Ребекка. Конец СССР, Екатеринбург, начало 90-х, или Уроки выживания в трудное время

Решит
Лара Шапиро

Уважаемый читатель, если Вы из тех, кто не в состоянии досмотреть до конца «Молчание ягнят», Вам лучше не читать эту книгу. Жизнь может оказаться намного жёстче кино.

Решит

Лара Шапиро

© Лара Шапиро, 2019

ISBN 978-5-0050-7281-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

РЕШИТ

Автобиографические рассказы

Екатеринбург, начало 90х

Уважаемый читатель, если Вы из тех, кто не в состоянии досмотреть до конца «Молчание ягнят», Вам лучше не читать этy книгу. Жизнь может оказаться намного жёсче кино.

    Детство.

В самом центре России, на Южном Урале, есть небольшое, но очень живописное местечко под названием Касли, прославившееся своим чугунным литьём, вычурно отлитыми воротами и изящными статуэтками. Глухое местечко. Наверное, поэтому советская власть, вместе с навязанным ею атеизмом, там не вполне укоренилась и усопших отпевали в церкви, по старой русской традиции.

Жизнь, покрытая серым, унылым небом. Крупные капли дождя, глухо бились в окно, нервно стекая вниз, оставляя мокрый след, напоминая человеческую жизнь, полную суеты и бессмыслия. Огромное окно, во всю стену, от пола до потолка, большая, холодная комната, пропахшая типографской краской и клеем, то тут, то там аккуратно сложенные на полу многочисленные стопы книг. Окно выходило на церковную площадь, бесконечную, как Россия. Решит сидела у окна, уткнувшись в холодное стекло и молча наблюдала за миром, сквозь мокрые серые капли. Она любила сидеть у окна и смотреть. На площади стояла церковь. Каждый день через площадь несли гробы, звенели колокола. Решит сидела у окна и смотрела на эти бесконечные вереницы гробов. Это были самые ранние воспоминания её детства, ей не было и трёх лет, но эти гробы, колокольный звон и старенькую белую церковь она запомнила на всю жизнь. Жизнь начиналась со смерти. А «окна-во-всю-стену» она любит до сих пор. Напоминают детство и маму. Которой уже нет.

Когда Решит стала взрослой, она специально съездила туда. Всё показалось таким маленьким: дом, площадь, церковь, сами Касли. А тогда, в детстве, всё было большим, безразмерным, бескрайним, огромным. Весь мир с годами становится меньше и меньше.

Вскоре они переехали в Казахстан, куда мама была распределена по заданию партии и правительства, как секретарь партийной организации северо-казахстанской области. Они поселились в красивом коттедже из белого кирпича с тремя спальнями и огромым залом, где Решит любила танцевать под песни Анны Герман и «Умчи меня лесной олень». Коттедж был похож на современный замок, с огромным участком вокруг. У Решит появилась возможность много гулять и размышлять. Она ходила по огромному двору, покрытому белой ватой сугробов и размышляла: люди рождаются, идут в детский сад, школу, институт, на работу, женятся, заводят детей, выходят на пенсию и умирают. И в этом весь смысл жизни? Вот в этом? Из жизни в жизнь, из поколения в поколение, год-за-годом, век-за-веком. Это всё, ради чего люди живут? В чём смысл жизни?

На краю участка был досчастый, серый сарай, где семья Рeшит разводила кроликов. Вопреки многочисленным запретам взрослых, Решит любила, приставив лестницу к крыше, забраться на самый верх, и лёжа на крыше, смотреть в бездонное, безграничное небо, на величественно плывущие по облака. Она могла лежать так часами. Наилюбимейшее занятие. Казалось, что там, за облаками, находится кто-то живой и таинственный, тот, кто при помощи этих облаков, объясняет ей смысл жизни.

Между многочасовыми созерцаниями и раздумьями, находилось место и для приключений. У Решит всегда было много странных идей. Её новая идея звучала как «угнать у старшаков, изготовленный ими плот, и переплыть на нём озеро, чтобы посмотреть, какая глубина на том берегу». Тогда Решит рассуждала так: раз чем дальше от берега, тем глубже, то на том берегу должна быть самая глубокая глубина. Нужно проверить.

