательство, подлость, что нужно уважать и ценить труд, нужно уметь трудиться самой, уметь преодолевать трудности, лишения и невзгоды. А Павка Корчагин на долгие годы станет моим идеалом. И только со временем прийдёт осознание ненужности и нелепости всех этих жертв, лишений и самой узкоколейки.

Но дальше, к чтению собственному, внеклассному, так сказать, присоединялось чтение по школьной программе. Например, «Песнь о Вещем Олеге»: «как ныне взбирается Вещий Олег, отмстить неразумным Хазарам». Тут сразу возникает вопрос: кто такие Хазары и за что Олег хочет им мстить? Но речь не об этом, там совсем другая интрига. У этого Олега был конь, любимый. Верный был конь, из многих сражений его вынес, от многих бед спас. Но тут ему говорят, что «примешь ты смерть от коня своего». Представляете, какая несправедливость в устройстве жизни, нечестность и даже как-то попахивает предательством. А может это из ревности было сказано, или из зависти, сейчас уже никто не знает, но только Олег велел того коня увести куда подальше. А сам грустный-грустный такой стал. Eщё бы, представляете, если бы вам такое сказали.

Прошли годы, Олег уже и забыл думать о своём коне, как вдруг ему сообщают, что конь издох. Умер, так сказать, в печали, не выдержав разлуки и не попрощавщись с хозяином. Олег, конечно, сильно опечалился, что его так глупо надули и пошёл взлянуть на своего любимца, теперь уже мёртвого и как бы неопасного. И вот стоит он, значит, над своим конём, рассуждает о несправедливости жизни, и тут из головы коня выползает змея, жалит Олега и от этого он как бы умирает.

Нам, конечно, было немного непонятно, и даже обидно, отчего Князь Олег умер такой нелепой смертью. Всё-таки человек он был опытный, много сражений перенёс, бывалый. Mог бы эту змеюгу палкой или камнем отмахнуть. Вот как-то не продумал автор этот момент, как-то он поторопился закончить своё произведение, или, может, он гнева Грин Писа боялся, или животных любил и испытывал к ним сочувствие. Только нам об этом неведомо. Вот у Шота Руставели в этом плане попроще, в его поэме «Витязь в тигровой шкуре», горе – все плачут, радость – тоже все плачут.

Однако, нынешнему поколению, дабы осознать важность чтения, лучше начинать не с «Витязя в тигровой шкуре», а с пьесы Фонвизина «Недоросль», там где у молодого человека спрашивают: «дверь – это существительное или прилагательное? – А это смотря какая дверь: ежели она сама по себе существует, то это существительное, а если к косяку приложена, то прилагательное» и «А зачем барину географию, знать? А извозчик на что?» Извозчик – это такой вид такси был раньше.

И уж коли мы заговорили о Фонвизине Денисе Ивановиче, известно ли вам, молодой читатель, что свой первый, черновой вариант Недоросли, Фонвизин написал будучи пятнадцати лет от роду? Что прожил он недолгую жизнь, всего 47 лет, был гоним Екатериной 2, парализован, но даже парализованным продолжал писать, настолько это было для него важно.

Говоря о важности литературного творчества в жизни писателя, стоит упомянуть Гоголя, Николая Васильевича, который писал свои «Мёртвые души» почти 17 лет, дважды сжигал и переписывал второй том, чем довёл себя до истощения и умер в возрасте 43 лет. То же можно сказать и об уже упомянутом раннее Тарасе Григорьевиче Шевченко, отправленном в солдаты за своё творчество, где ему запрещали писать.

Почти все писатели и поэты так или иначе поплатились за своё творчество, были одиноки, гонимы, страдали болезнями и нищетой. Но они продолжали писать, уважаемый читатель, для нас с вами.

Или вот Конан Дойл. Ну как можно сравнить современные голливудские детективы с «Шерлок Холмсом?» Ты один, в огромной пустой квартире, полутёмной и полумрачной, где всё скрипит, плачет и капает, а ты сидишь и читаешь. И ноги боишься спустить, чтобы сходить на кухню водички попить, смочить, пересохшее от страха горло. Тебе кажется, что непременно из под всех диванов, кроватей, отдушин на тебя поползут-полезут пёстрые ленты и злые морды собак Баскервилей.

А когда мы узнавали, что «учителем» Конан Доля был Эдгар По, мы непременно читали его рассказ про сбежавшую из зоопарка бешенную гориллу, изрезавшую на кусочки взрослого человека и засунувшего его в водосток. И долго ещё потом прятали колюще-режущие предметы и старались пораньше выключить свет, дабы не привлечь «на огонёк» диких объезьян.

А шлягер Есенина:

«Я московский озорной гуляка

по всему Тверскому околотку,

В переулке каждая собака

Знает мою лёгкую походку.

Каждая задрыпанная лошадь

Головой кивает мне навстречу

Для зверей приятель я хороший.

Каждый стих мой душу зверя лечит».

Как-то так, пишу на память, не заглядывая в гугл. Этот шлягер, в наше время, был покруче там всяких «твенти долларз ин май покет».

Для любителей природы был Пришвин. Пришвин, фамилия-то какая! Пришли Вишни! И тут же сразу вспоминается Чехов, Антон Павлович: «Вишневый сад». Цветение яблонь и вишен по весне. Hепередаваемый аромат. Tут же вспоминаются «Три Сестры», «Каштанка», «Лошадинная фамилия», «Хамелеон». Эх, из нынешнего поколения уже никто не вспомнит, что псевдоним Чехова был «Антоша Чехонтe», что это ему преднадлежат слова: «В человеке всё должно быть прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли…». Что «Каштанка» – это собачка такая была. Рекомендую молодым любителям животных.

А это трагическая история маленькой Нелли, из романа Чарлза Диккенса «Лавка древностей»? Её смерть потрясает куда больше, когда тебе тоже 12 лет. В этом возрасте девочки зачитывались «Динкой» и «Четвёртой Высотой» и сравнивали себя с Динкой и Гулей, или Серафимой из «Великого Противостояния Марса» и многим девочкам непременно хотелось быть похожими на героинь этих книг. Мальчики же предпочитали научную фантастику, или, на худой конец, «Робин Гуда», «Балладу о доблестном рыцаре Айвенго», «Ричарда Львинное сердце». Хотя, девочки их тоже предпочитали, ведь там писалось о доблестных рыцарях и их «Дамax Сердца», ради которых и совершались подвиги.

Нынешнее поколение уже не узнает «Тайну Бронзовой Птицы», «Мишкино Детство», подвиг Алексея Мересьева и откуда пришли к нам фразы: «мы в ответе, за тех, кого приручили», «дружба, она и без документов дружба», «Дружба и доверие не покупаются и не продаются». Они не будут путешествовать по необитаемым островам Карибского моря вместе с Белым Ягуаром, не будут изобретать «гиперболоид» вместе с инженером Гариным. Не будут бороздить пространство и время вместе с Гербертом Уеллсом и Александром Беляевым, проникать в таинственные пещеры вместе с Томом Сойером, опускаться на дно океана вместе с Жуль Верном. Они не читают.

A, мы читали. Мы терялись в домашних библиотеках, собирали бутылки и макулатуру, чтобы обменять их на книги. В библиотеках, мы записывались в очередь на Мопассана и трехтомник Дюма, потому, как желающих читать было слишком много, а книг слишком мало и интернет ещё не изобрели. Нас ставили в угол, за чрезмерное любопытство, но у нас и там всегда был спрятан феерический набор книг на все случаи жизни.

Mы читали запоем. К 12 годам мы прочитывали всю краевую библиотеку и нас отправляли в центральную, забыв указать, что в неё пускают только с 16 лет. И вот мы, поколение мамонтов, скоро вымрем как предки слонов, и вместе с нами уйдут в землю эти уникальные, неиссякемые, неповторимые, волшебые знания и останется один гугл. И от этого становится немного грустно.

Мой адрес не дом и не улица

Когда Решит было 5 лет, у неё в голове было много вопросов. Например, в чём смысл жизни? Или что такое электрический ток? Но на все эти детские вопросы, взрослые отвечали раздражающей фразой:– подрастёшь, поймёшь. – Что Решит должна была понять? Что взрослые прогуливали уроки физики в школе? Что у них ограниченный словарный запас и отсутствие навыков общения с детьми?

В шесть лет Решит научилась читать, нашла учебник по физике за 6 класс советской школьной программы и прочитала, что «электрический ток – это упорядоченное движение отрицательно заряженных частиц.» Неужели так сложно было объяснить это пятилетнему ребёнку? В чём сложность? У детей богатое воображение, что не поймут, то дофантазируют.

Познание мира навязывалось через стихи Агнии Барто о безответственных и бездарных детях:

Наша Таня громко плачет,