Было предложено угнать у старшаков плот рано утром, в их отсутствие. Почти никто не поддержал Решит. Всем было страшно. Стояли у берега и мялись. – Ну и чёрт с вами, поплыву одна – подумала Решит. В тот момент она увидела глаза Лёшки и Юрки. В их глазах застыл ужас и борьба двух страхов: страха шагнуть на плот, в неизвестность, и страха оставить её одну на этом плоту, наедине с пугающей неизвестностью. Им было страшно. Но ещё страшнее им было оставить её одну. И они шагнули.

Так они и плыли втроём, гребя палками вдоль берега. Если пытались уйти слишком далеко, то палки не доставали дна и они не могли толкаться, поэтому держались берега.

Благодаря этому путешествию они узнали, что в некоторых местах их озеро покрыто тиной и не везде можно купаться. Что на том берегу растут красивыe плакучие ивы. Что их ровесники-казахи уже работают наравне со взрослыми, пасут скот верхом на лошадях, не боясь ни коров, ни быков. Они как раз привели скот на водопой, когда Решит, Лёшка и Юрка проплывали мимо.

Проплавали они почти весь день. K закату вернулись. Старшаки им накостыляли. Но малышня встретила их как героев.

В 7 лет Решит пошла в школу и все три года начальной школы только и слышала, что Китай вот-вот захватит Казахстан, поскольку китайцев слишком много и им нужно больше земель и пространства. Было страшно. Решит изучала карту Китая и цепенела от того, какой он большой. Училась писать левой рукой и заставляла одноклассников делать то же самое, услышав по телевизору, что в одной из стран террористы захватили школу и детям отрезали правые руки, чтобы они не могли учиться.

Мама тогда работала в военкомате, а с ней русские офицеры. Красивые, стройные, голубоглазые. Облучённые офицеры с Байконура. Так, в 8 лет Решит впервые услышала историю про остров Даманский, где горстку наших ребят просто вырезали сотни ополоумевших китайцев.

Неудивительно, что по окончании второго класса Решит решила организовать дипмиссию в Китай: пойти к китайцам и объяснить, что советские люди мирные и хорошие, чтобы китайцы не нападали на Казахстан. Незнание китайского не останавливало: будем рисовать улыбающиеся солнышки и петь песни, рассуждала Решит.

Для дипмиссии были выбраны два брата-хулигана: Юрка и Павлик. Юрка был на два года старше и опытнее в плане походов. Павлик был одноклассником Решит, но делал всё так, как скажет Юрка. Ещё был Игорь, «ботаник», одноклассник Юрки, и его сестра Люда, одноклассница Павлика и Решит. Вот такой состав. В общем, Решит подло воспользовалась симпатией всех троих пацанов и подбила их на собственные авантюры.

Провизией и одеялами запасались заранее и незаметно. Выходить решили ночью, когда родители будут спать, чтобы иметь преимущество в несколько часов. Игорь был самым умным, всё рассчитывал и продумывал.

Их искали двое суток. На милицейских и военкоматовских «бобиках», потому что у Юрки и Павлика отчим был начальник угрозыска, а мама Решит работала в военкомате. Были подняты все службы. Но дети ловко маскировались в лесу. Во-первых, они были маленькие и незаметные. Во-вторых, заслышав вой сирен, они тут же гасили костёр и засыпали всё вокруг прошлогодними листьями, не оставляя следов.

На третьи сутки их нашли. Решит поставили в угол, «подумать над своим поведением». Причина: оставление младшей сестры без присмотра. Сестре на тот момент было четыре года. «Моя мама совсем дура, – стоя в углу, думала Решит. – У меня ДИПМИССИЯ, ну куда я с четырёхлетним ребёнком в Китай?»

Игорь и Люда были из интеллигентной семьи и отделались «воспитательной беседой». А вот Юрка с Павликом… Юрку с Павликом отчим избил резиновым шлангом. Сильно. На них живого места не было, они ходили сине-чёрные. А мама ещё до-о-олго тыкала Решит – посмотри, до чего ты людей довела. Мама догадывалась, кто был инициатором этой бредовой идеи. Так в девять лет Решит осознала значение фразы: «Мы в ответе за тех, кого приручили».

Потом была Россия и средняя школа. Обыкновенная школа с военным уклоном. Уроки НВП (начальная военная подготовка), почти каждый день и полевые учения под названием «Зарница». Наверное, так было надо. Плакаты и слайды с подробностями последствий химических, ядерных, биологических, газовых и ещё каких-то там атак, яркие картинки изуродованных человеческих тел отпечатались в памяти на всю жизнь.

И снова Решит только и слышала, что на них вот-вот нападёт, теперь уже Америка. Что надо быть готовыми, и если убьют всю советскую армию, то страну защищать придётся им, несмотря на возраст. Их воспитывали в духе «кто, если не вы?» и «в жизни всегда есть место подвигу». Из них делали солдат. Их детские сознания прессинговали до такой степени, что Решит не выдерживала. Приходила домой рыдая: «Мама, нас завтра всех убьют. И это будет не самое страшное. Самое страшное достанется тем, кто останется в живых. Мама, у американцев четыре варианта нападения, и во всех четырёх – Челябинск и Екатеринбург на первом месте…» Мама садила Решит перед картой мира и объясняла: «Смотри, вот Америка, а вот мы. Америка в три раза меньше нас. Пока они разгромят одну треть нашей территории, мы разгромим их уже полностью». Это успокаивало, но ненадолго…

В школе у них не было классов. Были взводы и роты. Когда пришло время вступать в комсомол, Решит приняли в первом потоке и тут же выбрали комсоргом и командиром взвода. Так они и учились: сначала обычные уроки, а потом уроки НВП, где звучала команда «Газы!», где из них делали солдат. Сборка-разборка автомата Калашникова, стрельба из положения стоя, из положения лёжа. Лазание по канату, через забор, через огонь, хождение по лестнице: ногами, руками. На скорость. Метание гранаты.

– Рядовая Заплатинская, как вы метаете гранату?! Вы себя на ней подорвёте, а не врага!

– Товарищ лейтенант, а я дождусь, когда враг подойдёт поближе, – и сразу всех!

– Рядовая Заплатинская!

– Я!

– К доске!

– Есть!

– Расскажите нам устройство Боевой Машины Модернизированной…

Так прошли её детство и юность.

Поколение мамонтов

Наше поколение это поколение мамонтов. Мы скоро вымрем. И не останется тех, кто рос и воспитывался в Советском Союзе, стране, которой уже нет на карте. У Льва Николаевича Кассиля есть такое произведение «Три страны, которых нет на карте», знаете? Нет, современное поколение уже не знает. Они не читали Кассиля, они даже не знают, писателем он был или поэтом. Они не назовут имя-отчество Гоголя, не вспомнят ни одного украинского поэта, а если и вспомнят, случайно, Тараса Шевченко, то уж точно полезут в гугл искать его отчество. Григорьевичем он был, Григорьевичем. Эх, что вы будете делать, если гугл отключат? Они не то, что мало читают, они не читают вообще, в нашем понимании.

А мы читали. Ох, как мы читали! Мы были самой читающей нацией в мире! Мы знали всю классическую литературу России, Англии, Франции, Германии и Америки, лучше чем все эти нации вместе взятые. Человек, не читавший Дикенса, не считался у нас интеллигентом.

У нас не было интернета, не было мобильников, телевизор показывал только съезды КПСС, сбор урожая и плавку стали. Поэтому, чтобы познать мир, мы читали. Мы читали страстно, азартно, запоем, забывая о еде и сне и даже, простите мне такую гастрономическую подробность, терпя до последнего чтобы оторваться от книги и сходить по нужде. Боюсь, что нынешнее поколение даже не поймёт, о чём я.

Детский сад, нам по 5 лет, мы ещё не умеем читать, поэтому воспитательница расставляет стульчики по кругу, сама в центре, читает нам Агнию Барто, про мишку, которого уронили на пол, и оторвали лапу. Теперь у него из дыры торчит вата и он непривлекателен. Про лошадку, которой причесали шёрстку гладко, про Таню-растяпу, уронившую в речку мячик. Эх, красивый, наверное, был мяч, жёлтый, с синими полосками. Растяпа ты Таня! Я бы не упустила такой мяч. Теперь вот ещё стоишь и ревёшь, как дура, нет, чтобы бежать, хватать палку и мяч из реки доставать! А воспитательница продолжает читать про несчастного зайку, его сложную судьбу и злую зайкину хозяйку; про толстого бычка, который только и знает, что пыхтит и вздыхает, все доски переломал и сам сейчас куда-то упадёт.

Но больше всего мне нравились стихи Джанни Родари «Чем пахнут ремёсла» – вся книжка – одна пахучая сдобная булка, дальше уже мозг отключался и думал только о булке. Можно с изюмом. Или с маком. Или с повидлом.

Ещё ужасно нравились стихи Берестова, разве не волшебно:

«Как изучаю жизнь акул,

Привычки, нравы и повадки?